Передай привет небесам

Глава первая

Когда самолет выруливал к зданию аэропорта, к Даниилу Матвеевичу подошел кто-то из членов экипажа и сообщил, что Метелина встречает толпа болельщиков, а потому можно будет пройти через ВИП-зал, где нашего замечательного боксера уже поджидает телевизионная группа, чтобы взять у него экспресс-интервью. Главный менеджер согласился, сказав, что так и сделают, но потом обязательно надо будет поприветствовать фанатов.

Интервью получилось и в самом деле коротким, потому что на все вопросы Алексей отвечал односложно.

– Очень трудно было?

– Нормально.

– О чем вы думали во время боя?

– О родине.

– Кому хотели бы посвятить свою победу?

– Болельщикам.

– Вы – человек с непростой судьбой. Что хотели бы сейчас…

– Дальше.

– Какие фильмы вам нравятся?

– Про любовь…

– Вы не женаты, а есть ли у вас…

– Проехали…

Интервью у него брала длинноногая девушка, которая то и дело как бы невзначай откидывала назад светлые волосы, но делала это нарочито не спеша, чтобы он сумел заметить на ее пальце отсутствие обручального кольца.

– Как вы проводите свободное время?

– Отдыхаю.

На девушке была черная маечка с портретом Метелина и надписью «Russian Leshiy».

Потом его повели через главный выход, где толпились люди и стояли машины с голубыми мигалками. Увидев кумира, толпа всколыхнулась, девчонки завизжали, а парни начали скандировать:

В толпе началась давка, к Метелину тянулись руки с листочками бумаги… «Автограф, Леша, автограф!» – раздавались крики. За передними рядами, возвышаясь над всеми, торчала голова прыгуньи в высоту из института физкультуры. Она махала рукой, подпрыгивала и кричала: «Мы здесь!»

Алексей взял микрофон, поприветствовал болельщиков и сообщил всем, что жив-здоров, чего и всем желает. Потом добавил, что работает на ринге для них и желает всем силы духа и воли, чтобы те, кто не бросил курить и выпивать, поскорее это сделали назло врагам.

Толпа начала радостно смеяться, кричать и свистеть… Метелина окружили какие-то здоровые парни в костюмах, повели через толпу к микроавтобусу.

В Берлине все получалось обыденно и просто, как на разминке. Саймон Круз держал дистанцию, прикрывался от ударов Метелина, сам попытался пробить пару раз, но не достал. Во втором раунде Метелин был активнее, но не стремился сближаться, помня, что соперник особо опасен на ближней дистанции. Бой проходил без сильных ударов, хотя, когда Саймон выходил на третий раунд, Метелин заметил, что у того оплывает левый глаз. Почти сразу выцелил туда два джеба, потом ударил правой прямой – получилась бы рядовая троечка, но Алексей тут же нанес удар в печень. Можно было бы сразу открывать счет, но рефери проспал, не увидел глаза американца… Круз прижимал правую руку к туловищу, прикрывая бок, а Леша вломил ему в челюсть.

Он вернулся в свой угол. Бой был остановлен.

– Чего-то у них с подготовкой не то, – удивился Альберт Иванович, – ты как по мешку отработал.

Метелин не ответил, потому что знал, в чем дело: он видел страх в глазах соперника – не обычный мандраж, присущий каждому боксеру перед боем, а именно страх. Это был страх проиграть, оказаться на настиле…

В микроавтобусе, стоящем у выхода из аэропорта, уже сидел Ерохин, который обнял друга и шепнул:

– Есть новости.

Но поговорить в машине не удалось, потому что к Метелину тут же начал приставать Даниил Матвеевич.

– Маечки видел? По всей стране продаются. Сначала один ухарь в Москве тему поднял, за ним и другие подтянулись. Маечки по всей стране влет идут. Федерация готовит иск по нарушению прав… Рассчитывают с этих предпринимателей хорошие отступные получить.

– А при чем здесь федерация? – не понял Ерохин. – Права ведь Леше принадлежат.

– Ну, это я для сведения, – не смутился Даниил Матвеевич, – ведь эти средства пойдут на развитие детского и юношеского бокса в нашей стране. Дело очень важное… А Метелину премию выпишут, а еще всю нашу команду могут отправить на базу в Сочи. Там солнце, море… А у нас по прогнозам дожди намечаются.

В столовой был накрыт праздничный стол с шампанским. При появлении Метелина сразу включилась знакомая до оскомины песня:

Алексей не стал заходить. Отвел Ерохина в сторону и спросил:

– Ну?

– Нашли гобелен, – доложил Сергей, – уже давно… То есть как давно – когда ты в Берлине был. Но я не стал сообщать по известным причинам.

И он рассказал, что, оказывается, розыскное агентство «ВЕРА», которое вызвалось помогать Метелину, с самого начало разместило везде объявление о том, что организация покупает ковры и гобелены, бывшие в употреблении. Вывешивались объявления возле дверей магазинов, на автобусных остановках и на столбах. Несколько месяцев не было результатов, хотя звонили многие и предлагали, иногда сотрудники даже выезжали посмотреть… Но все было не то. И вот совсем недавно позвонила одна пенсионерка и сообщила, что у нее есть старинный гобелен – почти новый, но с небольшими дефектами. Ехать пришлось в область, как раз в тот район, где двенадцать лет назад находился загородный дом семьи Черновых, в котором и произошло убийство. Гобелен оказался небольшим: два метра на метр. Его, очевидно, постирали перед показом, но все равно он был истерт, словно лежал на полу, дефекты были заметны и невооруженным глазом. Два ряда зашитых дырок. Гобелен купили, не торгуясь, но за него и просили сущие копейки. Потом его свернули так, чтобы дырки совпали. И получилось так, что свернут он был весьма плотно, когда его прострелили, потому-то и оказалось два ряда дырок. О том, как он появился у нее, владелица долго не могла вспомнить, но когда сказали, что покупателям известно, где он был обнаружен, скрывать ничего не стала. Сказала, что много лет назад зимой они с мужем ехали из города в свой поселок и увидели, что на встречной полосе стоит иностранный автомобиль, и какой-то мужчина пытается поджечь сваленные в кучу сосновые ветки. Они остановились, чтобы напомнить этому наглецу, что здесь жечь ничего нельзя, потому что рядом сосновый лес. Но тот запрыгнул в свой автомобиль и умчал. Они тоже хотели уехать, но потом муж решил все-таки погасить костерок. Перешел через дорогу и вернулся с обгоревшей коробкой. Вдвоем открыли и увидели почти новый гобелен, забрали его и только дома обнаружили дырочки, которые она сама и зашила.

На вопрос, какой это был автомобиль, старушка ответила: «Какой-то иностранный». А мужчину она не запомнила вовсе. Помнит только, что тот был в дубленке и в кепочке с козырьком. Но насчет кепочки она все же сомневается. Но самое главное, что внутри ковра лежал магазинный чек, что удивило стариков: кто-то купил гобелен в магазине, а потом решил его сжечь, так и не развернув. На чек супруги тоже посмотрели, чтобы узнать, сколько стоит эта вещь, и удивились. Потому что какой-то дурак заплатил за испорченную вещь почти восемьдесят тысяч рублей. А названия магазина старушка, разумеется, не запомнила.

– Ну и что это нам дает? – не понял Метелин.

– Ничего, – согласился Сергей, – но если бы мы знали название магазина, дату и время продажи, да еще если бы покупатель расплатился с карты, что возможно, потому что сумма значительная, то мы бы узнали…

– Двенадцать с половиной лет назад это было, – напомнил Метелин.

– Если банк тот существует, то в его памяти хранится все. А специалист по банкам в розыскном агентстве имеется. Если бы это случилось не столько лет назад, а хотя бы месяц, то настоящий убийца уже был бы выявлен и задержан.

Метелину, конечно, от такого заявления легче не стало. Но зато теперь стало ясно, что убийцей был кто-то из гостей, кто хорошо знал, что Чернову на гобелены трижды плевать, но зато их решила собирать Инесса Павловна. Даже уже приобрела две или три штуки. Но тогда об этом знали только близкие знакомые. А еще – водитель Семен, который и мотался вместе с женой босса за этими коврами.

Ерохин открыл дверь, пропуская друга в столовую. Но Алексей не спешил туда заходить.

– По какому случаю банкет? – поинтересовался он. – Я разве какую-то медаль выиграл?

– Леша, ты победил пятерых из первой десятки. Ты сам уже на высших строчках рейтинга. Ну, если не хочешь, не пойдем.

– Пойду, – согласился Метелин, – кашку гречневую съем, а потом рвану по своим делам.

А из приотворенной двери неслась новая песня:

– Десять тысяч – и всего один забег остался…

Глава вторая

К соседям Алексей заходить не стал, сразу проскочил в свою квартирку. С тех пор как он оставил здесь племянницу соседей, домой не наведывался. Сейчас постель была сложена аккуратно, ровным квадратиком: одеяло, поверх него простыня, на которой стояла взбитая подушка. На подушке лежали черные трусики-стринги, которые, судя по всему, «скромная» девушка оставила ему на память. Подарок Метелин отправил в мусорное ведро. Потом, вернувшись в комнату, отодвинул письменный стол и наклонился. Над самым плинтусом был записан номер телефона Курицына.

Сациви отозвался мгновенно.

– Ну, Леший, дал ты всем простраций, – обрадовался он, – мы с Бугаем теперь вместе смотрим, как ты всем рожи чистишь. Зону родную вспоминаем. Как ты и там тоже… Так теперь светло на душе! Сгодились мы теперь, Леший. В смысле ты сгодился!

– Чем сейчас занимаетесь? – спросил Метелин.

– Типа того, затихарились мы. Нас ведь Овик к делу приставил. На дорогах разводили. Ну, подставы устраивали… Ты Овика ведь помнишь. Нет? Ну да, он тогда почти сразу, как прибыл, в больничку сорвался. Чего-то у него внутри накопали: типа бацильный[36] он – и на поселение отправили… А потом бонщица[37] в чипке пургу гнала, что залетела от него…

Трубку, судя по всему, вырвал Бугаенко, потому что тут же долетел его вопль:

– Уважаю, Леший! Как ты их!.. Ты вообще где? Мы подскочим сейчас и проставимся за твой фарт.

– Я дома.

– Тебе что брать?

– Ничего. Я же на режиме.

Знакомое слово вызвало у Бугаенко прилив энергии и счастливого смеха.

– Опять на строгаче или на особый переехал?

…Через полчаса они примчались с полиэтиленовыми пакетами, набитыми бутылками спиртного и закусками – консервами и колбасными нарезками в вакуумной упаковке. Выставляя все это на стол, делились своими новостями.

– Короче, Овик сам на Бугая вышел и предложил к нему в бригаду. Сначала смотрим, обучаемся. Потом на подхват идем – типа того, чтобы арапа толкать[38]. Ну чему там учиться: это же не хаверы брать[39]. В торбу не загребут[40] в случае шухера.

– Ага! – обрадовался Бугаенко. – Тут они все и влетели: и сам Овик, и его быки, которые страховали. Овик дедка одного на трассе прижал и стал ему впаривать, что он в натуре повар Путина, а машина, которую дедок помял, из администрации президента. Теперь надо срочно ее ремонтировать, а поскольку…

– Я понял, – перебил его Метелин, которому не хотелось это выслушивать.

– Погоди! – не выдержал Сациви. – Я быстрее расскажу. Короче, дедку повесили ценник триста косых за ремонт. А дедок попросил позвонить внуку, чтобы тот подвез денежки. Позвонил, и тут как налетели воронки. И устроили пацанам маски-шоу. Овика мордасом по асфальту протащили. Дедок тот оказался полковником ментовским на пенсии… Мы хотели тоже когти рвать, но нас заблокировали, подвели к старичку. Он спросил, давно ли мы откинулись, а потом посоветовал нам честно жить.

– Правильно сказал, – согласился Алексей.

– Да мы и собираемся, – не стал спорить Бугаенко, – одно дело провернем и все – на покой пойдем.

Оба гостя закончили сервировать стол, и Бугаенко широким жестом пригласил к нему хозяина.

– Кушать подано!

Метелин опустился на расшатанное кресло и спросил:

– Все еще не отказались от своей идеи?

– Леший! Там и делать-то ничего не нужно. Фраер тот дом уже заканчивает отделывать, – начал рассказывать Бугаенко. – Там все классно, мы, правда, внутри не были. Просто зашли посмотреть, как там и что… Типа того, что на работу наниматься, мол, плиточники-отделочники мы. Но прораб сказал, что хватает своих специалистов, тем более что там плитка только из натурального камня, а для таких работ особый опыт нужен. Там вроде оникс на полу и на подоконниках, еще какие-то навороты. Мы ж только одним глазком в дверь заглянуть успели. Но зато территорию теперь хорошо изучили: туда проникнуть как не фиг делать. Забор под сигнализацией, и со стороны озера датчики движения… Это мы от шофера знаем. Через две недели этот фраер свою новую бабу туда притащит, у него сейчас типа траур…

– Какой траур? – спросил Алексей, чувствуя, что у него холодеет спина.

– А у него две недели назад жена в клинике загнулась, – начал объяснять Бугай. – Он похоронил ее, погоревал, позвонил новой, а она сказала, что надо хоть месяц траур держать. А то совсем уж некрасиво получается. Вот такая хитрющая – веревки из него вьет, а он только слюни пускает.

– Это точно насчет его жены?

– За что купили, за то и продаем. Мы понимаем, Леший, он твой кореш и зону грел, но надо делиться, а не тихушничать, по ночам жрать пайку под шконкой. У него бабла немерено – делиться надо. Ты же сам знаешь, что он коммерсант, а значит, он – овца, которую надо стричь. Ты это не делаешь и нам не даешь. Как-то не по понятиям получается. Мы же не на мокруху собираемся. Только прессанем осторожненько…

– Ты погоди прессовать! Что с его женой?

– Ну я же сказал… Ему позвонили… Откуда я знаю, что случилось? Может, ей градусник поставить захотели. Пришли, а она уже того самого – коньки отбросила. Твой корешок водилу вызвал и погнал туда за город.

– Когда это случилось? – тихо спросил Метелин. – Сколько уже дней прошло?

– Сколько прошло? – переспросил Сациви и посмотрел на Бугаенко, но тот молчал. – Похоронили уже, наверное.