Желать невозможного

– Другими словами, мне важно знать, далеко ли ты… то есть вы живете. Такси я оплачу, разумеется. А бокал этот… Ну его к черту!

– Успокойся, Олег, – сказала Настя, – я много места не займу.

Она отправилась мыть посуду. Олег достал два комплекта постельного белья: один, давно не стиранный, бросил на свой диван, а второй положил на другой. После чего лег и сам, не раздеваясь. Какое-то время слышал, как на кухне льется вода, потом там же затренькал мобильник, и голос Насти сообщил кому-то:

– Посуду домываю. Алик уже, кажется, спит… Хорошо. Я рада за тебя. Хороший парень – видно сразу…

Больше Иванов не слышал ничего. Он заснул. Ненадолго пробудился, когда почувствовал, как кто-то залезает к нему под одеяло и обнимает его, спящего одетым.

– Удачи тебе, Серега, – прошептал он сквозь сон.

И повернулся лицом к стенке.

8

Васечкин шел по коридору управления, кивая встречным сослуживцам. Один из них остановился и протянул руку, здороваясь.

– К Бергамоту спешишь? – спросил сослуживец.

Сергей кивнул.

– Смотри не сорвись, – посоветовал приятель, – будь посдержаннее.

Васечкин кивнул еще раз. Хотел отойти, но сослуживец придержал его:

– А ведь какими друзьями были в школе милиции, а! Прямо неразлейвода. А теперь… Что между вами произошло?

– Ничего: обычные отношения. Он – полковник, я – майор. Он – начальник, я – дурак.

– Чего ты огрызаешься, я ведь по-дружески.

– Прости, я спешу, – отмахнулся Сергей.

На двери кабинета висела табличка:

«Заместитель начальника управления

полковник Э.Ю. Берманов».

Васечкин толкнул дверь и вошел.

– Стучаться надо, перед тем как врываться, – недовольно произнес Эдуард Юрьевич, торопливо прикрывая дверь служебного сейфа. Он обернулся и увидел Сергея.

– А, это вы. Проходите, товарищ майор. Присаживайтесь.

Берманов опустился в кожаное рабочее кресло и посмотрел, как Сергей, взяв стул за спинку, отошел от стола и сел посреди кабинета.

– Ну что вы, ей-богу! – поморщился заместитель начальника управления. – Прямо как подследственный. Садитесь поближе, товарищ майор. Разговор долгим будет.

– Так я, товарищ полковник, могу и в другой раз зайти, если вы заняты сегодня.

– Не придуривайтесь, Васечкин. Разговор неотложный, а другого раза может и не быть.

Берманов откинулся на спинку кресла и, прищурившись, уставился на Васечкина. И только после тщательного наружного досмотра Эдуард Юрьевич приступил к долгому разговору.

– Что-то не пойму я вас, майор: ведь сколько раз вас предупреждали, выговоры объявляли, неполное служебное соответствие влепили недавно, а с вас все – как с гуся вода.

– В чем дело? – не понял Сергей. – Что произошло?

Заместитель начальника управления резко поднялся из кресла и перегнулся через стол, хотел, видимо, возмущенно крикнуть, но вместо этого громким шепотом произнес:

– Вчера оправдан Алиходжаев. Освобожден из-под стражи прямо в зале суда.

– А я-то тут при чем? Я – опер, а если следак недоработал, я-то тут при чем? Алиходжаева я взял на месте преступления…

– А при том, – взорвался Берманов. – Вы его задержали во дворе дома, где было совершено убийство. На суде Алиходжаев показал, что в том дворе он оказался случайно. Зашел по нужде, а тут на него набросился не совсем трезвый мент, скрутил, а потом, связанного, избивал ногами. И пистолет, который в материалах дела значился как улика, тоже не его.

– Но я же изъял эту волыну у Алиходжаева!

– Без понятых? Без протокола? Вы восемнадцать лет в органах, считая школу милиции, а действовать согласно нормам закона и служебных инструкций не научились. И потом этот жаргон!.. Волына!

Эдуард Юрьевич поморщился.

– Мне иной раз кажется, что некоторые наши сотрудники ничем не отличаются от бандитов: тот же блатной язык и те же противоправные действия!

– Простите, товарищ полковник, но в протоколе задержания я подробно изложил, как это произошло. Уголовный авторитет Алиходжаев выхватил пистолет, но я успел выбить…

Заместитель начальника управления посмотрел на столешницу и покачал головой:

– И при этом были пьяны. Сколько в прокуратуру на вас жалоб поступало! Что за манера у вас, майор, кулаками махать? Вспомните Лисочкина! Его чудом врачи спасли.

– Это моя недоработка, – признался Сергей. – Я не думал, что его так быстро до больницы довезут. Но он же насильник, маньяк! Только доказанных шестнадцать эпизодов!

– Да кто бы он ни был, – перебил Васечкина заместитель начальника управления. – Мы служим закону, а не кровной мести. Это у них там вендетта, а у нас закон, который суров, невзирая на лица.

Полковник замолчал и прокашлялся в кулак. После чего вздохнул:

– Короче, принято решение о вашем увольнении из органов. Но служебного расследования никто не хочет, и я предложил… Короче, вы можете подать рапорт по собственному… по состоянию здоровья… по семейным обстоятельствам. Формулировку выберите сами.

– А если я откажусь?

– Вылетите со всеми вытекающими.

Берманов снова опустился в кресло, давая понять, что долгий разговор закончился. Васечкин поднялся со стула и направился к двери. Но перед выходом остановился и обернулся:

– Поскольку судьба моя решена, то скажи мне, Эдик, это ты мне за Анжелику мстишь?

– При чем тут моя жена?