Та еще штучка

Я лишь вздохнула напоказ.

– Хоть с кем-то надо. А то всю квалификацию растеряю.

– Думаю, он не против. Кстати, я намекнула ему, что ты в разводе.

Я кинула на приятельницу удивлённый взгляд.

– Когда успела?

– Я всегда успеваю, ты же знаешь.

Я хмыкнула, призадумалась, поняла, что мне всё-таки любопытно и спросила:

– А он что?

– Сказал, что это полезная информация.

Мы с Галей переглянулись, вместе фыркнули и рассмеялись.

– Надо было сказать, что я живу в одной квартире с бывшим мужем. Думаю, интерес тут же пропал бы.

Не успела подумать о Сереге, как он и объявился, точнее, отзвонился. И совершенно по-хозяйски, словно ему несколько месяцев назад и не выдали свидетельство о расторжении брака, поинтересовался:

– Ты где? Домой скоро?

– Ну, наверное, скоро, – проговорила я несколько строптиво.

– В смысле, наверное?

– Сереж, ты чего хочешь? Иду я… К машине.

– Лёнька звонил. Он сегодня на дежурстве, просил нас подъехать к нему на работу. Говорит, информация есть.

– Ого, как быстро, – на самом деле удивилась я. – Видимо, есть, чем нас порадовать.

– Да уж. Знаешь куда ехать? Я за Любой заеду, и приеду.

Я посмотрела на небо, затем себе под ноги, и согласно проговорила:

– Конечно.

Люба, когда я её увидела, выглядела подавленной. А ещё бледной. Макияжа ноль, глаза красные и опухшие, понятно, что без конца плачет и страдает. Меня увидела, горестно всхлипнула и полезла обниматься. Я спорить не стала, хотя, не слишком люблю женские объятия, тем более, горестные. Но Любу я к себе прижала, и даже по спине в знак поддержки похлопала. Сказала дежурное:

– Всё будет хорошо.

Золовка от меня отстранилась, кивнула и вцепилась в мою руку. Так мы к зданию прокуратуры и направились. Пропуска на нас уже были выписаны, мы поднялись на второй этаж, и Серега повёл нас к кабинету Снегирёва. Я, если честно, была несколько удивлена тем, как хорошо он знает дорогу. Никогда бы не подумала, что он здесь частый гость, а вот поди ж ты.

– Проходите. – Лёня поднялся при нашем появлении, но лишь для того, чтобы чайник включить. Нажал на кнопку и снова шлёпнулся в своё кресло, которое под ним жалобно скрипнуло.

– Что-то лицо у тебя не радостное, – заметила я, присаживаясь напротив него.

– Я на работе, – отозвался Снегирёв. – А на моей работе ничего радостного в принципе не происходит.

– Ясно.

Чайник за моей спиной со щелчком выключился, а Снегирев, окончательно приняв нахальный вид, попросил:

– Сима, налей кофе, а?

Я на него посмотрела, потом на бывшего мужа, который уже успел с удобством расположиться на колченогом кресле у стены, и мне, кстати, согласно кивнуть по поводу кофе, потом снова на Лёню. Решила вслух подивиться:

– Вы оба бессмертные, что ли? Я, вообще-то, двенадцать часов на ногах.

Люба со стула рядом со мной с готовностью подскочила:

– Я налью.

Золовка кинулась за чашками к шкафу, а я продемонстрировала мужчинам кулак. А Снегирёва попросила:

– Рассказывай давай. Уж полночь близится, а мы всё ещё здесь, – перефразировала я известное выражение.

Лёня потянулся было к каким-то бумагам на своём столе, затем вдруг передумал и даже рукой махнул. Только сказал:

– Порадовать мне вас, на самом деле, нечем.

Он кинул на Любу осторожный взгляд. Я тоже на золовку посмотрела, заметила, как та насторожилась и напряглась. По всей видимости, ждала не информации, а едва ли не приговора. Не знаю, в плане чего именно она рассматривала этот приговор: своим финансам на несколько лет вперед, либо всё-таки своим чувствам к Денису. Невооружённым глазом было заметно, как сильно она мучается. Побледнела, осунулась, под глазами темные круги, и, вообще, она выглядела несчастной. Наверняка, ещё родители сегодня к ней наведывались, и вылили на неё всю степень своего переживания и разочарования очередной неудачей дочери. Тут было от чего и осунуться, и аппетит потерять.

– В городе Прохорова мы не нашли.

Я не удержалась и фыркнула.

– Конечно, не нашли, если время упустили. Я когда тебе говорила о том, что надо его искать, хватать, объявлять «план перехват»? Два дня назад!

Снегирёв глянул на меня с едкой, снисходительной улыбочкой.

– Посмотрите на неё, генеральша! Да кто будет из-за какого-то аферюги «план перехват» объявлять? Он что, террорист?

Я обиженно надула губы. Сказала негромко:

– Он хуже. Он мошенник.

– Вот-вот, – поддакнул меня Лёня. – Вор и мошенник. И бегать по городу с собаками ради него никто не будет.

– Милиция называется, – вздохнула я.

– Ты успокойся, – настойчиво попросил меня друг семьи. – Со своими замечаниями. И мы не милиция, а полиция.

Я на Серегу обернулась и поинтересовалась у того: