Принцесса на горошине. Не такая, как все

А я поспешила его успокоить.

– Потому что вы совсем на старика не похожи. – И поинтересовалась: – Как у Валеры дела?

Валера, старший внук Лысовского, был младше меня на пять лет. В детстве мы с ним время от времени встречались на семейных празднествах и дружеских посиделках. Конечно, в то время разница в возрасте была существенной, дружить мы никогда с ним не дружили, но, достаточно повзрослев, стали общаться, приятельствовать. Несколько лет назад Валера уехал в Будапешт, сначала учился там, потом остался на практику, и теперь раздумывал, вернуться ему в России или остаться в Европе. По всей видимости, обдумывать своё будущее он решил рядом с родными.

– Хорошо у Валеры дела, – отмахнулся от меня Лысовский. – Девушку завел здесь, в Москве. Надеюсь, она его вразумит, и он останется.

– А он хочет остаться? – хмыкнула я.

Григорий Филиппович недовольно поморщился.

– Это его мать с панталыку сбивает. Европа, Европа!.. Какая к чертям Европа? Здесь дом, здесь семья. Пусть работает, женится.

– Рано ему еще жениться, – вырвалось у меня.

А Лысовский фыркнул.

– Глупости. Я в первый раз в девятнадцать лет женился. – Я на него взглянула, а он тут же вскинул руку в предостерегающем жесте. – И не жалею, Марьяна. Смотри, сколько всего успел! Четверо детей, пятеро внуков. И на себя время осталось.

Я улыбнулась.

– И тебя надо было замуж вовремя выдавать, – неожиданно выдал Лысовский. – Мы с Сашей ещё спорили на эту тему. А он ни в какую со мной не соглашался.

Мне стало откровенно не по себе, и я аккуратно попросила:

– Дядя Гриша, давайте не будем. Я к вам по-другому вопросу приехала. Разговор есть… пикантный.

– Ого, – вырвалось у него, а в глазах зажглась насмешка и хитринка. – Тогда предлагаю поговорить в другом месте, а не здесь. – Он раскинул руки, предлагая оценить простор с идеально подстриженными полями для игры в гольф. – Поедем в ресторан, я тебя мороженым угощу. Я же знаю, ты любишь.

Я снова улыбнулась, на этот раз через силу. Вдруг вспомнилось, что папа всегда задабривал меня мороженым.

К ресторану рядом с пирсом мы добирались на электрокаре. Для передвижения по территории загородного клуба, они, без сомнения, были удобны, но я всё равно чувствовала себя немножко глупо, сидя позади, спиной к водителю, и цепляясь за маленький поручень, чтобы ненароком не свалиться. Вздохнула с облегчением, когда мы, наконец, припарковались рядом с рестораном. Я спрыгнула с неудобного, узкого сидения, одёрнула подол узкой юбки, и суетливым жестом откинула за спину волосы. А Лысовскому всё было весело. Он, как мальчик, выскочил с переднего сидения, взглянул на меня, и рассмеялся.

– Как тебе развлечения старика?

– Мило, – выдавила я из себя.

Оказавшись сидящей за столиком в ресторане, я почувствовала себя спокойней и увереннее. Пал Палыч остался ждать меня на улице, а я смотрела на тёмную воду озера, блестевшую в солнечных лучах, и ждала, когда мне принесут кофе и мороженое.

– Так что у тебя случилось, девочка? Совет директоров бунтует? Я слышал, ты была, навела там шороха, – улыбнулся Лысовский.

Я отмахнулась.

– Не было там никакого шороха. Я испугалась, и разговаривать с ними не стала. Решила взять паузу.

– Правильно.

– Дядя Гриша, отец вам ничего не рассказывал? Про завещание?

– А что с его завещанием? – удивился он. – Всё тебе достанется. Ты одна-единственная, кровинка его.

– Да я не об этом, – вздохнула я. – Я о компании.

– А, в этом смысле. Мы с ним обсуждали возможность его преемника, но он определиться никак не мог. Было у него несколько кандидатур.

– Даже несколько, – удивилась я.

– А что? Это такое дело, Марьяна. Всегда нужно иметь запасной вариант.

– То есть, мне ждать? Когда завещание огласят?

– Думаю, да. Торопиться, точно, не стоит. Поспешность, вообще, дело неблагодарное.

– Хорошо, – согласилась я, – я подожду.

– Так тебя это беспокоит?

– Нет. Точнее, не только это, – запуталась я.

– Тогда говори.

Мне принесли мороженое, я поковыряла его ложечкой, съела крупную малину, что лежала сверху. Она приятным, сладким сиропом растворилась на языке. Я даже глаза от удовольствия на мгновение прикрыла. Но бесконечно тянуть нельзя было, поэтому я снова на Лысовского посмотрела.

– Дядя Гриша, расскажите мне о матери.

– О матери? – удивился он. – А что тебе рассказать?

– То, чего я не знаю.

Григорий Филиппович в задумчивости хмыкнул, смотрел на меня, а глаза у самого хитрые-хитрые.

– Если отец тебе не рассказал, то мне откуда знать?

Я смотрела на Лысовского и понимала, что он со мной играет. Как в детстве. Уговаривает меня всякими глупостями, чтобы я перестала требовать ещё одну порцию мороженого.

– Дядя Гриша, у меня вчера гостья была, – выдала я ему без обиняков. – Говорит, что сестра моя. Родная, по матери.

Григорий Филиппович смотрел на меня, не моргая, после чего в задумчивости хмыкнул.

– Даже так, – проговорил он. И тут же признал: – Быстро они подсуетились. Где нашли?

И хотя от его слов у меня перехватило дыхание, от волнения, я всеми силами постаралась сохранить спокойствие, и проговорила:

– Караулила меня, у городской квартиры.

– Видать, хваткая особа.

– Вся в мать? – догадалась я.