В тихом омуте

– Знаете, по поводу развлечений, вам лучше переговорить с моим мужем, он больше об этом знает. Лучшие рестораны, клубы… Я передам ему, чтобы он непременно к вам подошёл.

– Спасибо, будем ждать.

Позже, за обедом, Юля передала Сене просьбу гостей. Арсений лишь кивнул, а вот Николай Васильевич сплюнул в досаде.

– Понавезут профурсеток из столиц, клубы им подавай.

Его настроение ничуть не улучшилось с утра, свекор был хмур, зол, но ещё больше расстроен приключившейся неудачей. И все домочадцы старались обходить его стороной, не раздражая лишний раз ни словом, ни делом. Но, как они ни старались, Николай Васильевич находил причину взорваться и выместить на ком-нибудь своё недовольство. Всего за полчаса до обеда Юля слышала, как он кричал на жену.

Юля старательно смотрела в свою тарелку, вдруг почувствовав себя виноватой лишь за то, что озвучила не к месту чужую просьбу. Ощущение было, что сама по клубам собралась, и теперь её испепеляли недовольным взглядом.

– По всей видимости, для москвичей у нас слишком тихо, – заметила Алевтина Ивановна. – Не цыган же нам сюда приглашать, развлекать их.

– Мама, причём здесь цыгане? – спокойно возразил Арсений. Похоже, он на грозное недовольство отца не обращал никакого внимания. – Просто москвичи привыкли к другому. Это мы здесь, на самом деле, как в деревне живем, плесневеем.

– Ах, ты плесневеешь! – вновь взорвался Николай Васильевич. – А кто тебя здесь держит? Езжай в Москву и живи там! Ходите по клубам, развлекайтесь! Беги из дома! Только запомни: от нас с матерью копейки не получите, работать оба пойдёте! Некогда будет по клубам-то гулять, ноги с голода протянете!

– Начинается, – пробубнил Арсений, отворачиваясь в сторону и не собираясь вступать с отцом в полемику, а Алевтина Ивановна схватила разбушевавшегося мужа за локоть.

– Коля, угомонись. Что ты на Сене срываешься, он при чём?

– А вы все не при чём! – рыкнул глава семейства. – Все не при чём, а головная боль и все проблемы у меня! Ты подумала головой, что мы теперь делать будем?! – Он даже из-за стола вскочил, подошёл к кухонному окну и рванул на себя раму. Достал из кармана пачку сигарет и закурил.

Всё было плохо. Юля сидела за столом, водила ложкой в тарелке с супом, и только стреляла глазами то на одного, то на другого. Сказать, что она сильно испугалась криков свекра, было нельзя, но очередную порцию впечатлений за сегодня получила, без сомнения. Судя по тому, как Николай Васильевич нервничал, она чего-то не знала. Конечно, потеря наследства могла расстроить сильно, но не настолько, чтобы человек начал рвать на себе волосы. Очевидно, Николай Васильевич успел распорядиться предполагаемым богатством, а тут птица-удача неожиданно вырвалась из рук, и свекор совершенно растерялся.

– Я не понимаю, зачем Игнату нужен этот дом, – проговорил Арсений якобы в задумчивости. – Он в городе давным-давно не был. Даже за матерью не приезжает и её сам не привозит. Как сказал, что ноги его здесь не будет, так слово и держит. А сейчас передумает?

– А ты откуда про Ольгу знаешь? – спросила его мать, строго глянув. Иногда Юлю умиляло и удивляло настойчивое желание родителей её мужа продолжать видеть в нём несмышлёного ребёнка, контролировать его, а после удивляться, узнав, что он что-то способен сделать без их ведома и согласия. Вот как сейчас. Не положено Сене интересоваться старшим братом, так зачем он об этом говорит?

Арсений же спокойно пожал плечами.

– Все об этом знают. Все знают, когда она едет его навещать. За ней приезжает машина, и она же её потом привозит обратно. Шофёр даже сумки с продуктами в дом заносит.

Николай Васильевич у окна зло усмехнулся.

– Буржуем заделался. Высоко взлетел, думает.

На злопыхательство отца Арсений внимания не обратил, и продолжил:

– Я к тому, что я могу с Игнатом поговорить. Мы никогда с ним не ссорились, насколько помню. Возможно, ему этот дом и не нужен совсем.

Родители устремили на сына изумлённые взгляды, Алевтина Ивановна, казалось, сейчас вскочит со своего места и бросится на сына, чтобы закрыть того грудью, на случай, если его старший брат вздумает лишь взгляд на него перевести. Но вместо этого она лишь постучала пальцем по столу, грозя.

– Не вздумай. Слышишь? Не вздумай общаться с этим бандитом! Ничего хорошего от этого не будет! Он отца чуть в могилу не свёл своими выходками. Сына гробить я ему не дам!

Юля наблюдала за происходящим в некотором замешательстве. Если честно, она и сама хотела посоветовать мужу встретиться с братом на нейтральной территории и обсудить сложившееся положение вещей. Это было бы правильным, логичным поступком. В конце концов, прошло достаточно много лет с тех пор, как Игнат покинул город и перестал общаться, точнее, даже случайно встречаться с Тетериными. Скорее всего, у него давным-давно другая жизнь, и он не думает о прошлых обидах. Может быть, мечтает о встрече и разговоре с отцом и братом, и полученное наследство могло бы послужить толчком, отправной точкой для того, чтобы начать налаживать отношения. И, возможно, старый особняк в маленьком городке ему, на самом деле, ни к чему, особенно, если он человек обеспеченный. Но Тетерины, кажется, были другого мнения, и не собирались идти ни на компромисс, ни, тем более, на примирение. Складывалось впечатление, что они и, правда, боялись этого Игната, на что Люба ей совсем недавно и намекала. Глупость какая-то.

Вечером не спалось. Близилась ночь, за окном совсем стемнело, а Юля сидела в постели, понимая, что сон к ней не идёт, хотя, день выдался суматошным. Весь день крутилась, как белка в колесе, можно сказать, что одна, потому что все остальные были заняты переживаниями и давними семейными дрязгами. И поневоле в Юле начало зарождаться то же беспокойство, в душе поселилось ожидание чего-то нехорошего, опасного. Сеня после ужина устроился в спальне за компьютером, играл в какую-то войнушку, не отрывал взгляда от экрана, а Юля сидела на постели, сложив руки на груди, и на мужа посматривала. Всё вспоминала разговор за столом.

– Странно получается, – проговорила она в конце концов, намеренно повысив голос, чтобы муж обратил на её слова внимание, оторвавшись от увлекательной игры.

Арсений от игры отвлёкся, но не настолько, чтобы повернуть голову и на Юлю посмотреть. Только переспросил:

– Что?

– Между нами и большим городом всего тридцать километров. Неужели ты ни разу не встретился с Игнатом за столько лет? Даже случайно?

Сеня равнодушно пожал плечами.

– У нас с ним разные интересы и разные дороги. Так всегда было. Где нам встретиться?

– Но он же твой брат, – удивилась Юля.

Арсений всё же обернулся на неё через плечо, взгляд, который он на жену бросил, был довольно выразительным.

– Во-первых, это никем не доказано, что мы братья. А, во-вторых, почему я должен отвечать за косяки моего отца? Он никогда Игната не признавал, и общаться с ним и с его матерью не хотел, так с чего бы мне питать к Игнату родственные чувства? Свалил он из города десять лет назад, и слава богу. Мы жили спокойно. От Игната сплошные неприятности. Что он в очередной раз и доказывает. Снова всё летит к чертям, стоило всплыть его имени.

– Но ты же собирался с ним поговорить, предлагал родителям…

– Я знал, что они запретят. Но если бы и не запретили, – Арсений вдруг призадумался. – Что ж… Может, и встретился бы, поговорил. Чем чёрт не шутит.

Сеня снова повернулся к компьютеру, а Юля некоторое время молчала. Знала, что её беспокоило.

– Николай Васильевич сильно рассчитывал на это наследство, Сень.

– Знаю. Хотел крутую гостиницу в центре города открыть.

Это на самом деле было так. Но беспокоил Юлю не сам факт рухнувших планов, а то, что на реставрацию и переделку старого дома необходима была крупная сумма денег, а, как она подозревала, в наличии у Тетериных её не было. Её необходимо было где-то взять, быть готовым начать ремонт немедленно, до наступления осени. В общем, свекор на фоне своих наполеоновских планов вполне мог совершить какую-нибудь глупость, например, влезть в долги, в надежде расплатиться после открытия гостиницы. А теперь все надежды рухнули. Не зря же он так нервничает и переживает.

– Отец тебе что-нибудь сказал? – осторожно поинтересовалась она у мужа.

Арсений недовольно выдохнул, видимо, она мешала ему сосредоточиться своими вопросами.

– Сказал, что бабка его и с того света достала, – проговорил он, скорее даже проворчал, и следом махнул на Юлю рукой, прося ему не мешать.

Она мешать больше не стала, сползла на кровати вниз, легла и вздохнула. А подумала почему-то о бабе Клаве. Со дня её смерти прошло полгода, но поверить до сих пор было трудно. Казалось, что она всё ещё в своём доме, бродит по нему, как хранитель великих сокровищ, проверяет надёжность замков на кованых сундуках, и раздумывает, кого одарить наследством Тетериных, а кого оставить с носом. И непременно посмеивается, думая, как сейчас мучается и негодует Николай Васильевич.

Не стоило Клавдию Поликарповну к ночи поминать, вот она Юле и приснилась. Довольная, улыбающаяся и совсем не старая, не смотря на все свои морщины. Баба Клава пила чай из фарфоровой чашки с розочками, сидя у себя на кухне, и на Юлю хитро посматривала. И когда начала смеяться, Юле даже во сне вдруг стало жутко, она вдруг осознала, что весёлой старушки на кухне быть не должно, а баба Клава тем временем воздела руку вверх, устремила палец в потолок и сообщила:

– Всё по справедливости. Всем по заслугам.

И исчезла. Как облачко или пар от горячего чая. А Юля осталась на кухне старого дома одна, оглядываясь в растерянности. Потом глаза открыла, поняла, что это был лишь сон, и вздохнула с облегчением. В доме было тихо, за окном пели птицы, Юля перевела взгляд на часы, потом на спящего крепким сном мужа. Сеня никогда не просыпался раньше девяти утра. Для него и девять утра – это раннее-раннее утро. А вот Юля могла вскочить в шесть, и чувствовать себя при этом бодрой и готовой к подвигам. Вот и сегодня, под впечатлением о диковинном сне, она ещё немного полежала, прижимаясь к спине мужа, говоря себе, что это показатель их нежных отношений, затем поцеловала Сеню в голое плечо и осторожно выбралась из постели. На часах начало седьмого.

– Ты что так рано поднялась? – поинтересовалась у неё свекровь, застав Юлю через полчаса у плиты. Та пекла блины, причём торопилась.

– В город поеду, – сообщила она Алевтине Ивановне. – Надо родителей навестить. Сейчас завтрак доготовлю, как раз успею на автобус.

Алевтина Ивановна не слишком обрадовалась её планам на этот день, её губы недовольно поджались, свекровь не смогла этого скрыть, но спорить не стала. Отъезд Юли означал, что сегодня Алевтина Ивановна сама следит за всем в гостинице и занимается гостями. Но Юля не выбиралась в город уже дней десять, не видела родителей, и запрещать ей было неправильно. Но Алевтина Ивановна всё же спросила: