Покровитель для Ангела

Пожимаю плечами.

– А тут нечего понимать – Хаммер отвечает уже серьезно, смотря на меня. – Бакир ничего не делает безвозмездно, и всегда забирает долги. Ты же видела сегодня, каким образом. Я бы не злил его на твоем месте. Иди. Лучше сама отблагодари его, малышка, чем он сам к тебе придет долги выбивать, уж поверь.

Опрокидывая в себя новую стопку коньяка, говорит Хаммер, а у меня мурашки по телу ползут.

Кажется, я теперь поняла, что помощь Михаила Александровича вчера не была безвозмездной, вот только как я его благодарить буду, если простого “спасибо” ему не достаточно…

***

Хренов барыга Павлик. Как же мне хотелось его задавить, жаль что Фил еще не пришел, но мы и сами отлично справились. Беркут постарался, притащил эту крысу за горло прямо до моего порога, за что несомненно, получит знатный приз.

Одно только херово вышло – та мелкая увидела нас, и я вообще не понимал, какого черта она приперлась сегодня со своими руками.

Зрелище получилось не очень, так как именно в тот момент Павлуша начал выплевывать кишки, и малая истошно запищала. О, как она смотрела на нас и особенно, на меня. Глазищами своими зелеными по пять копеек, застывшая от ужаса и бледная, как стена.

Захотелось знатно выругаться. Видно, не привыкла эта принцесса видеть такое, тогда как для меня это вообще в порядке вещей. Я вырос в этой среде, и это и есть мой дом, мои правила и мои, мать ее, законы.

Серый выкинул Павлушу за территорию, а я пошел в кабинет. Мне похуй на то, что с ним теперь будет. Зато Фил будет спать спокойнее.

Теперь хочу побыть один, но как только тянусь за сигаретами, глухой стук в дверь отвлекает.

– Алена, я же сказал, никого…

– Можно?

Тонкий голос разбавляет тишину.

Ангел. Осторожно заглядывает ко мне.

Удивляюсь. Какого лешего она сегодня приперлась. Да и вообще. Не место ей здесь. Сто раз уже говорил.

– Ты? Чего тебе?

Вижу, как малая осторожно входит и захлопывает за собой дверь. Еще более бледная, чем тогда на улице. Снова этот балахон на ней жуткий, но так даже лучше, не привлекает внимание ни мое, ни чье-либо другое.

Отмечаю, что пальцы ее как-то уж больно сильно дрожат, хотя голову высоко задрала, горделиво.

– Я…пришла.

Закуриваю. Еще более странной девки в жизни не видел.

Замолкает. Смотрит куда угодно, но не на меня, что уже начинает бесить. Щеки ее быстро становятся пунцовыми, прямо у меня на глазах краснеет. Губы пухлые грызет, хлопает своими ресницами длинными, чудная, ничего не скажешь.

– До завтра тянуть будешь?

– Михаил Александрович…

Говорит тихо, сбивается. Вижу, нервничает. Сильно.

– Я пришла вас отблагодарить.

Лепечет, смотря в пол, дрожащими пальцами свою косу поправляя, дрожит, и я вот уже вообще ни хрена не понимаю.

– За что?

– За вчерашнюю помощь.

– Ну, благодари.

Становится даже интересно и закурив, откидываюсь на кресло. Смотрю на эту мелкую. Что-то она больно красная уже, дышит тяжело, быстро, вот только то, что эта сопля делает дальше, просто вводит в ступор.

Кукла тянется бледными тонкими руками к форме, начиная ее снимать передо мной, при этом дрожа, как осиновый лист. Сказать, что я охреневаю в этот момент, это ничего, блядь, не сказать.

Глава 10

– Так, стоп!

Нет, конечно, я не против стриптиза, но не от этой же сопли.

Ангел резко останавливается, натягивает этот балахон обратно, обхватывает себя руками.

С какого-то перепугу начинает икать предо мной. Прекрасно, просто зашибись.

Смотрю на нее внимательнее. Всполошилась вся, того и гляди разревется, но с места не сдвигается, так и стоит на месте.

Что в ее башке, вот что там? Знал же, с ней будут проблемы, вот как чуял.

– Че ты делаешь?

Молчит. Голову опустила. Щеки еще краснее стали. Ребенок самый настоящий.

– Я не хочу, чтобы вы также меня, как и того бедного на улице избили.

Лепечет едва тихо, тогда как я все еще не вкуриваю.

– С чего ты взяла, что я тебя буду избивать, и что мне нужна твоя благодарность? Да еще и такая?

– Алексей. То есть…Хаммер сказал, что вы изобьете меня, если я не отблагодарю вас.

Глаза свои поднимает, озера изумрудные. Встревоженные сейчас, как у зайца.

И тут, наконец, до меня доходит. Леха-сказочник, мать его, в своем репертуаре и конечно, решил оттянутся на этой сопле.

– Пошли.

***

У него все еще сбиты костяшки на огромных руках и кажется, Хаммер не врал. Бакиров может обидеть и ему ничего не будет за это. Я вхожу в его кабинет, но от страха забываю слова. Все в голове смешивается, я тянусь к форме, но как только начинаю ее снимать, Михаил Александрович просто рычит на меня, заставляя сразу остановится.