Мой палач. Реквием

– Доченька моя! Спасибо…Спасибо вам!

Целую крошку снова и снова в щечки, сама мокрая вся от пота и слез. Родилась. Счастье мое родилось.

Смотрю на малышку. Крошечная совсем. У доченьки черные густые волосы, носик, губки, глазки. Пальчики даже. Все точно, как у Беса. Боже, как она похожа на него… Как две капли воды.

Глава 11

– Так мамочка, хватит мне мозги пудрить. Еще раз спрашиваю. Кого отцом записываем?

– Нет, нет отца.

– Ну, отчество пригодится для документов.

– Ставьте прочерк, я говорю, нет отца!

– А ну не кричи мне тут, тоже умная нашлась.

– Извините. Васильевна. Запишите Васильевна.

– На, держи свое свидетельство! Угорелая мамаша.

Мне в руки всучивают свидетельство о рождении дочери, которое я крепко сжимаю в руках. Амели. Я так решаю малышку назвать. Она крошечная, всего один килограмм девятьсот грамм, но врачи говорят здоровенькая, просто очень маленькой родилась.

Знаю, я нервничала много, поэтому малышка вес плохо набрала, но теперь все иначе будет. Я уже обожаю Амели, и мне все равно на то, что она так сильно на Беса похожа. Его дочь родная, о которой я ни за что ему не расскажу. Костьми лягу, но не дам ее ранить.

Меня поселяют в отдельную палату с малышкой, где я провожу первые часы. Не отхожу от нее. Отлипнуть просто не могу. Насмотреться, надышаться ею не способна.

Целую каждый пальчик родная, доченька моя. Амели быстро согревается, и теперь просто смотрит на меня, и так тепло мне сразу становится от этого и больно одновременно. Она на Тимура так похожа…от меня, разве что две родинки крошечные под нижней губой взяла. Все. Остальное все Беса.

Открывающаяся дверь заставляет обернуться. Теть Люба? Нет. Медсестра зашла.

– Ну как дела, мамочка? Кормили уже?

Прикусываю губу.

– Нет. Молока еще нет. Грудь…болит только сильно.

– Уже больше двух часов прошло. Если молока еще нет не страшно, покормите пока смесью.

– Нет, пожалуйста…я сама хотела кормить ее.

– Мамочка, молоко может и через два дня только появится. Малышка не должна голодать. Идите, получите смесь для кормления. На первое время сгодится.

Смотрю на крошку. В маленькой белой шапочке и розовом комбинезоне. Как куколка. Такая маленькая, губки бантиком. Не спит. Смотрит на меня глазками серебристыми. Чистыми, хрустальными просто. Мой ангел.

– Я не могу…не могу ее оставить одну.

– Вы в больнице. Идите. Ничего с вашей девочкой за минуту не случится.

Глупая. Наверное, от нервов я уже сама просто себе не доверяю.

Наклоняюсь, и целую Амели в щечки, пальчики все целую на ручках.

– Я вернусь, доченька. Быстро очень.

Несусь по коридору, сжимая пустую бутылочку для смеси. Я не взяла в больницу особо ничего. Грудь была настолько налитой, что я думала, литрами молоко будет, но нет. Болит теперь только, хоть врач и обещает, что молоко появится очень скоро, заставлять Амели голодать не стану.

Мне выдают сразу две порции смеси. Хватит на всю ночь. Отлично. Вес маленький, но мы наберем его быстро. Теть Люба обещала тоже молока давать малышке, а затем уже и творог тоже.

Иду в палату. Что-то неспокойно мне. Всего две минуты дочку не видела, а уже соскучилась.

– Я тут, Амели…

Подхожу к люльке, и сердце сжимается от ужаса. Пусто там!

На белой простынке с котиками лишь игрушечный мишка лежит…весь в крови. Много, много крови, целая лужа, а дочки…нет.

Смесь выпадает из рук, которые я больше не чувствую. Из горла только рев вырывается, разрывая мое сердце на куски.

– Неет! Боже, нет…Аааа! Аааа! Аааааааа!

Я кричу громко от дикого ужаса, заставляющего кровь стыть в жилах.

Бес вернулся.

Он убил…убил нашу дочь!

Глава 12

– Так, мамочка, успокойтесь!

– Амели…Боже, моя дочь…убил ее. Убил!

Я вою, сидя на полу палаты, тогда как тут уже половина отделения собралась. Перепуганные мамочки сбежались на мои крики, смотрят на меня сочувствующе, прижимая своих деток к груди, а у меня пустота.

Дочери нет. Амели нет. Зверь все же выследил меня и убил…убил нашу дочь.

– Я знала…он найдет, найдет меня. Демон!

От ужаса даже плакать не могу. Меня всю дико трясет, боль такая, что кажется сердце скоро ребра сломает. Жжет, горит, догорает!

– Так Света, давай успокоительное! И полицию вызывайте. Бегом!

Строго чеканит мой прибежавший на крики врач, отрывая меня от пола.

На кровать усаживает, в нос какую-то вонючую дрянь сует, после чего мне в руку что-то быстро колют, тогда как меня всю колотит. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу тебя! Как ты мог, как мог так поступить со мной, Тимур? За что, Боже, неужели в тебе нет ничего хорошего совсем?!

Руки быстро становятся липкими от игрушечного мишки, добротно пропитанного кровью, но мне все равно. Моя душа, словно на куски ножницами порезана, и кровоточит теперь, сильно.