Мой палач. Лезвием

Быстро оглядываюсь по сторонам. Темнота вокруг почти непроглядная, едва освещаемая фонарями. Где-то отдаленно люди ходят, но мне все равно как-то не по себе. Не знаю, почему, но этот месяц словно бы другой. Да, наверняка, это уже паранойя от перегрузки в учебе, но все равно. В последнее время у меня создается стойкое впечатление, что за мной кто-то следит. Словно кто-то ходит за мной. Тенью.

В сумке трещит телефон, и от этого я аж подпрыгиваю. Господи…Смеюсь про себя. Света бы тут уже угорала с меня. Она вообще ничего не боится. Ей хоть бы что, ночами одной разгуливать, ну а я …домой я уже хочу.

Мама, наверняка, волнуется, где меня носит. Потом еще выслушивать от нее и от папы нагоняй. С таким контролем я точно никуда от них не съеду до завершения учебы, хотя у меня всего-то еще первый курс.

Я начинаю шарить в сумке, пытаясь откопать эту звенящую штуку, и как только нахожу мобильник, не могу сдержать улыбки.

“Мамуля” светится на дисплее.

Кто бы сомневался. Сейчас вычитывать начнет, где я так долго, и почему не звоню после выступления рассказать, как все прошло.

– Алло, мам…

Ответа я не слышу, так как прямо в этот момент меня буквально сбивают в ног. Не то животное, не то машина, не пойму. На этих высоченных туфлях я быстро теряю равновесие, когда чья-то огромная лапа сзади зажимает мне рот, не давая проронить и звука.

Сильный. Огромный, нерушимый, как бетонная стена.

В одну секунду меня зажимают так крепко, что я даже пошевелиться не могу. Ни убежать, ни оттолкнуть, ни даже закричать не способна.

Телефон тут же выпадает из моих ладоней вместе с сумкой. От ужаса я вся цепенею.

Что…кто это? Ограбление? Тогда почему он не отпускает. Ведь я уронила сумку. У больше нет ничего ценного, даже часов.

Кровь вперемешку со страхом пульсирует где-то в висках. Сердце за секунду ускоряет ритм до предела.

Все происходит очень быстро, и я не успеваю позвать на помощь. Стараюсь дернуться, оттолкнуть, но ничего не получается. Я его не вижу, и могу только чувствовать. Силу. Звериную, холодную, жестокую. Этот зверь не отпускает, намертво зажав меня в своих руках, и приложив какую-то вонючую тряпку к моему носу и рту.

У меня нет ни единого шанса. Легкие просят воздуха немедленно! Перед глазами все мелькает, и когда, наконец, я делаю такой необходимый и желанный вдох, то вместо прохладного декабрьского воздуха вдыхаю какой-то едкий тошнотворный запах.

Сразу после этого яркие огоньки ночного города почему-то начинают расплываться у меня перед глазами. Все закручивается, и дальше я помню только какой-то болезненный укол в шею, после которого даже двигаться больше не способна.

Ноги как будто отбирает, и хоть к губам уже ничего не прикасается, кричать я больше не способна, как и двигаться. После этого я просто падаю, отключаясь в руках у самой смерти.

Глава 2

Открываю глаза, а вокруг темнота. Черная, густая, пронизывающая каждую мою клетку неизвестностью.

– Где я, что…

Губы едва ли шевелятся, а во рту настолько сухо, словно я не пила неделю.

Пытаюсь подняться, но тут же падаю обратно. Совсем нет сил в руках и ногах, они словно…онемели, как и все мое тело.

По спине разливается холод. Мерзкий, сильный и беспринципный. Снова пытаюсь подняться, но как только встаю на ноги, не удерживаю равновесие, и падаю.

Перед глазами все расплывается, словно я выпила какой-то алкоголь, однако я никогда не пью, и не могла ничего такого употребить даже по ошибке.

Чисто на автомате тянусь рукой к шее. Провожу пальцами по нежной коже, пока не натыкаюсь на крошечную болезненную точку. Укол. Мне сделали укол!

Воспоминания яркими вспышками ударяют в голову. Концерт, выступление, розы…Я же такси ждала на улице, оно вот-вот должно было подъехать, а потом…чернота, чьи-то очень огромные руки, крепко сжавшие меня сзади, и еще этот запах, который я вдохнула впервые, необычный, мускусный.

Из груди вырывается какой-то истерический всхлип. Где я. Меня похитили, чтобы ограбить? Бред. У меня нечего взять. Вообще нечего. Туфли, разве что, да и то, они не мои.

Заставляю себя снова подняться, и тут же обнаруживаю, что я в одной только туфле. Второй нет, поэтому сейчас я едва ли ступаю полубосая по полу. Жутко холодный, шершавый, жесткий. Кажется, это бетон. Ох, как же сильно меня качает…Я даже нормально идти не могу, совсем!

– Помогите. Помогите мне!

Обхватываю себя руками. Мне так холодно, хотя я все еще в своем пальто.

Чисто на ощупь пробираюсь по этой темноте, пока мои глаза не привыкают ко мраку, и через миг я не замечаю крошечный проблеск тусклого света.

Подхожу ближе, а точнее, подползаю, едва ли не сваливаясь на пол. Судорожно шарю пальцами по этому проблеску света. Стекло, но оно забито чем-то. Кажется, досками. Неотесанными и очень холодными. На улице темно, луна только ярко светит, и вокруг такая тишина стоит, что мне кажется, я слышу стук собственного сердца. Гулкий, сбивчивый, встревоженный.

– Эээй! Помогите, ну, кто-нибудь!

Мне кажется, я кричу очень громко, но от страха из груди вырывается лишь какой-то слабый писк. Что…что здесь вообще происходит?!

Телефон. Точно! Как же я не додумалась сразу, вот только где он?!

Возвращаюсь в место, откуда я встала. Нащупываю на полу что-то кожаное, твердое. Какой-то мат или что, не понятно.

Шарю руками везде, но сумочки нигде нет, как и моего телефона.

Мама. Она же там уже с ума сходит! Я не вернулась домой с концерта. Сколько часов прошло? Час, два, а если больше…

Облизываю сухие губы. Я хочу пить. Сильно. К горлу внезапно подкатывает едкая тошнота, и я с огромным трудом сдерживаюсь, чтобы меня не вывернуло.

Что было в том уколе…Наркотики, какой-то яд? Глупости, конечно. Не может быть.

Лихорадочно пытаюсь вспомнить номера телефонов. Полиция, скорая, мамин телефон. Стоп. У меня все еще нет мобилки. Как я буду звонить?

Паника подбирается к горлу, а еще здесь очень-очень холодно. Это похоже на какой-то неотапливаемый подвал или что, я не знаю. Здесь темно и наверное, не больше трех градусов тепла. Слегка посвистывает ветер через забитое окно, и мне становится еще более жутко.

Я кутаюсь в свое пальто сильнее, но в этом помещении очень сыро, отчего моя одежда быстро набирает влагу, и почти не согревает меня, но хуже всего ногам. Я очень теплолюбива, вечно мерзну, поэтому сейчас, стоя полубосая на этом бетоне, мои стопы просто коченеют.

Мысли сбиваются в кучу. Первый снег сегодня выпал, и я ловила его губами.

Снежинки таяли на них, а потом…Стоп. О чем я думаю, Ася, соберись!

– Кто-нибудь! Выпустите меня отсюда!

Пошарив еще немного вдоль стены, я возвращаюсь на этот мат. Я все же нахожу дверь, но там даже ручки нет. Ничего нет, как и выключателя.

Все кажется каким-то нереальным, страшным сном. Хочу проснуться, стараюсь изо всех сил, и не выходит, потому что это не сон, это все реальность, заставляющая кровь стыть в жилах и пускать сердце в пляс.

Через какое-то время меня начинает трясти. От этой убивающей тишины, мрака и неизвестности. Я хочу спать, плакать и пить, но ничего из этого у меня не получается. Все что могу – подобраться к стене, и обхватить ноги холодными ладонями, пытаясь хоть как-то согреться.

Это точно подвал, мелькает в голове. В обычном помещении мне было бы теплее, а значит, кто-то специально притащил меня сюда.