Врач. Спаси нашу дочь

– Еще не все.

– Почему ты одна этим занимаешься? Где отец твоей дочери, Яна?

– А где твоя жена, Олег?

Диалог напоминает игру в пинг-понг. Холодно, я вижу эту сталь в его темных глазах. Даже с персоналом теплее обращается, чем со мной.

Нервно достаю кошелек и выкладываю несколько купюр прямо ему на стол.

– Это что такое?

Бросает мимолетный взгляд на деньги.

– Я забыла вчера оплатить твой прием. Вот.

Сглатываю, почему-то чувствую себя не в своей тарелке, хотя так оно и есть.

Холодов изменился, и он теперь не мой муж, чужой мужчина, и другую женщину он сегодня утром целовал.

– Здесь не хватает. Мой прием стоит дороже.

От его слов обдает холодом, и я ошалело тянусь к кошельку, чтобы открыть его и увидеть, что у меня нет больше денег.

Неловко и стыдно, как-то отвратительно просто, когда не хватает. Когда у тебя выбор – купить фруктов или новые колготки дочери.

Глава 3

Она почти не изменилась. Все тот же взгляд ярких голубых глаз, светлые волосы с рыжинкой и россыпь веснушек на носу и щеках.

Моя бывшая любимая, моя нынешняя предательница, изменница и та, которая когда-то воткнула нож в самое сердце.

Яна была самой чистой для меня и любила, точнее, мне казалось, что любила, но я ошибся. Я взял замуж змею, которая укусила так больно, что я тогда едва не сдох.

Первый год как зомби ходил, думал, сердце встанет, но нет, выжил как-то, выкарабкался и похоронил ее мысленно с ее же любовником.

Мать была права. Конечно же, такая, как Яна, только на публику играет, и она мне изменила.

Я выжег ее из памяти, выбросил и просто забыл, хотя забыть такую непросто, а потом она пришла. Сама ко мне в кабинет, да еще и отпрыска приволокла, точнее, девочку.

Хрупкую и темноволосую, с россыпью веснушек и большими темными глазами.

«Это ведь могла быть моя дочь», – проскользнуло в голове, но я быстро пресек эту идею. У меня не может быть детей, а Яна гуляла еще в браке, так какого дьявола я тут осматриваю ее ребенка? Какого черта я должен ей помогать?!

Не должен, не обязан и запросто могу выкинуть их обеих за пределы своей клиники, да вот только я, в отличие от нее, клятву давал лечить и помогать людям, и ребенок этот… его обследовать надо.

Салиева почти не смотрела на меня – так, только мельком, но мне хватило минуты, чтобы оценить ее состояние.

Старые кеды, поношенные вещи, сама какая-то дерганая – неужто любимый не радует? Продиагностирую ее дочь, и пусть катятся на все четыре стороны. Пять лет этой твари не было в моей жизни, пять чертовых лет!

Думал, что забыл уже, отболело, вылечилось, но нет.

Яна как опухоль раковая в сердце мне засела, так сильно, что хоть оперируй самого себя.

Про мужа вспомнил, так она аж дернулась, сука чертова, как же я ее ненавижу!

Чего ко мне приперлась, а не к мужу? Пусть проваливает, шлюха, да вот только смолчал при ребенке.

Девочка смотрела на меня настороженно, точно дикий зверек, но стук ее сердца мне не понравился, и тогда я наступил себе на горло, вспомнив, что я все же врач.

***

– Сейчас…

– Не надо. Успокойся.

Ошалело ищу деньги, но понимаю, что у меня их попросту нет.

– Нет, все нормально. Я найду…

– Мужу позвони. Пусть добавит, или кто там у тебя.

Больно, словно ножом по сердцу резанул.

Мужу. Ты же сам мой муж! Хоть и бывший.

– Позвоню, даже не сомневайся.

– На. Набирай. У тебя ведь и телефона нормального нет, не так ли, актриса?

Протягивает мне какой-то крутой мобильный телефон явно последней модели, а мне так паршиво становится. Поднимаю глаза на него и понимаю, что Холодов просто надо мной стебется.

На его лице играет презрительная ухмылка. Смешно ему, видите ли. Сволочь.

– У меня есть телефон! Отойди от меня!

Олег слишком близко, я делаю шаг назад, но в тот же момент оказываюсь вжата в дверь спиной. Точно хищник, Холодов хватает меня за предплечье, до боли сжимая руку.

– Почему ты пришла? Скажи мне!

– Я же сказала, не хочу быть тебе должной! Пусти!

– Посмотри на себя: ходишь в обносках. Разве это того стоило, стоило?! Вот она – твоя вечная любовь? – рычит на меня зверем, а я пугаюсь, но обида сильнее.

Вырываюсь, он отпускает, а я быстро вытираю слезы. Тяжело дышу, но не покажу ему, каково мне, каково мне было все эти годы!

– Пусти, больно!

С силой отталкиваю мужчину от себя, поправляю свитер, задыхаясь в высоком воротнике.