Этюды о жизни. Сборник рассказов

Спустя десять минут он снова открыл дверь и громко поздоровался:

– Здравствуй, мам! Я пришёл. Вы закончили с уколами?

– Ой, сынок, здравствуй. Да, закончили, Леночка уже уходит, ты проходи, чай попьём.

– Мамуль, я Лену провожу, а то поздно уже, темно. Потом зайду.

– Да что ты, сынок, она ведь недалеко живёт, каждый день тут ходит.

– Ничего-ничего, лишним не будет. Лена, пойдёмте?

– Да, спасибо…

Миша с Леной вышли на улицу, она показала, в какую сторону идти. Миша старался говорить о чём-то отстранённом, не о маме и не о больных стариках, которым делает уколы и капельницы Лена. Она в самом деле оказалась милой девушкой, скромной и воспитанной, с нежной улыбкой.

Когда они попрощались возле её дома, Миша подумал: «Может, и вправду жениться… будем жить у мамы, и она счастлива, и пилить меня перестанет, и я буду на всё готовое приходить, а то живу как бобыль. Да и медсестра в доме тоже хорошо, не придётся за вызовы платить. Да и девушка она милая, не стыдно с ней показаться. Коллеги уважать станут – семьянин теперь».

Миша шёл до дома, обдумывая план действий. С порога заявил:

– Решено, мам, женюсь! Понравилась мне твоя Лена.

Мама растерянным голосом ответила из комнаты:

– Сынок, ну зачем же так сразу, подумай, не торопись. Девушек вон сколько вокруг, встретишь ещё ту самую, влюбишься…

– Мамуль, я что-то не понял, ты же сама хотела, чтобы я с ней встретился? Всё уж теперь, слова назад не вернёшь. Пойдём, чайку попьём, я пирожных купил.

* * *

Свадьбу сыграли через два месяца, было тридцать гостей, большинство коллеги и родственники Миши, со стороны Лены были только сестра и мать. Зинаида Игнатьевна плохо скрывала своё недовольство, хотя сказать сыну причину так и не решилась – думала, что Лена сама должна сказать, это уж теперь дело семейное.

А Лена в самом деле сказала, ещё на втором свидании. Миша сказал, что это не страшно – детей он всё равно не хочет. А мать ничего, смирится.

Жить они стали у Зинаиды Игнатьевны, Лена работала на полставки медсестрой, а вечерами иногда ходила делать уколы на дому. В остальное время занималась домашними делами, ухаживала за Зинаидой Игнатьевной и с радостью ждала мужа домой.

Первое время Зинаида Игнатьевна злилась на Лену, что та приняла предложение её сына, хоть и знала, что лишает её последней надежды на внуков. Но с годами привыкла к ней, как к родной, да и жалко стало её – сын ведь так и не смог по-настоящему полюбить её. Он был даже рад, что дома его ждут и ведут быт, но при этом он не обременён детьми и заботами о матери, теперь всем занималась Лена.

Вечерами Миша приходил домой и Лена встречала его на пороге с неизменной улыбкой и добрыми словами. Иногда она заводила разговор о том, чтобы взять ребёночка из детдома, но Миша был непреклонен, он говорил, что и женился-то только потому что она не может иметь детей. Это было больно слышать, но Лена полюбила его и старалась радоваться тому, как всё сложилось. Разве могло сложиться лучше, учитывая её проблему?

* * *

Через пять лет Зинаида Игнатьевна умерла, последний год Лена сидела с ней круглосуточно, пришлось даже уволиться с работы. А для Миши ничего не изменилось, он по-прежнему пропадал на работе.

На похоронах было не много народу, всё тихо и по-семейному. Миша разговаривал по телефону в стороне, ему предстоял важный контракт. Со смертью матери он смирился уже давно, ещё за тот год, что она была прикована к постели.

Лена подошла к нему в конце церемонии прощания:

– Миша, можно тебя на пару слов.

– Да, Лен, что такое?

– Ты знаешь, что я привязалась к твоей маме как к родной за эти годы. Я любила её и с радостью помогала во всём. И тебя я тоже люблю, надеюсь, я была тебе хорошей женой. Но я вижу, что не нужна тебе. Твоя жизнь никак не изменится, если я уйду. Разве что придётся нанять домработницу. Прости за правду. Но теперь твоя мама умерла, я считаю, что свой долг я выполнила. Ты ведь ради неё на мне женился? Я правда люблю тебя. Но я ухожу, прости.

Лена ушла, не дожидаясь ответа. В тот же день она собрала вещи и уехала к маме. Миша не звонил ей и не пытался вернуть, он задумался – и в самом деле, теперь Лена ему не так уж нужна, за мамой следить не нужно, а приготовить и погладить он, наверное, и сам сможет, как раньше. Ничего, он привыкнет. А она всё правильно поняла и даже хорошо, что сама сказала.

* * *

«Лена…»

Точно, это была Лена. Во сне. Стояла на мосту, такая печальная, одинокая. Надо ей позвонить, с самого развода ведь не виделись.

– Добрый день, это Михаил, бывший муж вашей дочери. Простите за беспокойство, но она почему-то трубку не берёт. Она мне приснилась – глупо, конечно, простите, но вдруг захотел её услышать. Пять лет прошло, я и не вспоминал, дурак. А сейчас, знаете, с работы сократили, сижу один дома и так тошно мне… Захотелось Лену увидеть. Можно я приеду?

– Здравствуй, Миша. Приезжай, конечно. Похороны в среду будут. Она сегодня ночью умерла, Леночка наша. От рака мучилась она последние три года, но одолел он её всё-таки. Ты приезжай, милый, попрощаешься…

Почему папа ушёл?

– Я всегда думала, почему же мой отец ушёл из семьи. Мне было семь, я только пошла в школу. Как сейчас помню первую линейку, я в новенькой форме, с большими белыми бантами, стою вся опухшая и зарёванная. Накануне отец ушёл от нас. Они с мамой долго ругались, а я плакала в своей комнате. Он со мной даже не попрощался…

– Я тоже помню ту линейку. Увидела тебя и подумала, какая странная девочка. Вроде прилично одета, а вид такой, будто родители-алкаши её бьют.

– Да уж… И знаешь, он пришёл тогда, под самый конец линейки. Запыхавшийся, потерянный, словно не в себе. Поздравил с началом учёбы в школе. А у самого прям лица нет, мы как два чужих существа перекинулись парой фраз и всё. Потом он стал приходить ко мне раз в неделю, я сидела и молчала, даже не смотрела на него. И так полгода, не меньше. Учёба у меня не шла, само собой. Ещё от стресса начался какой-то диатез. Мать прыгала вокруг меня, по врачам водила, но я видела, что ей и самой ничем не лучше. Когда отец приходил, она уходила на кухню и не заглядывала к нам.

Потом он вдруг пришёл с очень красивой куклой, в то время попробуй достань такую! И почему-то на этом я оттаяла, ну что взять с ребёнка. Отец держал её в руках и так нежно на меня смотрел. Я не выдержала, расплакалась и обняла его. Долго мы так сидели, обнявшись, оба плакали. Я ему тогда всё высказала, как скучаю, как мне одиноко, как маме плохо, как я хочу чтобы он вернулся…

Он тоже очень скучал по мне и переживал, что мы никогда уже не будем близки, я перестану быть его другом и доверять ему. Но эта встреча всё изменила, мы стали чаще видеться, смеяться, гулять. Мне кажется, мама злилась на нас за это. Может, ей тоже хотелось вернуться к нам, но мне тогда в силу возраста было не понять, кто из них больше этому препятствовал. Мне было достаточно того, что у меня снова был папа. Я возвращалась домой и всё рассказывала маме, а она молчала и мыла, мыла посуду, с такой яростью, что казалось раздавит руками на осколки.

Когда мне исполнилось пятнадцать, отец позвонил и сказал, что не сможет больше приходить, теперь мы сможем видеться только у него. Я ещё переживала, куда это он пропал на две недели.

Он после развода жил в небольшой комнате в коммуналке, его устраивало, а я боялась туда ходить, меня пугало количество людей и шум. Я пришла в тот же день. Отец лежал в постели и был непривычно бледным. Сказал, что ему сделали операцию на сердце две недели назад, и надо соблюдать постельный режим. Он мне даже не сказал сразу, не хотел, чтобы я волновалась, приходила к нему в больницу.

Я стала ходить к нему домой, варила бульоны и кисели, кормила его с ложки, ему почему-то не становилось лучше. Я умоляла его поехать в больницу, чтобы проверили, в чём дело, ведь он уже должен был отойти от операции! Но он ни в какую не соглашался. Говорил, что нужно время на восстановление.

В тот вечер я была у него, он был совсем плох. Подозвал меня ближе и сказал: «Дочка, ты уже большая, и пока я жив, должен сказать тебе, почему я тогда от вас ушёл. Чтобы ты не думала, что я не люблю тебя или ушёл к другой женщине. Я всегда любил только твою маму. Когда тебе было семь, мама забеременела вторым ребёнком. Знала бы ты, как я был рад! Мне казалось, у нас всё хорошо, просто прекрасно. А мама через два дня вдруг сказала, что сделала аборт. Это было ударом для меня, я не знал, как реагировать! Честно сказать, я еле сдержался, чтобы не ударить её. Но я никогда не поднимал на неё руку. Я ушёл, я не мог иначе. Как я мог жить дальше с этим человеком?! Я боялся, что ты не простишь меня, что отдалишься. Но и её видеть просто не мог. Почему она это сделала? Что было у неё в голове? Она просто сказала мне, что не хочет рожать больше…»

После этих слов отец заплакал. Спустя столько лет ему было всё ещё больно. Я была поражена тому, что отец прочувствовал эту ситуацию намного глубже, чем мать, что он так хотел ребёнка, а она нет, хотя это в ней жил тот маленький, родной нам с папой человек!

Я вызвала скорую. Какая я дура, надо было давно её вызвать, не слушать его! Мне было пятнадцать и я была уверена, что он знает, что делает! Это сейчас я понимаю, что должна была пойти против него. Скорая приехала быстро, его забрали.

Через два часа он умер в больнице. Тромбоэмболия лёгочной артерии. Не успели.

Я была совершенно не готова к такому повороту. Я рыдала в коридоре часа два, пока меня не забрала мама. Как я пережила это, я до сих пор не знаю, папа стал мне таким близким, таким родным, куда ближе, чем мама.

А она, напротив, была спокойна, причём не на показ, а на самом деле, ей было всё равно!

И тогда я поняла – она просто его не любила. Потому и рожать больше не хотела и не хотела, чтобы он был мне отцом.

Ты знаешь, мы с мамой сейчас не слишком близки. С годами она стала мягче, тянется ко мне, хочет чаще общаться. А мне это не надо. Я привыкла к ней такой – холодной, равнодушной, иногда впрочем ненавидящей отца.