Испытание

* * *

– Итак, пять дней прошло, девчонка совершенно успокоилась. Никаких внешних признаков волнения. Ну и психика, позавидовать можно. Да ее в космос спокойно отправлять… Легко… Усложнить что ли задачу? – мысли задвигались в нужном направлении.

Мужчина слушал доклад по очередному коммерческому проекту, а сам шарил по экрану монитора (предусмотрительно повернутого так, чтобы докладчику не было видно, что именно шеф там разглядывает на экране), следя за неподвижно сидевшей у ноутбука девчонкой. В какой-то момент она уставилась в пространство и чему-то рассмеялась. Доклад был интересный, прекрасные возможности. Да. Однако то, что было на экране, почему-то интересовало Арсения больше.

Пора с этим заканчивать. Он свернул окно и ушел с головой в родные финансовые дебри.

* * *

Лечили Сашу хорошо, рука практически поджила, почти не болела, да и голова прошла. Правда нагрузку на руку давать еще долго нельзя будет. Она попыталась, боль так и прострелила. Но в остальном – выздоровление идет полным ходом. И мучило Савенкову предчувствие, что скоро обстоятельства ее заточения изменятся. Только вот в какую сторону. Оставалось только считать варианты. Совсем как Штирлиц. Информация к размышлению.

Еще раз.

Похитили из-за денег? Три раза нет. Давно бы уже потребовали.

Похитили инопланетяне? Ей самой стало ужасно смешно. Хотя… Не стоит так быстро отказываться от этой гипотезы…

Похитили ради ее прекрасной красоты? Саша вздохнула. И где та красота прекрасная? Скажите уже, чтобы она ее тоже увидела.

Похитили на органы…? Тут она поежилась, но по зрелом размышлении пришла к выводу, что нужные органы у нее все внутри. А значит, слегка покоцанный внешний вид изъятию органов не помеха, сразу же разрезали бы и выпотрошили. Стало быть, можно вздохнуть с облегчением, но расслабляться рано.

Похитили для опытов…

Для опытов…

Вот это как-то ближе всего. Только опыты бывают разные, медицинские, психологические, сексуальные. Дальше ей уже расхотелось продолжать. Потому что всем этим занимаются исключительно извращенцы, а ей значит, повезло вляпаться. Вот для таких экспериментов, как правило, и требуется хорошее здоровье жертвы. Бррррр…

Пока Саша таким образом выстраивала картину реальности, в комнату в очередной раз прошла дама-медработник в белом халате, пощупала пульс, осмотрела, удовлетворенно кивнула и вышла. Вообще теток из обслуги было три, одна явно врач, вторая приносила еду, а третья убиралась в комнате. И все молча!

Вскоре принесли ужин, вот чем-чем, а питанием Александра была довольна. Все легкое, диетическое, свежее и очень вкусное. Даже придраться не к чему. Поужинала, посидела в постели, почитала. А потом вдруг навалилась сонливость, глаза закрылись сами собой, и она провалилась в полное бесчувствие.

Очнулась утром. Во рту странный привкус. Села.

Так… так… Так! Комната-то совсем другая! И кровать другая! Блин!

То-то ей вчера показалось странным. Это что же, в еду снотворное подложили, или газ пустили… Сашу передернуло от невольного ужаса. Она же совершенно беззащитна… Господи… Молиться только остается. Потому что никакой другой надежды нету.

– Будут бить – будем плакать, – сказала она себе, решив вылезти из постели и осмотреть новое "жилище".

Раньше ее держали в комнате с зарешеченными окнами, ну и там еще была ванная. А теперь комнат было три. Гостиная, спальня и кабинетик. И ванная, большая ванная. Но окна опять же зарешеченные. Ее ноут стоял в кабинете, там же были и книги. Планшет лежал на тумбочке перед кроватью. Кровать неприятно поразила Сашу. Огромная, с металлическими спинками, наводящая на разные мысли о том, как эту кровать можно использовать. Из спальни была дверь в ванную и еще обнаружилась гардеробная. Как ни была озадачена и испугана Саша, все равно не смогла сдержать громкого смеха. Она все думала, что тут разыгрывается "Кавказская пленница"? А вот и нет, тут разыгрывается "Великолепный век"! Хюррем султан, прошу любить и жаловать, блин! В гардеробной было много разной одежды, но большинство из нее явно скопировано с нарядов того самого сериала. Ой, а европейские платья… Корсеты, кринолины… Но это еще не все! Полно было странных кожаных шмоток, гламурно конечно, но… Кошмар…

Так может тут кино снимают?

Ага, приватное. Гардероб явно для ролевых игр.

Сердце у нее сжалось. Вот и сузился круг поисков. Понятно, какие эксперименты ей светят. Обидно стало и жалко своей молодой жизни. Кончилась жизнь, что теперь с ней будет? Не хотелось становиться чьей-то игрушкой, ой как не хотелось… Но, снова сказав себе ту же фразу, Савенкова постаралась успокоиться.

– Реально вам, мамзель Савенкова, пока ничего не угрожает, проблемы следует решать по мере поступления. Тем более, если вы ограничены в средствах и действиях. Сидите, матушка, тут, как попугайчик в клеточке. Осталось только бантик на шейку нацепить и кувыркаться в колечке. Ааах… А наши сейчас на практике… Кстати, а что у нас тут с архитектурными излишествами? Хоть осмотреться…

Она попыталась выглянуть в окно. Решетка мешала, но все равно, из новой тюрьмы было видно намного больше, стало понятно, что содержат ее в каком-то замке. Замок красивый, похож на готические, ужасно красивый, но весь какой-то пряничный, что ли. Нет в нем духа старины, не пахнет он кровью средневековых войн. Но душа архитекторши немедленно возопила, что надо изучить все поближе и повнимательнее, а потому она больше часа вытягивала шею и вертела головой во все стороны, чтобы увидеть как можно больше. Через час просто устала, да и шея заболела, зато некоторое впечатление смогла составить. Она только вернулась в спальню, когда наружная дверь открылась.

Ей как раз принесли покушать. А прислуга-то новая… Попробовала заговорить. Опять молчание в ответ. Пожала плечами, есть и хотелось, и смотрела она на еду с опаской. Еще отравят. Потом плюнула на все и стала кушать.

* * *

Как занятно наблюдать за этой девчонкой, он еще никогда не уделял никому из своих пленниц столько времени. Сегодня она проснулась в новых апартаментах. Легкое недоумение и все. Разглядывала одежду в гардеробной – хохотала, потом битый час пялилась в окно. Обычно при виде одежды девицы ум теряют, пока не перемеряют все, не успокоятся, а эта смеялась, правда, потом помрачнела. Что, надеется сбежать? Арсений усмехнулся, у него еще никто не сбегал. Он смотрел очень внимательно, анализировал язык тела и пришел к выводу: да, она осматривала замок, но скорее с научным интересом! Ай да номер 44…

Нет, ему не дадут спокойно посмотреть, Кого опять принесло! Надо сказать секретарю, чтобы не пускала кого ни попадя.

Избавился от посетителя. Снова глянул на монитор, сказал себе:

– Интересный экземпляр. Еще немного. Еще пусть потомится. А потом начнем испытания.

Странно это прозвучало бы для стороннего слушателя, если бы таковой нашелся. Что за испытания? Казалось бы, все и так ясно, зачем похищают глупых маленьких девственниц?

Ан нет. Вот тут-то и всплывают проблемы воспитания, а может и гены…

Для того, чтобы это понять, надо бы вернуться в детство мальчика Арсения. Матери он лишился, когда ему было семь лет. Прислуга шепталась, что она померла вовсе не от тоски. Возможно. Сеня случайно увидел красную полосу на шее мертвой матери. В гробу она лежала красивая, вся в цветах, а он бился в истерике, не хотел верить… Случайно, пока его, вопящего, от тела отрывали, кусочек шеи и открылся. Мама Лена была для мальчика всем, можно сказать, что они были вдвоем против того мира, в котором властвовал отец. Она была безопасной обителью, стеной, защитой. И эта стена рухнула.

Его отец, Василий Палыч, был тяжелый человек, его жене приходилось несладко. Постоянное унижение, насмешки, пренебрежение и вместе с тем дикая ревность. Плохо сочетается, но сочеталось. В доме всегда вертелось множество шлюх, он пользовался ими, когда хотел, мог сделать это даже на глазах у жены, но она всегда была невозмутимо холодна. А ведь она его любила. Любила, когда выходила замуж, любила и потом. И он ее тоже видимо любил, но очень уж извращенно. Любил, конечно, иначе чего бы так ревновал? Мог убить любого, если ему казалось, что жена благосклонно посмотрела, или улыбнулась. И Сеня помнил, такое как-то произошло. После того случая мать вовсе перестала разговаривать с отцом, а он как с цепи сорвался. Совсем озверел. Накануне Арсений слышал урывками, как Вася Склочный в очередной раз издевался над ней. И в тот раз она ответила. Негромкий голос матери произнес:

– Ты нравственный урод, Василий. Моральный садист и манипулятор.

– Я? Садист? Это же ты всегда отказываешь мне – ядовито осведомился отец, – А я к тебе и пальцем никогда не прикоснулся. Хотя следовало разок шкуру спустить, умнее стала бы.

– То, что ты делаешь гораздо страшнее, – сказала мать и ушла к себе.

А на утро Сене сказали, что она умерла от тоски. Арсений М… так и не узнал, что же случилось с его матерью. Покончила с собой или ее убил отец. Подозревал, что все-таки покончила с собой. Слишком уж Вася Склочный бесился и крушил все в доме в то черное утро.

Потом уже отец не раз повторял Арсению с какой-то особой злостью:

– Предала она тебя. Предала, взяла и бро-си-ла. Не нужен ты ей был. Все женщины твари, предать нас готовы в любой момент. Все предают! Все шлюхи. Все.

– Моя мать не шлюха! – ярился семилетний мальчик, заливаясь злыми слезами.

Отец только смеялся:

– Ишь, разорался, подожди, вырастешь, сам убедишься. Любая предаст. Только дай ей возможность. Покажи ей спину, доверься.

Мальчик дрожал, молча злился, держа ответные слова в себе. А Василий Палыч продолжал учить:

– Запомни, они все шлюхи. Нет ни одной, достойной доверия. Вырастешь, убедишься сам.

При таком постоянном внушении ядовитые семена нет-нет, да и западают в душу, как ни сопротивляйся. Ну вот. Мальчик вырос, стал мужчиной. Очень богатым, привлекательным мужчиной, с большими, просто неограниченными возможностями. И так уж вышло, что отцовские тезисы в отношении женщин он опробовал. И да, старик оказался прав. Не выдерживали женщины испытаний. Ни одна.

Конечно, отдельная тема, что испытания эти превратились для Арсения Василича в тайную вторую жизнь. И личные качества он в этой жизни проявлял совсем не те, что в обычной жизни. Но кто ему был судья? Богатых не слишком строго судят, а слишком богатых не судят вовсе. А Бога они не боятся. Предполагается, что возмездие их не настигнет, потому что откупятся. Наивное заблуждение, не откупится никто. Свое возмездие мы носим в себе.

Глава 3