Ее нельзя убить

Первое, что я ощутила, придя в сознание, было уже знакомое чувство липкого страха. В воздухе висел запах чужого немытого тела, смешанного с мужским одеколоном. Чувство врожденного самосохранения подсказывало не идти на поводу острого желания открыть глаза и оглядеться, а притаиться и прислушаться к тому, что происходит вокруг. Сильная головная боль вызывала тошноту и мешала сосредоточиться. По вискам, казалось, кто- то бесперебойно стучит отбойным молотком, желая свести меня с ума.

Спустя несколько минут, справившись с первым приливом боли, я почувствовала непривычно неудобное положение тела. Медленно попробовала пошевелить затекшими руками. Грубая ткань натянулась на тонких кистях, наводя на меня панику. Спокойно. Истерикой я ничего не добьюсь.

Кто- то недалеко кашлянул. Я вздрогнула от неожиданности.

– Ну что, красавица, очухалась? – Противно и страшно скрипнули половицы. Сердце мгновенно ухнуло в пятки. Обладатель тихого голоса приближался. Я слышала его медленные шаги, внутренне сжавшись, решив притворяться до последнего и все еще надеясь выиграть хоть немного времени. Звук шагов замер совсем рядом. Внезапная звонкая пощечина заставила меня вскрикнуть от резкой боли. Слезы непроизвольно брызнули из затуманенных глаз. Притворяться больше не имело смысла.

Сквозь мутную пелену я увидела рядом с собой болезненно худого мужчину в джинсовых рваных шортах. Обнаженная безволосая грудная клетка имела синюшный оттенок. Будто высеченное из острых углов лицо обрамляли грязные пакли светлых редких волос. Практически одного цвета с глазным яблоком светлые почти прозрачные глаза наводили ужас своим безучастным холодом. Урод, чуть изогнув в усмешке тонкие бесцветные губы, смотрел сверху вниз на свою беспомощную жертву, крепко привязанную к кровати.

– Что…? Что вы мне вкололи? – Я не узнала свой голос. Казалось, язык двигался сам по себе, не помещаясь во рту. Каждое произнесенное с трудом слово вызывало резкую боль. Со страхом я подумала, что челюсть мне все- таки сломали.

– Нравиться? Сейчас еще вколем, чтоб тебе хорошо было, красивая.

– Не надо! – В отчаянии я постаралась отодвинуться от мужчины.

– А теперь слушай сюда. – Остролицый схватил меня за волосы и резко рванул вверх. Я закричала и тут же получила удар кулаком в живот. В глазах потемнело, казалось, внутренности вспыхнули адским огнем. Меня стало рвать, выворачивая изнутри раздирающую болью плоть.

– Черт, сука! – Заорал этот псих и отпустив мои волосы стал вытирать свою испачканную руку о мое лицо.

– Значит так. – Сквозь туман услышала я его слова, – через месяц состоится событие, в котором ты примешь участие. Теперь ты уже от нас не убежишь. В глубине души ты же знала, что мы тебя поймаем, да? Ты ведь хотела со мной увидеться вновь? Скажи, да, мразь! – Вдруг заорал он.

Я заплакала. Соленные слезы маленькими ядовитыми змейками въедались в раны, доставляя нечеловеческую боль. Боясь потерять сознания, я из последних сил произнесла, уже едва понимая смысл своих слов:

– Вы… меня… путаете…с кем- то… Бог мой…, ангелы мои… помоги и сохрани… – Судорожно вздрагивая всем своим телом, я стала читала про себя молитву, надеясь на чудо. Но чуда не произошло.

Сумасшедший взял в правую руку нож, облизнув белые губы. Его пустые глаза не отрываясь смотрели на меня.

– Я хочу тебя. Иди ко мне и будь послушной девочкой. Иначе будет больно.

Я дернулась, будто от удара. Глаза широко открылись от ужаса осознания происходящего.

– Нет! – Собрав все силы я стала отчаянно кричать, зовя на помощь, почти теряя сознание от боли и страха, задыхаясь от слез и беспомощности.

– Да! – Оскалился мой мучитель. Он стал нервно дергать ширинку, судорожно стягивая шорты с худых волосатых ног, и я увидела, насколько сильно возбуждена его плоть. Паника охватила меня, покрывая холодным потом все тело. Я неистово стала рвать из своих пут крепко связанные руки. Кровать несмело скребла ножками о паркет, но узлы не ослабли. Псих навалился на меня, и я почувствовала запах дешевого спиртного. Нечеловеческие глаза были в сантиметре от моих. Лезвие ножа водило по моей груди незамысловатые фигуры, его горячий язык следовал за острием, вылизывая до капли проступающую алую кровь. Слезы переросли в истерику. Под страшный смех маньяка я отчаянно рвалась из стороны в сторону, разрезая грудь смертельным ножом еще сильней, причиняя себе невыносимую боль. Дотянувшись до его уха, я с силой сжала челюсти, почувствовав чужую тошнотворную кровь во рту.

– Аааа, убью!!!

Он высоко поднял руку с крепко стиснутым в кулаке ножом. Я зажмурилась в ужасе, поняв, что это конец. Когда Что-то острое коснулось моей руки, я вскрикнула и открыла глаза. Нависая надо мной, псих стоял на коленях, уперев костлявые руки о скрипучую кровать возле моей головы. Пустые глаза его, не мигая, смотрели на мою бешено вздымающуюся окровавленную грудь. Я перевела взгляд на руку и поняла, что он Что-то снова мне вколол. С пугающей неестественной улыбкой он молча смотрел, как я из последних сил пытаюсь высвободиться из его власти. Слюни этого дикого животного капали мне на лицо, пока я не перестала что- либо чувствовать. Ушла выматывающая тело острая боль, куда- то запропастился безумный страх, я, наконец, ощутила сладкую нирвану.

Где- то отдаленно, будто происходящее не имело ко мне никакого отношения, я чувствовала потное тело на себе, прерывающее горячее дыхание около уха, но мне было все равно. Мне было так хорошо …

Иногда я приходила в сознание, только чтобы снова впасть в сказочное небытие. Погрузившись в тайное для меня царство, хотелось только одного – не возвращаться оттуда никогда. Я могла летать, не чувствуя ног, у меня были крылья. Можно было парить в небе, иногда укладывая светловолосую голову на пушистые белые облака. Иногда погода позволяла, и я каталась в небесах на голубых качелях. Они очень большие, таких я еще никогда не видела. Мне очень нравится на них кататься. Вперед- назад, вперед- назад.

Иногда меня выдергивали из моего воздушного и чудесного мира и тогда я ощущала неприятный холодок на обнаженном теле. На шее крепко затянутый холодный металлический поводок не давал вздохнуть полной грудью. Будто собака, я ползала на четвереньках среди незнакомых мне мужчин, вылизывая по приказу хозяина их вонючие ноги. Я слышала их смех, хотя может это был не смех, а рычание. Да, наверное, рычание диких зверей, которые вырывали меня из чудесного мира. Больше всего мне не нравилось, когда это звери мочились на меня. Незажившие до конца раны открывались снова и гноились, и эта боль возвращала мне осознанность, от которой я бежала, как от проклятой. Остальное было терпимо. Только когда я ослушивалась остролицего психа, он меня наказывал и не пускал домой кататься на качели. Тогда извращения его дружков были той пыткой, каждый раз после которой хотелось умереть. Но сил на это уже не было.

Снова и снова ощущая блаженный укол, я теряла счет времени, и оно уже не имело значения. Я забыла, что это Москва, что здесь сбудутся все мои мечты. В череде смен дня и ночи хотелось только одного – забыться.

В очередной раз я беззаботно каталась на качелях, смеясь с разноцветными птицами, раскачиваясь вместе с ними, когда внезапно пошел дождь. Он был очень холодным. Нахмурившись, я хотела полететь, но крылья промокли, прижав к земле. Подняв глаза наверх, где были качели, я начала беспомощно оглядываться, не увидев их. Мороз пробирался глубже, пока тело не начало крупно трясти, и я, наконец, открыла глаза.

Обнаженное будто чужое тело лежало в наполненной ледяной водой ванной. Взгляд невидяще блуждал по стенам маленькой комнаты. Заметил голубую мелкую плитку, уперся в грязновато- желтый смеситель и остановился на белобрысом психе, который дарил блаженство. Я несмело улыбнулась:

– Хочу домой.

– Заткнись и приходи в себя. Выполнишь задание, дам дозу.

Я заплакала.

– Домой! Домой! Хочу домой! – Я стала бить кулаком воду, направляя холодные брызги в разные стороны. Зубы отбивали чечетку. От холода я совсем не чувствовала тела.

Белобрысый схватил меня за волосы и опустил голову под воду. В его дохлом теле была какая- то нечеловеческая сила. Крепкой хваткой он держал меня под водой, несмотря на мои отчаянные попытки вырваться. Я начала задыхаться. Горло сдавило спазмами, вода просочилась в рот и нос, не позволяя вздохнуть. Перед глазами появились черные круги, в последний раз я постаралась достать своего мучителя рукой, но зацепила лишь чертову пустоту.

Неожиданно легкие почувствовали приток кислорода. Сделав судорожный вдох и откашлявшись, я почувствовала, что волосы еще зажаты в кулаке психопата, но голова уже находится над поверхностью воды. Я несмело и вкусно задышала. С каждым вздохом во мне стала подниматься горячая волна ненависти, пока не накрыла целиком, обжигая каждую клеточку страстным желанием убить.

Встав в ванной в полный рост, чувствуя в себе наркотическую небывалую ранее силу, я бросилась на зверя, вцепившись острыми ногтями в его омерзительное лицо. Заорав, он отшвырнул меня к стене. Ударившись головой об кафель, я вновь, не чувствуя боли, пошла на него, стараясь дотянуться до глаз, пытаясь выцарапать сердце.

Он кого- то позвал, пятясь к выходу. Я вытерла тыльной стороной ладони кровь, текущую в глаза из рассеченного лба, и побежала на остролицего с диким холодеющим душу криком. Вошедшие в ванную двое незнакомых мужчин сразу направились ко мне. Но мне было плевать на них, я видела только свою цель. Первый мощный удар сбил меня с ног. Далее они ссыпались, казалось, отовсюду. Скрючившись на холодном полу, я рыдала от безысходности, пока силы не оставили меня, и сознание не провалилось куда- то далеко- далеко.

Глава 5

Как в непроглядном тумане, я могла лишь чувствовать, что куда- то еду. Наркотическая апатия медленно отступала, но ее место приходил страх. Он сковывал сознание. Безотчетно потянувшись к спине, я попыталась отыскать там свои крылья и улететь, неважно куда, лишь бы подальше от непрерывной отупляющей боли, но пальцы цеплялись лишь за тощие лопатки. Я заорала от отчаяния, и к своему удивлению услышала только протяжный скулящий вой. Сознание возвращалось мучительно и болезненно. Мозг лихорадочно цеплялся за происходящее вокруг, а израненная в лохмотья душа пряталась за обрывками надежды на всего один спасительный укол.

Глаза понемногу привыкли к темноте в салоне машины. Их было трое. Они о чем- то говорили, но я не понимала смысл слов. Мой мучитель был за рулем. Двоих других я видела впервые. А может мне так только казалось.

Звонкая пощечина заставила повернуть безучастную голову в сторону одного из мужчин.

– Выходи. – Грубые руки вытащили меня из внезапно остановившейся машины. Стоять самостоятельно я не могла, ноги подкашивались от слабости. Меня начало рвать. Кто- то рядом грязно выругался. Не потрудившись вытереть рот, я улыбнулась, оскалив грязные зубы, почти счастливая от того, что одному из этих уродов сделала Что-то неприятное.

Подхватив за руки с двух сторон, меня подвели к высокому зданию и прислонили к шершавой зеленоватой холодной стене. Остролицый нажал на кнопку звонка. Противный звук заставил меня поморщиться от острого приступа головной боли. Тошнота снова завладела измученным организмом. Оглянувшись в растерянности, я поняла, что моих провожатых рядом нет и сосредоточилась на том, чтобы не упасть, крепко держась за стену возле железной двери.

Открылась дверь, и невысокий мужчина в форме охранника, осмотрев меня профессиональным взглядом, зло сказал:

– А ну пошла отсюда!

В эту же секунду оглушающим прозвучал смертельный выстрел. С удивлением я увидела, как толстое тело мужчины грузно упало, закрыв собой дверной проем. Яркая кровь большим пятном быстро растекалась на светлом кафеле, с каждой секундой занимая все большое пространство вокруг кровавой каши, бывшей головы неудачливого охранника.

Грубо оттолкнув меня, перепрыгивая через убитого, в здание вбежало несколько людей в масках. Истерично верещала сигнализация, практически сразу же послышались милицейские сирены. Я сползла на кровавый кафель, обхватив дрожащими руками худые колени. Рядом с моим дырявым левым кедом лежала изуродованная голова убитого. Один сохранившийся светло- карий глаз смотрел на меня из глазницы холодно и безучастно. Перекошенный рот будто пытался Что-то сказать.

Вдруг кто- то меня подхватил и перекинув, будто куклу через плечо, быстро уносился прочь от этого адского места. В больной памяти ярко запечатлелась кровавая одноглазая голова, удаляющаяся от меня с каждой секундой все дальше и дальше.

Меня не отпустили. Я стала жить со своим хозяином, имени которого не знала. Мне давно было разрешено свободно передвигаться по квартире. Уже обоим было ясно, что сбежать от дозы я не решусь. Только ночью, видимо чего- то все же опасаясь, он закрывал меня в комнате. Иногда в квартире происходили какие- то встречи, и мне необходимо было угождать его гостям. За это доза. Остролицый вел дневник моих заслуг, ставя плюсики. И я с жадностью смотрела, как он лениво чертит очередной плюс, понимая, что за ним стоит долгожданная доза. И я, как верная собачонка, бежала за каждой возможностью быть полезной.

Моя жизнь разделилась на две части. Первая была страшна. Мой мучитель все также терзал меня, частенько избивая до потери сознания. А вторая была долгожданным и заслуженным избавлением от этого ада. Тогда я возвращалась в бессознательность, где не было ничего, кроме кайфа, заполняющего каждую клеточку долгожданным наркотиком.

В один из немногих спокойных вечеров мой хозяин зашел в комнату, которую я уже называла своей. Обрадованно привстав на кровати, я протянула дрожащую руку, где на синем от уколов сгибе спряталась вена. Но его худое тело не сдвинулось с места, остановившись возле грязно- белой двери. Пустые глаза смотрели на меня, не отрываясь. Белые губы кривились от отвращения.

– Настало время расплатиться за мое гостеприимство. Завтра выполнишь то, что я тебе скажу и будешь получать столько наркоты, сколько захочешь.

Я жадно кивнула.