Записки чёрной кошки… Сборник рассказов

– Язва!

– Взаимно!

– Так ты расскажешь мне о том, что видела во сне?, – уже в номере спросила Ника, ложась на кровать и растирая намятые туфлями ноги. Ой, как больно! Соня, ты меня слышишь?…

– Ты меня слышишь? Только не убегай далеко и не пачкайся! Скоро вернётся твой отец и мы пойдём на площадь. День Святого Патрика. Помнишь?

– Хорошо, мамочка.

Мать погладила своё дитя по голове и улыбнулась. Девчушка лет пяти сморщила нос и поправила золотистый локон, выбившейся из под чепчика. Народ стекался к площади. Мимо проходили мужчины и женщины.

– Целых много ног и ни одной головы, – произнесла девочка прежде, чем отец поднял дочку на руки, поцеловал малышку в щечку и ловко закинул её к себе на плечи.

– Теперь ты увидишь, все что захочешь.

– И звезды?

– А, что утром видны звезды?

– Ангелы же видны!

– Ты мой маленький ангел.

– Папочка, смотри, окна поплыли.

Но папа почему-то не ответил, а только громко засмеялся: Держись, воробушек!

На площади было многолюдно, но скучно. Смотреть на дяденьку, который говорил непонятные вещи ещё и неинтересно. Куда интереснее были проплывающие облака в виде причудливых зверушек.

– Голова закружится! – донеслось откуда-то издалека. А то и вовсе оторвётся, – не унимался голос.

Опустив то, что могло оторваться, вниз, девочка спросила: Вы кто?

– Я Доран, а ты?

– Рада познакомиться, Доран. Я Сибил. Папочка, опусти меня вниз.

Оказавшись на земле Сибил заговорила: Какие у тебя интересные глаза. Как мёд с цветочных лугов тети Лайл.

– Кто бы говорил про странности, – огрызнулся мальчишка. Ты свои то видела?

– Мама говорит, что один мне достался от неба, другой от земли.

– Не обижайся, Сиб. Дай ка, я еще раз взгляну. И правда, один как серое небо над нами, зато другой, точно, как у меня.

И медовые глаза заулыбались…

– Соф, а ты опять разговаривала во сне. Но на этот раз бредила своим принцем.

– С чего ты взяла? – с улыбкой спросила девушка, потягиваясь ото сна.

– Медовые глаза!

– Ой!

– Что, ой?

– Глаза…

– Так, до вечера ещё рот разинешь. Давай ка, рассказывай все по порядку…

***

– И что, они подружились, Доран и Сибил?

– Ещё как! А когда тринадцатилетнему мальчишке, работающему на скотном дворе, не без участия отца Сибил, выпала редкостная удача получить монастырское образование, она сделала ему свой первый подарок…

– Постой-ка, он стал священником?

– Во всяком случае, он этого желал и желал сильнее, чем чего-либо ещё.

– А, подарок то! Что это было?

***

– Закрой глаза! Я не шучу, – ворчала Сиб, когда Доран пытался всячески нарушить её указание. Протяни ладонь! Открывай!

– Ух, ты! Мне никто и никогда…

– Я знаю. И теперь у тебя всегда будет частичка меня, даже если меня не будет рядом.

На ладони мальчика лежал маленький листочек клевера в застывшей смоле.

– Сиб, точно как твоё родимое пятно. Ты мой самый – пресамый лучший друг!

С этими словами Доран неуклюже сдавил её в объятия.

– И не смей никуда деваться, поняла? Сибил засмеялась и чмокнула мальчика в щеку.

– Фу, эти ваши девчоночьи дела! Бежим ко мне! Маме удалось выручить небольшую сумму за помощь толстому Гральду. И вот что! Достоприпочтенная Леди, – произнёс Доран и поклонился ещё более неуклюже, чем выразился. Приглашаю вас на праздничный пирог.

Сибил захлопала в ладоши и устремилась вдаль. -Поймай, если сможешь, недотёпа!

Какой чудесный день, подумал Доран. Отцу она бы понравилась! – и с грустью посмотрел в небеса.

И только вечером, достав бесценный подарок, он приложил его к щеке, замер от расплывающегося тепла и произнёс: Ты всегда в моем сердце, Сиб…

Это был последний день его рождения, который они праздновали вместе. Последний, перед отъездом и учебой в монастыре. Последний из тех долгих семи лет, где каждый вечер вдалеке друг от друга, она желала ему спокойной ночи и целовала в щеку, а он прижимая к щеке часть её души, говорил: Ты всегда со мной. Но так и не решался произнести одно единственное слово вслух…