Знай наших!

Правда, Ольга долго не шла на компромисс. Целый час прошёл, прежде чем между «олькиным скафандром» и «анькиными ниточками» победили последние.

По случаю такой победы был куплен изумительно розовый чемодан, не менее розовые шлёпанцы, ну и так, с Анькиных слов сущие мелочи: платье, пара сарафанчиков, немыслимо зеленое парео и запредельно короткие шорты.

Дома, крутясь перед зеркалом в обновках, Оля поймала восторженный взгляд дочери:

– Мам, ну ты крутяк, конечно! Никогда тебя такой не видела!

– Серьезно? Нравится?

– Отпад! А что все это значит?

– А то и значит! Ты мне лучше скажи, ты уже самостоятельный ребёнок?

– Ну есть немного.

– А самостоятельный ребёнок в состоянии прожить пару недель без матери и приглядеть за отцом?

– Мам, что за тайны? Далеко собралась?

– Не поверишь! Улетаю рано утром. В отпуск!

– Ого! Что-то новенькое. Постой! Одна? Отец в курсе?

– Если читает рабочую почту, то, точно, да!

– Это из-за вашей ссоры? Вы что разводитесь? Говори как есть. Я уже взрослая. Почти восемнадцать, как ни как. И потом, у вас же годовщина через пять дней!

– Никто никуда не разводится. По крайней мере пока. Просто решила отдохнуть. Всем на пользу пойдёт. И ты, товарищ КАКНИКАК, должна понимать это лучше всех. А годовщина, не срок! Её и позже отпраздновать можно. Было бы что отмечать.

– Ма, – Даша обняла мать.-Ты только не грусти! Все будет хорошо. Это я тебе как женщина женщине говорю.

Ольга заулыбалась:

– Ну что женщина, с обедом то справишься? Хотя, не отвечай. Все вижу. Вырос ребёнок. Пойдем-ка лучше чемодан собирать. А то сейчас Анька нагрянет, точно с перевесом отчалю.

4

Естественно, уже через полчаса, тщательно собранное, содержимое чемодана не менее тщательно было распотрошено и утрамбовано заново рукой нагрянувшей подруги.

Книги полетели обратно на полки, а гардероб доукомплектован на все случаи развеселой курортной жизни.

Довольная Анька, подозрительно улыбаясь, уселась на багаж сверху и, приложив руку к голове, как самый, что ни на есть настоящий, пионер, продекламировала:

– К полету готов? – и тут же ответила.-Всегда готов!

– Знала б ты, как пионЭр не готов!

– О! Орлята учатся летать?

– Ни фига они не учатся! Пока получается только под себя сходить, да и то кипятком! Ты забыла? Боюсь я летать!

– Велика беда! А Дьютик на что? Дерябнешь чуток и свободна! Как птица!

– Хорош ржать! Я серьезно.

– И я серьезно. Дерябнуть! Только немного, а то на рейс не возьмут. Я бы тебя прям сейчас поддержала, но не могу. Шофёр её величества должен быть трезв. И сыт!

– Намёк понят! Дашунь, ставь чайник…

Поужинав и насмеявшись вдоволь, все трое разбрелись по кроватям. Из Дашиной комнаты доносилась музыка.

«Опять спит с наушниками! Тут впору и самой закрыть уши, лишь бы избавиться от навязчивых мыслей и малость вздремнуть».

Ближайшие несколько часов прошли в бесконечных сомнениях и раздумьях о молчании Егора. Уснуть так и не удалось. Поэтому, прозвеневший будильник даже обрадовал, а сердце волнительно забилось.

Спящий город приветствовал ночной прохладой. Встретившись с ней, внутренний жар выдал километровые мурашки и осыпался ознобом.

Регистрация, люди, и даже воплощённый в жизнь совет подруги – все как в тумане. А в голове только одна фраза: Неужели все это со мной?

Из предложенных на борту напитков был выбран тот, что покрепче. Глоток, ещё глоток, и приятное тепло разбежалось по телу.

С соседнего кресла послышалось: Фига се! Но слипающиеся глаза так и не смогли оценить источник звука. Последнее, что удалось разглядеть это руки.

«Красивые!» – не то подумала она, не то произнесла вслух и провалилась в глубокий сон.

5

Очнулась Ольга под общий гомон, когда пассажиры, суетясь и увлечённо разговаривая, начинали покидать салон самолёта.