Спасти нельзя развестись

– Я беременна, – произнесла тихо, опуская взгляд в пол.

Секунда звенящей тишины.

Казалось, что в квартире было слышно только как бешено бьются сердца у нас в груди. Их стук эхом отражался от стен и больно ударялся о голову, давя и наседая.

– Беременна, – повторил за мной мужчина, как будто не веря. – Это его ребёнок?

Я подняла на мужа глаза, в которых стояли слёзы, и отрицательно мотнула головой.

– Я не знаю.

Сил говорить почти не осталось. Я едва сдерживала себя, чтобы снова не расплакаться на глазах у Бориса.

Его реакция стала болезненным ударом, к которому я была не готова.

Чего только ожидала, дура? Думала, что он будет рад, стоит мне заговорить о ребенке?

– Я только от врача. Знаю, что беременна. Сдам анализы, сделаю узи, тогда узнаю срок. Но скорее всего ребенок от тебя, – как будто оправдываясь, добавила я. – Мы не использовали защиту, ты сам знаешь, а Кирилл всегда предохранялся.

От упоминании о Корневе в таком контексте Бориса буквально передернуло.

Он поднялся с дивана и нервно пересек комнату, почесывая двухдневную щетину тыльной стороной ладони.

Сейчас он выглядел так, будто обдумывает условия подписания важного контракта. Во взгляде сталь, расчет и никаких человеческих эмоций.

Но я понимала реакцию мужчины. Мы подали заявление на развод, я пресекла все его попытки вернуть семью, а сейчас заявилась с новостью о беременности непонятно от кого и желанием начать все с чистого листа.

– Конечно, ребенок должен быть мой. Мы спали с тобой месяц назад и не предохранялись тогда. Это могло случиться, да.

– Я не знаю. Пока не сдам анализы, не знаю точно.

– Милая, – мужчина опустился на диван рядом со мной и обнял со спины, положив руку на живот. – Не волнуйся на этот счет, хорошо? Я реагирую так, потому что очень удивлен, обескуражен! Мы не планировали, ты ведь знаешь… Но это не значит, что я не рад!

– А ты рад? – я подняла заплаканные глаза на Бориса, и он расплылся в доброй улыбке.

– Дуреха моя, ну, конечно, я рад. Я так люблю тебя! И люблю этого Малыша. Это наш с тобой ребенок, мы его вырастим и воспитаем.

– А если окажется, что отец не ты?

– Если так получится, через пару лет сделаем с тобой еще одного ребеночка, нашего. Но и этого я буду любить как своего, несмотря ни на что. Поняла?

Я закивала, размазывая слезы по щекам.

Борис любовно гладил мой плоский живот и, улыбаясь, что-то нашептывал в него.

В тот момент на душе стало легче. Как будто ушел груз.

Я расслабленно выдохнула и откинулась на спинку кожаного дивана, позволив мужчине обнять себя.

Касания Бориса вызывали смешанные чувства. С одной стороны, это было что-то родное, до боли знакомое, ассоциирующееся со стабильностью и спокойствием. А с другой, я не могла переключиться и смириться с мыслью, что меня снова обнимают его руки.

– Мы со всем справимся, Оль. Все преодолеем. Очень скоро ты забудешь, что этот месяц вообще был в нашей жизни, я обещаю тебе это.

– Я верю тебе. И очень тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, – мужчина осторожно коснулся моих губ едва ощутимым поцелуем, и в тот же момент я почувствовала непреодолимую тошноту.

Сорвавшись с места, я побежала в ванную.

Только через десять минут на подкашивающихся ногах я смогла вернуться в комнату.

Желудок выворачивало от боли, и голова шла кругом, как будто я целый час каталась на карусели.

– Ты в порядке? Что это было?

– Видимо, токсикоз, – сказала я, опускаясь на диван и придерживая живот, чтобы не дай бог снова не потревожить ребенка. – Или съела что-то не то, или какой-то запах… Я не знаю. Это первый раз.

– Все будет в порядке, обещаю. Будешь наблюдаться у лучших врачей, чтобы беременность прошла легко и спокойно. Я обо всем позабочусь, хорошо?

Я только несмело кивнула, потому что сил не было даже ответить. Да мне глаза открывать было страшно. Боялась, что увижу что-нибудь, что может вызвать приступ тошноты.

– Ты не представляешь как я счастлив. Очень рад, что все наладилось. Поедем домой, обрадуем маму?

– Борь, стой, нет, – я схватила мужчину за рукав пиджака, чтобы остановить. Он обескураженно уставился в мои глаза, полные испуга. – Не нужно пока никому говорить о ребенке.

Я не планировала скрывать свою беременность. Наоборот была бы рада поделиться новостью с Галиной Яковлевной, но меня бросало в холодный пот от мысли, что информация может дойти до Кирилла.

Я пока не думала, что буду делать, если окажется, что ребенок от него. В сознании теплилась мысль, что забеременела я от мужа, будучи в браке. С большей долей вероятности это действительно так.

В таком случае нет смысла зазря тревожить общественность, Корнева. Убежусь, что ребенок от Бориса, подожду некоторое время и потом заявлю о своей беременности.

Не хочу в прессе грязных слухов о том, что Миролюбова забеременела в период разлада с мужем.

– Пока будем знать только ты и я, хорошо? Мне нужно свыкнуться с этой новостью, осознать. А потом обязательно всем расскажем.

– Все как ты хочешь, Родная. Но маме все равно нужно сказать, что мы помирились. В конце концов, ей стоит подыскивать отдельное жилье, чтобы не мешать молодым.

Борис снова попытался приблизиться, чтобы поцеловать меня, но я выставила руку ладонью вперед, стоило только ощутить запах его духов.

Тошнота снова накатила с новой силой, и я едва удержалась, чтобы не рвануть в ванную.

– Да, поедем домой, поговорим с Галиной Яковлевной.

Хотя, наверное, мне снова стоит называть ее мамой…

Пока мы ехали домой (как странно снова ехать туда вдвоем), Борис что-то рассказывал о проектах компании, но я едва ли слушала его. Только кивала невпопад.

Все мои мысли крутились вокруг свекрови, которая снова стала ей официально и полноправно.