Бонни и Клайд. По другую сторону закона

– Привёл я вашу Вангу, – небрежно бросил мой майор, указывая мне на стул рядом с собой.

Я боязливо оглядывалась по сторонам на мужчин, чьи взгляды сейчас были устремлены на меня.

Напротив сидел парень лет двадцати пяти с оттопыренными ушами и какими-то кожаными ремнями на плечах, судя по всему, для оружия.

Рядом с ним, развалившись, за мной наблюдал мужчина лет сорока. Высокий, широкий в плечах с мощной шеей и загорелой кожей. Прямо какой-то полицейский из фильмов для взрослых!

Справа от меня что-то щелкнуло, и инстинктивно я повернула голову. Тут же от страха вжалась в стул и потупила взгляд.

Майор снял с себя джинсовку, демонстрируя татуированную правую руку, и выложил на стол разряженный пистолет, судя по всему, отстегнутый с пояса.

– Ну что, красавица, согласны помогать следствию?

– Как будто вы оставили мне выбор, – тихо ответила я мужчине в форме.

– Выбор есть всегда. Следственный изолятор за соседней дверью, – майор был по-прежнему суров и холоден.

– Да не пойду я в изолятор, я не преступница! Давайте помогу вашему следствию. Что делать надо? Кому будущее предсказывать?

– А ты реально ведьма? Можешь сказать, че у меня будет, – молодой парень напротив на секунду оживился и протянул мне свою руку ладонью вверх.

– Баранов, прекрати херней заниматься, – рыкнул на него напарник. – По мозолям на твоей руке даже я могу предсказать будущее в одиночестве. А она никакая не ведьма, а обычный мозгоправ.

Да психолог я, психолог!

– Ну-ка, отставить разговоры, – по столу ударил начальник, и все замолкли. – Раз Агата Игоревна согласна помогать следствию, сейчас подпишем бумаги о прикреплении её к майору Черному.

– С какого…фига? – наверное, я увидела первую эмоцию на лице мужчины. И это было негодование. – Вы мне сказали её взять с поличным и привезти. Я выполнил. Дальше сами. Я с ней не намерен возиться.

– Майор, разговорчики! Не забываем, кто тут старше по званию, – мужчина показал на свои погоны с двумя звездочками, а я все равно не поняла, кто он такой… Мне хоть генерал армии, все равно не знаю. – Приказом прикреплю гражданку к тебе. Кто у нас, в конце концов, начальник?

– Вот именно, что начальник. Мне нужно преступления раскрывать, а не с этой девицей сюсюкаться, – он глянул в мою сторону так, будто я была маленьким ребенком, который мешался у него под ногами. Самодур.

– Товарищ подполковник, давайте я возьму Агату на себя? Обещаю, что девушка будет под надзором двадцать четыре часа в сутки.

– Под тобой она будет, – хохотнул ушастый, за что получил знатную затрещину. Мне даже жалко его стало.

– Раз вы не знаете, к кому меня прикрепить, может я пойду? – сказала неуверенно, но тут же получила четыре недовольных взгляда.

– Ты вообще помолчи. Никто слова не давал.

– А ты не ори на меня!

– Вижу, вы отлично ладите, – заключил подполковник. – Оба сюда подписывать документ.

Властный голос мужчины и суровый взгляд моего будущего наставника заставили подняться на ноги и подойти к столу, чтобы оставить свой автограф.

Я всегда читала документы, прежде чем их подписывать, но сегодня впервые пожалела об этом. Оказывается, что в моем случае помощь следствию будет означать нахождение рядом с майором Черным двадцать четыре часа в сутки.

– Значит и жить я одна не смогу? – вытаращив глаза на печатный лист уточнила я.

– А ты думаешь, почему я так сопротивлялся? – хмыкнул майор. – Давай подписывай.

Я боялась даже узнать, что там дальше в этом договоре, поэтому не глядя оставила свою подпись и спряталась за спину майора, чтобы дать ему подписать документы.

– Ну что, товарищ майор, гражданка Марценюк, хорошей вам работы и взаимопонимания. Черный, можешь приступать к выполнению своих должностных обязанностей. Вводи гражданку в курс дела.

– Так точно, товарищ подполковник, – с этими словами мы с майором покинули кабинет его начальства.

Молча мужчина повел меня прямо по коридору в кабинет, на котором красовалась табличка с его фамилией. У него еще и свой уголок в отделении есть? Что ж, не дурно, не дурно….

Помещение было ничуть не больше моего психологического кабинета, однако намного светлее и уютнее.

В центре стоял большой стол с офисным креслом и компьютером, у стены шкаф, через мутное стекло деревянного окна пробивались солнечные лучи и наполняли кабинет каким-то особым уютом.

– Это ты на фотографиях? Такой молодой… Сколько тебе тут? Лет двадцать? – мой взгляд упал на большое количество личных фотографий на стене в деревянных рамках. На них был запечатлен, судя по всему, майор Черный в разные периоды своей жизни. Тут и фотографии с рыбалки, и с чьей-то свадьбы.

– Двадцать один… Так, это вообще не твое дело! И фотографии висят не для тебя.

– Ладно, ладно. Что мне нужно делать?

– Не мешай, будь добра, – мужчина сел за компьютер и шумно выдохнул. – Поработаю полчаса и все тебе объясню.

Дважды повторять мне не пришлось. За неимением в кабинете посадочных мест кроме как кресла, в котором важно восседал Черный, я примостилась на стол в соседний от компьютера угол и уставилась на фотографии на стене.

Отвлеклась только на негодующе-удивленный взгляд майора, которым он сверлил мою пятую точку, пристроенную прямо около кипы его документов.

– Может пересесть, чтобы тебе удобнее рассматривать было? – едко заметила я.

– Если бы было что рассматривать, я бы еще подумал. Так что сиди как нравится.

А вот тут была готова поспорить! В генетической лотерее я уж точно не проиграла. Если на лицо я была совершенно обычной: карие глаза, не слишком пушистые ресницы, обычной формы брови и в меру пухлые губы, то с фигурой мне повезло.

В свои двадцать восемь лет я была обладательницей неплохой груди и подтянутой симпатичной попки. Может быть, в зале я это все не тренировала, но жизнь в деревне я вам скажу иногда покруче любого фитнеса!

– Я хочу чай. Тебе заварить что-нибудь? – поинтересовалась я, когда мне наскучило разглядывать фотографии, а в углу кабинета я заметила раковину и небольшую тумбочку с чашками, чайником и прочим необходимым.

– Сделай мне кофе покрепче, – бросил мужчина через плечо, не отрываясь от монитора.

В небольшой тумбе, покрытой толстым слоем пыли, я обнаружила коробку самого дешевого черного чая, почти не початую, и банку отнюдь не дешевого кофе.

– Господи, эти кружки прошли мировую войну? – две чайные пары, которые стояли на тумбочке, изначально, судя по всему, были белыми, а сейчас превратились в коричневые!

Мой перфекционизм и любовь к чистоте просто негодовали. Так что я не могла не промыть кружки с большим количеством жидкости для мытья посуды.

Черный смотрел на меня из-под бровей, недовольно посапывал, раздувая ноздри, когда я с жаром натирала кружку с надписью «Фёдор», но молчал.

– Сколько тебе кофе класть?