Ангел-хранитель: Взрослые дети. Сказочная повесть

– Можно и не крепких, – пожал плечами Игорь. – В творческой среде все равно никуда от этого не денешься: там все пьют и курят, так сказать, для большего вдохновения.

– Что ты ерунду говоришь! – возмутилась школьная подруга Маши, Ксюша, заметив круглые испуганные глаза хозяйки дома.

– Знаю, поэтому говорю. У меня дядька писатель, сочиняет там чего-то, вертится в среде людей искусства, такого нам рассказывает!

– Никита не такой, – несмело возразила Маша.

– Время покажет – какой, – с ехидной ухмылочкой подытожил Игорь.

Никита не был готов к такого рода спорам на свой счет, но весь его вид говорил о том, что вышвырнуть этого великого знатока из-за стола ему точно хотелось.

– Что ты мелешь? – процедил новоиспеченный студент сквозь зубы.

– А что я такого сказал? – отреагировал Игорь. – И вообще у нас в стране свобода слова и мнений!

– Я те щас покажу свободу! – Никита привстал из-за стола от горящего внутри огня негодования, и только нежелание портить праздник Маше сдерживало его от бурных выяснений отношений с нежданным гостем.

– Ребята, разговоры у вас пошли какие-то не праздничные! – стали возмущаться девочки-соседки. – Давайте танцевать или фанты играть!

– Ладно, я пошел. Пока, Маш, увидимся, – Игорь с невозмутимым видом встал из-за стола и, не дожидаясь ответных прощальных слов гостей и хозяйки, вышел со двора.

Вскоре с работы пришла Ирина Николаевна и, поздоровавшись со всеми, скрылась в доме. Разговор за столом как-то не клеился, и ребята стали расходиться. Никита, помогая Маше убрать со стола, осторожно спросил:

– Маш, ты как? Этот твой хам – одноклассник испортил тебе день рождения!

– Да все нормально, Никит. Люди все разные, мнения и взгляды тоже, с эти надо просто мириться, и не обращать внимание на чьи-то предположения. Вовсе не значит, что он прав: ты же не станешь выпивать там, в академии, с новыми друзьями?

–Я? Да ты что! Я учиться еду, а не развлекаться!

– Ну вот, тогда чего расстраиваться? Ты у меня молодец: поступил в такой престижный вуз, будешь свой талант развивать, а там, глядишь, станешь настоящим мастером иконописи, – Маша обняла жениха и, глядя в глаза, продолжила: – Ты же это обещал Богу, если Он сделает Ирина твоим ангелом-хранителем?

– Это… Кстати, не пить и не курить я Ему тоже обещал, – улыбнулся Никита в ответ.

– О, тогда я точно могу спать спокойно, пока ты творишь вдалеке от меня, – закончила эту тему Маша. – Пойдем с мамой посидим, чай попьем, все-таки у ее дочки сегодня день рождения. Да я же не открыла до сих пор твой подарок!

В небольшой коробочке была еще одна коробочка, потом еще одна, и еще одна, а в самой маленькой Маша, наконец, нашла очень красивый серебряный браслетик с подвеской в виде двух лебедей.

– Никита, ты такой романтик у меня, оказывается!

Довольный реакцией подруги Никита стал смущенно отнекиваться:

– Да это не совсем моя идея: папа недавно рассказывал, как он маме предложение выйти замуж делал. Кольцо было упаковано в три подарочные коробочки, и пока мама открывала каждую, удивлялась и ворчала на выдуманные сложности, папа волновался как никогда, но в итоге мама, добравшись до главного, сказала, что даст ответ только после объяснения, что означает такая подача подарка.

– И что же он ответил? – не терпелось узнать Маше.

– Что каждая открытая коробочка – это символ рождения их будущих детей. Мне понравилось, и я решил, что раз уж я так нелепо сделал свое предложение, то есть возможность исправиться на день рождения.

– Так значит, ты хочешь пятерых детей? – воскликнула Маша, пересчитав упаковки.

– Ну а чего, хорошее число, я вообще сначала семь хотел, – улыбнулся в ответ Никита.

– Посмотрим, как ты запоешь, когда маленькое чудо не даст тебе спать ночами и будет требовать постоянно твоего внимания и ласки! – по-доброму смеясь, предупредила Маша, еще сильнее обнимая Никиту. – Спасибо, тебе любимый! Это замечательный подарок! Но самый лучший дар для меня – это твоя любовь!

Дни шли, и дыхание наступающей осени уже осторожно окутывало небольшой сибирский поселок.

В одном из его домов молодой перспективный студент готовился к отъезду в Москву для учебы в академии искусств, обдумывая список необходимых вещей для жизни в общежитии. Родители, конечно, настаивали на аренде квартиры, но будущий художник решил, что сначала должен попробовать путь, которым когда-то шли его родители и бабушки с дедушками: ему в сердце запали их истории про настоящую студенческую жизнь именно в общежитии, где во все времена кипела и бурлила молодая жизнь. Очень хотелось найти друзей-единомышленников на новом месте, чтобы и не скучать вдалеке от родных, и узнать что-то интересное через общение. Никита перебирал свои рабочие инструменты, как вдруг в дверь их дома кто-то начал настойчиво и громко барабанить.

– Соседи, открывайте! Беда! – к стуку добавился смысловой посыл.

Обеспокоенные хозяева, поручив дочку бабушке, открыли осторожно дверь:

– Григорий? Что случилось, чего шумишь на ночь глядя?

Родители Никиты узнали в стучавшем соседа с другой стороны улицы.

– Пожар! Горит! Смотрите: дым! – отрывисто восклицал запыхавшийся гость, указывая в сторону рукой. – Друзья ваши! Эти, как их! Ирина с дочкой!

– Батюшки! Никита, стой! – всплеснула руками мама, когда вышедший следом на крыльцо Никита, услышав слова соседа, бросился бежать в сторону дома невесты. – Может, это не Машин дом!

– Так все равно надо помочь! – раздался из темноты ответ сына.

– Пожарных-то вызвали? – наконец, вышел из оцепенения ошеломленный происходящим папа.

– Дак, не знаю, – ответил сосед. – Но пока не слышал сирены.

– Я позвоню: уточню! А потом сам побегу туда, а ты дома останься, чтобы Надюшку не пугать, – и хозяин скрылся в доме.

А Никита тем временем уже понял, что беда случилась именно в доме Маши и ее мамы: обе они уже стояли на улице поодаль пожарища и плакали. Горели также и соседние постройки, их хозяева рыдали и причитали чуть дальше по улице.

– Никита! – сквозь слезы обрадовалась другу Маша. – Что же делать теперь? Посмотри: все горит!

Тут подъехала пожарная машина, и вскоре огонь удалось погасить. А так как время было уже ночное, то выяснение обстоятельств происшествия и причиненного пожаром ущерба решили отложить до утра. Отец Никиты предложил переночевать погорельцам у них.

Из рассказа Ирины Николаевны и Маши выяснилось, что они уже собирались спать, как вдруг запахло дымом и закричали соседи, следом моментально загорелись деревянные сени их дома. Пока пытались собрать документы, деньги и накинуть теплую одежду, огонь достиг уже комнаты, поэтому пришлось прыгать в окно. Несколько искр попали на ногу Ирины Николаевны, и Маше досталось от огня: обожгла шею и поранила руку, вылезая из дома.

– Все испорчено! И одежда, и посуда, и мебель! – причитала Ирина Николаевна утром на месте пожарища. – Господи, как же быть?

– Не стони так громко, Ирина! – раздался голос незаметно для всех пришедшего батюшки, отца Николая. – На всю деревню слышно тебя!

– Да как не стонать-то, отче! Сгорело все! А тут и школа, выпускной класс, и зима не за горами, а нету у нас ничего теперь! Как дочь подымать?

– Ой, как ты накрутила-то! – нежалостливо ответил священник. – Ты ли первая горишь? Живая сама и дочь живая: уже славу Богу надо воздавать, а не причитать!

– А жить-то где? Вон, у соседей только сараи и погорели, дом-то целый, а от нашего одни головешки паленые остались!

– А ты на соседский двор не гляди, коли не просили: свое добро знай, а чужое нам не гоже подсчитывать!

Не отвечала хозяйка, молчали и другие присутствующие, включая Никиту и его отца. Копошившиеся здесь же люди из разных органов вообще внимания на собеседников не обращали, чего-то там искали, глядели, собирали.