Сердце бури

Эдвард подождал, затем громко крикнул:

– Ну давай, обрати ко мне свой взор! Покажись, ты же меня слышишь!

По листьям прошелестел ветер.

«Деревья, – подумал Генри. – Что-то не так с их количеством».

– Я могу убить тебя на месте, – сказала пустота, и Эдвард подскочил.

– Это было бы очень скучно, – дрогнувшим голосом ответил он. – Ты ведь тогда не узнаешь, зачем я пришел.

– Я и так знаю. Вы все желаете мне зла и смерти. Вы мне не нужны, где Генри?

– Его здесь нет, – тонким голосом сказал Джетт. – Только мы.

– Ну конечно. Вы прикрываете его, так? – процедил голос, и небо чуть потемнело.

– Я пришел сразиться с тобой! – выпалил Эдвард и повернулся вокруг своей оси, не зная, куда именно смотреть.

– И где же твое оружие? – фыркнул голос.

– У меня его нет. В силе мне с тобой не тягаться, но кое в чем интересно будет посоревноваться.

– В чем же? – заинтересовался голос.

– В красоте, – обреченно сказал Эдвард. – Наше королевство наполнено прекрасным, так что и правитель должен быть хорош собой, красиво одет, иметь прекрасные манеры и нравиться женщинам. – Эдвард непринужденно оперся о дерево, потихоньку начиная успокаиваться и входить в роль. – Титул лучшего во всем этом всегда был моим, и я хочу убедиться, что он все еще мне принадлежит. Мне невыносимо думать, что меня могут обойти. Я лучший. Во всем.

– А мы пришли его поддержать! Уж прости, Хью, помню тебя парнем не самой впечатляющей внешности. – Джетт втянул голову в плечи. – Только не роняй мне на голову ничего, ради наших бывших общих приключений.

«Деревья растут группами, побольше и поменьше, – мельком подумал Генри. – Так, надо сосчитать. В одних группах деревьев по десять штук, в других – по четырнадцать». Он привычно оценивал обстановку вокруг, но чем могло помочь знание о том, что повсюду тут повторяются одни и те же цифры, так и не придумал. Генри успел заметить, что плодов на разных ветках тоже то десять, то четырнадцать, но уже в следующий момент все это вылетело у него из головы.

Ветки одного из деревьев зашевелились, и на поляну вышел Хью, хотя Генри был уверен: еще секунду назад там никого не было. Хью был в том же виде, в каком Генри видел его в воспоминаниях Мойры, – высоченный длинноволосый красавец, и хотя Генри успел предупредить остальных, что Хью изменил свой вид, они, видимо, не представляли, до какой степени. Агата вытаращила глаза, Джетт явно прилагал героические усилия, чтобы не засмеяться. Хью самодовольно усмехнулся.

– Ну как? Выкусил? – Он подошел к Эдварду, и тот как-то сразу поблек. – Убирайся, пока я не прикончил тебя снова, второй раз спасать будет некому.

– Не уйду. Да, ты впечатляешь, но столько лет тренировок не прошли для меня зря, – небрежно сказал Эдвард, вздернув подбородок.

Хью взбешенно уставился на него.

– Волосы у тебя длинные, вид лощеный, – продолжал Эдвард, – но наряд безвкусный, уж прости.

– У меня идея, – сказал Джетт. – Давайте вы посоревнуетесь, а мы оценим. Агата же девушка, она в этом понимает!

Генри оценил усилия, которые прикладывала Агата, чтобы сделать слабое и беззащитное выражение лица. А Джетт тем временем бочком шагнул к Хью, держа обе руки на виду, и шепотом сказал:

– Агата, по-моему, болеет за этого хмыря, но я, друг, за тебя. Терпеть его не могу. Кстати, тебе не нужен помощник? Я готов. Всегда рад перейти к победителю, а ты победил.

Хью вгляделся в него подозрительно, но лицо у него расслабилось: Джетт умел врать с такой убежденностью, что ложь пропитывала его до кончиков пальцев. Читать мысли Хью не мог, но, как сказал Перси, чувствовал угрозу, а Джетт ничем ему не угрожал.

– Посмотрим, – внезапно смягчился Хью. – Что, разве есть сомнения, что я лучше?

Он посмотрел на Агату, и та потупила глаза, всем своим видом говоря, что не знает, кому отдать предпочтение.

– Начнем, – бодро проговорил Эдвард. – По росту ты выигрываешь. Волосы шикарные. Плечи шире, чем у меня: это, увы, приходится признать.

– Победа у тебя в кармане, – тихо сказал Джетт, подмигнув Хью.

– Но вот одежда… – начал Эдвард.

– Что? – огрызнулся Хью. – Она богатая!

– Чересчур. Чувство меры тебя подвело. Золото хорошо смотрится, когда его мало. Ты же всесильный, можешь сделать свой наряд, скажем, черным? Самый благородный цвет. А пуговицы можно оставить золотыми.

Хью закрыл глаза, и одежда изменилась. Агата одобрительно кивнула.

– Лучше, – одобрил Эдвард, – но все-таки скучновато. Я понял: тебе нужен свой цвет.

– Красный? – выдал Хью, придирчиво оглядывая себя.

– Вульгарно.

– Зеленый?

– Как мундиры посланников.

– Серый? – медленно свирепея, спросил Хью, но Эдвард покачал головой. Он, кажется, действительно вошел во вкус.

– Не впечатляет.

– Так, мне надоело, – разозлился Хью. – Все, последнее слово. Назначаю своим цветом… – Он завертел головой по сторонам и, щурясь, остановил взгляд на солнце. – Желтый! Желтый, как солнце!

В ту же секунду его наряд стал цвета яичного желтка.

– Ну как? – самодовольно спросил Хью.

– Предлагаю немного поиграть с оттенками, – с каменным лицом сказал Эдвард, и Генри восхитился его выдержкой: Хью был похож на птенчика-переростка. – Я читал большой трактат о сочетании цветов.

– Ты же не девчонка, чтобы этим интересоваться, – хмыкнул Хью, оглядывая себя в неизвестно откуда взявшееся большое зеркало, прислоненное к дереву.

– Нет. Я всесторонне образованный человек, – невозмутимо ответил Эдвард. – Интересных книг в библиотеке не так уж много, а мне было одиноко.

– Ага, конечно! Хлыщам вроде тебя одиноко не бывает, к вам все так и липнут.

– Узкие у тебя представления о мире, Хьюго, – с чувством сказал Эдвард. – Так, ладно. Давай-ка штаны сделай темнее, цвета охры, рубашку светло-желтой, почти белой, а оттенок куртки ближе к оранжевому. – Хью послушно изменил наряд, но Эдвард покачал головой. – Слишком ярко. Может, куртку все же сделать серой, но вложить в карман желтый платок?

– Мне и так нравится! – разозлился Хью.

– Я тебя поддерживаю. Отличный наряд, братец, – шепотом сказал Джетт и громко прибавил: – Агата, ты согласна присудить Хью победу за лучший наряд?