Сила расталкивания (серия: Аз Фита Ижица. Часть I: Прогулка по висячему мостику. Книга 2)

– Сколько тебе нужно, чтобы облечь это в мебельные формы?

– Если засесть плотно, недели три-четыре.

– Получается конец октября – начало ноября. Стас, как обстоят дела с помещениями? Так, чтобы ничего не демонтировать и не останавливать производство.

– Свободных, естественно, не держим. Есть на примете склад, который хозяева готовы продать.

– Состояние?

– Ремонт, конечно, требуется, но по большому счёту, вполне приличное.

– Сколько уйдёт на ремонт и оформление документов?

– Месяца полтора – два.

– Ага. То есть, где-то во второй половине ноября – начале декабря можно начать монтаж оборудования. Хорошо. Палладина, насколько я понимаю, лучший вариант тот, у которого единственный недостаток – цена. Так?

– Да.

– Дай-ка его на экран. Ага. Стас, по площадям влезем?

– Да там два таких поставить можно.

– Чудесно. Значить так, друзья мои. Сейчас идём и заключаем договор с изготовителем оборудования.

После выставки едем все вместе к тебе, Стас, смотрим помещения, Ирчик дает ЦУ по поводу ремонта и отправляется к себе в Сочи наслаждаться жизнью и дорабатывать эскизы.

Ирчик, у тебя будет самый минимум месяц, так что не спеши и не перенапрягайся.

Стас, мы с тобой, отправив Палладину домой, тоже впрягаемся. С планом действий все согласны?

– Разумеется, – невозмутимо ответил Радный.

Ира лишь кивнул, огорошенная Гениной прытью.

– - -

Официальное закрытие выставки прошло вечером на четвёртый день. На пятый проводился демонтаж и отправка. Процессом руководили Рябоконь и Белоконь.

Ира, как и планировала, отправилась знакомиться с достопримечательностями городка. Компанию ей составили Гена, Радный, юный переводчик и милостиво выделенный хозяйкой отеля в качестве гида один из служащих, по совместительству студент исторического факультета.

Осмотр городских достопримечательностей занял немногим более трёх часов, а впереди остались ещё почти сутки до отлёта.

Позвонил Рябоконь, отрапортовав окончание демонтажа и отправки.

Погода стояла изумительная. Решили дождаться «главных» и посетить соседнюю деревеньку, где, по словам гида, издавна варили какое-то совершенно особенное пиво по старинным рецептам.

После тесноты застраивавшихся по средневековому разумению улочек загородные просторы кружили голову.

Во время рабочей недели, тем более днём, посетители не баловали хозяев заведения. Поэтому нагрянувшую большую компанию встретили с особым радушием.

Густое, ароматное, невообразимо вкусное, тёмно-янтарное пиво оказалось практически безалкогольным.

Как пояснила через переводчика хозяйка – миловидная немолодая фрау – этот его секрет позволил старинному заведению без лишних приключений пережить все передвижения армий, начиная от крестоносцев и заканчивая проводившимися неподалеку года два назад военными сборами.

Ира расслабилась и не уловила, каким образом она с Радным в сопровождении переводчика и старичка-отца хозяина заведения оказалась на окраине деревушки среди невысоких пологих холмов, покрытых уже собравшейся жухнуть травой.

Для неё также осталось загадкой, почему Гена, «главные кони» и студент исторического факультета не пошли с ними.

Она как-то вдруг просто обнаружила себя бредущей сначала вверх, а затем вниз по склону одного из холмов. Он, пожалуй, был здесь самым высоким, и с его вершины открывался живописный вид на окрестности.

Ира легко взошла на холм, но вот спуск…

Сердце бешено заколотилось. Дыхание перехватывало.

Места казались до боли знакомыми.

Оказывается, старичок всю дорогу что-то рассказывал, а переводчик переводил, притом так, будто впал в транс от будоражащего воображения повествования.

Ира, конечно, всю дорогу слышала их голоса, но вникать в смысл начала только сейчас, на спуске с холма.

– Она не была красавицей, но всех мужчин округи как магнитом тянуло в её сторону. Понятно, что их жён подобное не приводило в восторг и поэтому все нелепые обвинения встретили со стороны женской части населения всяческое одобрение.

Одобрение выказывали и мужчины, отчасти из-за трепета перед жёнами, а отчасти и от уязвлённой отсутствием внимания гордости.

При этом в округе гуляли слухи, что настоятель местного прихода затеял всё только из-за собственного неуспеха у Эрианы.

Да и обвинять её, по большому счёту, было не в чем. Жила себе спокойно, правда довольно скрытно. В дом свой никого не приглашала, но всегда отличалась приветливостью.

В общем, самым веским обвинением и доказательством того, что Эриана – ведьма, послужило то, что она разговаривала с животными, и те её понимали.

Для представителя же инквизиции, к которому обратился пастор, только то, что молодая девушка, неизвестно откуда пришла, поселилась в заброшенном доме, живёт уединённо, сама ведёт хозяйство и не стремится выйти замуж, уже подтверждало её колдовскую суть. Так что предписание начать следствие он выдал незамедлительно.

Когда ворвались к ней в дом, Эриана, казалось, ждала этого. Она сидела у окна по выходному одетая и прибранная. Никто не осмелился подойти к ней. Она сама поднялась и смиренно последовала за разъярённой толпой.

Дознание длилось целый месяц.

Никто не знает, как оно проходило, потому что пастор лично допрашивал Эриану.

Поговаривали, что он пытается добиться её взаимности, но, видимо, удача ему не улыбнулась. По истечению месяца он вынес приговор и назначил день казни.

В канун назначенного дня пастор слёг и церемонию по его просьбе выпало вести гостившему у него священнику из другого селения.

Пастор так и не поправился и отдал богу душу, видимо, даже раньше своей жертвы. После казни Эрианы, его тело нашли уже остывшим.

Целиком поглощённая рассказом, в какой-то момент Ира констатировала, что едва держится на ногах у подножия холма, взирая на широкую поляну с большим почерневшим от времени крестом, вокруг которого во множестве стояли корзины с цветами.

– Как и месяц назад, – продолжал переводить переводчик, – никто не решался подойти к Эриане, и она сама взошла на повозку.