Тот самый Дикий ангел

Мне тоже очень хотелось присоединиться к игре, но это было первенство среди мужской команды и, несмотря на то, что хоть я похожа немного на парнишку, я все же девушка и в этот матч меня не взяли.

Вместо игры Падре отправил меня торговать лимонадом. Кеды футболистов уже давно прохудились, а финансирования монастырь давно не получает, вот и приходится самим воспитанникам зарабатывать деньги любыми доступными способами. Законными, конечно.

Загрузив переносной холодильник лимонадом, я пошла вдоль стадиона, предлагая стаканчик освежающего напитка.

Болельщики, пришедшие посмотреть игру, неохотно соглашались на предложение, но все же лимонад расходился. Жара победила скупость.

– Лимонад! Холодный лимонад, – кричала я, еле передвигаясь по полю с этим тяжеленным холодильником.

– Дай мне одну, малый, – обратился ко мне один из, только что приехавших, болельщиков.

– Одно песо, – ответила я, поднимая глаза на покупателя.

И увидев мистера «смешная прическа», тут же замолчала. Не зная, что сказать, я смотрела на голубоглазого блондина, словно на привидение.

– Держи, дружок, Карлитос, – сказал мне Блондин, протягивая деньги.

Я наполнила пластиковый стаканчик лимонадом из банки и вместо того, чтобы отдать его парню, выплеснула жидкость ему в лицо.

– Какая я тебе Карлитос! – оскорбилась я, а Блондин, под смех подошедшего друга, чертыхаясь, стал тут же вытирать платком лицо, ни сказав при этом ни слова.

Сообразив, что сейчас «довольный клиент» очухается и устроит мне взбучку, я быстро ретировалась и пошла в другую сторону стадиона, все так же предлагая холодный напиток.

Но моя оплошность не осталась не замеченной. За этой картиной со стороны наблюдал Падре Мануэль и как только я отошла на безопасное расстояние, тут же быстрым шагом направился ко мне.

– Я все видел Чолито! Зачем ты так поступила с тем парнем? – догнал меня Падре уже за трибунами.

– С тем индюком? – уточнила я.

– Да, то есть, нет! – осекся священник. – Я говорю о том парне, а не об индюке, как ты его назвала. Говорил тебе тысячу раз…

– Что у меня не рот, а клоака, – перебила его я. – И поэтому я назвала его индюком, а не придурком.

– Милагрос! – закричал Падре и я поняла, что дело плохо, ведь если он и называет меня по имени, то только в очень редких случаях. Неприятных случаях.

– Простите, Падре, но мне надо продавать лимонад, – сказала я и ушла, зазывая покупателей.

* * *

Глория, вернувшись с магазина, где она работала в пол смены, заметила, что я не в духе и предложила пройтись по территории монастыря перед ужином.

Она появилась здесь совсем малюткой, и мы с ней сразу же подружились. С тех самых пор, мы не расстаемся ни на минуту. Все время вместе. Мать отказалась от дочери, а отца Глория не знала совсем. Как я.

Я охотно согласилась на предложение подруги, и мы вышли на улицу.

Глория заметила, как я достала из-под футболки медальон и, конечно, сразу заинтересовалась им, я всегда доставала его, когда мне было грустно или, когда я нервничала. Так я чувствовала, что я не одна, что мама смотрит на меня сверху и оберегает.

– Что это у тебя? – спросила Глория, потянувшись к серебряному медальону.

– Это Святая Дева Соледат.

– Я о такой не слышала. Откуда он у тебя?

– Мне дала его мама.

– Ты же говорила, что у тебя нет мамы. Помнишь, в первый самый день, когда я приехала сюда, ты мне сказала, что ты сирота?

– Мамы есть у всех. Но моя – давно умерла. Меня назвали Милагрос, что в переводе с испанского означает «чудо», потому что моя мама очень болела. То, что я родилась здоровенькой, самое – настоящее чудо! Ее нашли на улице, ей было очень плохо. Но мама все вынесла, пока не родилась я. Никому неизвестно, откуда она пришла.

– А что это за буква? – спросила Глория, перевернув медальон.

– Не знаю, наверное, первая буква ее имени.

– Ты, думаешь, ее могли звать Фернанда? – засмеялась Глория.

– Фернанда?! Нет! Почему Фернанда?! Разве мало имен на букву «Ф». Но, знаешь, все может быть. Я ведь ничего не знаю о своей маме.

– А что ты сделаешь, если однажды столкнешься со своим отцом? – не унималась Глория.

– Сначала вцеплюсь ему в лицо ногтями, а потом сделаю из него отбивную, – сказала я, засунув руки в задние карманы.

– Ладно… – протянула Глория. Такой ответ не устроил ее. – Все равно ты никогда его не найдешь.

– Найду! – возмутилась я. – Я буду много работать и найму лучших детективов. Сотню детективов, а если потребуется, то и тысячу.

* * *

Утром меня разбудил звонкий голос Глории.

– Соня, вставай! Я все купила! Пошли зарабатывать!

Я не сразу поняла, что происходит. Голова была какая-то тяжелая. Вчерашние, тяжелые мысли налили ее свинцом.

Мне стоит меньше думать о вещах, в которых я так мало смыслю!

– Что? Что ты купила? Что делать?!

– Открытки купила! Вставай и пошли!

Несколько дней назад мы, как всегда перед сном, лежали в своих кроватях и мечтали, чем займемся, когда уйдем из монастыря. Отчасти в шутку, отчасти всерьез, я предложила Глории заняться совместным бизнесом – продавать открытки с изображениями святых.

На самом деле, у меня было полно идей, как заработать денег.

Некоторые из них мы пробовали реализовать. Не скажу, что попытки вышли удачными, но… В конце концов, не все сразу!

Видимо, Глория решила не откладывать мое предложение в долгий ящик и с самого утра уже все закупила для нашего нового бизнеса.

Глория стянула с меня одеяло и остатки сна моментально испарились.