Время проснуться

И в нем, в отличие от старого здания, всегда было мало людей, хотя, казалось бы, здесь все продумано и удобно, вплоть до огромных экранов, на которых светилось время прибытия и отбытия поездов и довольно комфортабельных кресел в зале ожидания. Лично Насте здесь нравилось гораздо больше: воздух прохладный, кондиционированный, а не душный и пропахший перроном, можно полюбоваться из панорамных окон на поезда или просто посидеть и почитать.

Приятный женский голос объявил, что на первый путь прибывает поезд номер триста одиннадцать. Настя неохотно вынырнула из мистического романа, недавно закачанный в читалку. Там в великом множестве водились сексапильные брутальные оборотни в кожаных брюках и томные длинноволосые вампиры, обещавшие нереальные наслаждения. И светловолосой красавице совсем не хотелось возвращаться в реальность, где первые числа сентября уже принялись окрашивать деревья в осенние оттенки, а личная жизнь налаживаться не спешила и вообще практически отсутствовала.

Настя чуть тряхнула волнистыми светлыми волосами приятного золотистого оттенка и не спеша направилась к эскалатору, который доставлял всех желающих к выходу на перрон. Высокая статная девушка в узких черных брюках и коротком светлом плаще из-под которого выглядывала темная блузка. Чуть подведенные серые глаза в солнечном свете казались почти голубыми, а строгие правильные черты лица могли принадлежать какой-нибудь скандинавской деве-воительнице.

Но Анастасия воином не была. Более того, с недавних пор она всерьез считала себя немного дурочкой. А ее подруга Ника заявляла, что Настя просто идиотка. Своим упрямством практически уничтожить шанс на счастливую личную жизнь.

Стоя на эскалаторе, девушка смотрела вниз и мрачно размышляла, что в книгах все гораздо проще. Если главная героиня сначала не влюбляется в главного героя, то она обязательно сделает это к концу романа, причем сама упадет в его объятия, и они займутся жаркими красочными непристойностями. Или герой ее соблазнит, и она в него влюбится. Или она соблазнит героя, и он в нее влюбится. Вариантов много, только ни в одном не рассказывается, что делать, если нечто похожее произойдет в реальной жизни. И претендентом на роль героя-любовника окажется тот, кого она по наивности решила считать классным другом.

Настя чуть не замычала от уже привычной волны смущения и стыда. После памятной беседы с Крисом(1), она неделю не могла с ним общаться. Потом они столкнулись у Ники в больнице и разговорились. Теперь, спустя пару месяцев, их общение оставалось ровным и довольно частым, только что-то из него пропало. Или наоборот проявилось нечто, что девушка старалась не замечать?

Сама же Настя ругала себя последними словами. Ее болезненная любовь к одногруппнику по имени Ратмир, ныне женатому будущему папочке, постепенно сходила на нет. При всей своей «зашоренности», девушка не могла не заметить, как пренебрежительно объект ее чувств говорит о своей беременной жене, как жалуется на то, что его заставляют иногда помогать по дому, гоняют за продуктами или устраивают слезливые истерики. Сначала Настя жалела парня, затем поняла, что его светлый образ в ее мыслях перестал быть таким уж светлым. Почему-то все чаще посещала подлая мыслишка, что Крис на его месте вел бы себя совсем по-другому.

И что теперь ей делать? Настя сошла с эскалатора и направилась к первому пути, обходя спешивших куда-то людей. Конечно, в Криса она не влюбилась, ей пока что следовало избавиться от остатков чувств к Ратмиру. Но и спокойно общаться с парнем становилось все труднее.

Тут Настю от груза ее сомнений спасло появление поезда, который дал знать о себе пронзительным гудком. От такого звука с крыши дряхлой постройки неизвестного назначения сорвалась стая голубей, а один ребенок радостно попытался повторить тональность. Сама же блондинка принялась размышлять, где примерно остановиться седьмой вагон. Одновременно она писала сообщение Крису, который собирался вскоре подъехать к вокзалу.

Как и следовало ожидать, седьмой вагон остановился довольно далеко, так что Насте пришлось почти бежать по выщербленному асфальту и надеяться, что каблки достаточно прочные и не сломаются.

Вытягивая шею и едва ли не подпрыгивая, девушка пыталась высмотреть «своих» пассажиров из-за спин тех, кто выпрыгивал первыми. Толстый мужик с полосатым чемоданом и шумная семья из семи человек ее не заинтересовали.

– Настька! – провизжали вдруг из вагона, следом показалась миловидная светловолосая женщина с немного усталым лицом, а за ней подпрыгивала и размахивала руками Дарья.

– Тетя Аня! – рванула к вагону Настя, приходя в ужас от количества сумок и понимая, что зря она попросила Криса подождать их на стоянке.

Но первой на перрон выпрыгнула Дашка. Просто взяла и скакнула вперед, презрев всякие условности, типа ступенек. Мягко, как пантера, приземлившись на полусогнутые ноги, девушка выпрямилась и тут же кинулась к Насте. Девушки закружились по перрону, не обращая внимания на шарахнувшихся в стороны людей. Впрочем, подобное поведение на вокзалах было довольно частым явлением.

– Я так рада тебя видеть! – орала Дарья прямо в ухо Насте. Та, не менее громко, отвечала, что рада ничуть не меньше, а то и больше.

– Девочки! – Анна Викторовна – мать Дашки – пыталась докричаться до девушек. – Эй, помогите с чемоданами! Да что ж такое-то! Девочки!

– Эй, девчонки! – неведомая сила с легкостью оторвала сестре друг от друга и чуть приподняла над перроном, после чего аккуратно опустила обратно. Сила эта явилась в образе почти двухметрового плечистого и весьма накаченного лысого парня с темной и неожиданно изящной бородкой, выглядевшего еще более брутально и опасно в темных джинсах и черной водолазке с кровавым шрифтом впереди. Анна Викторовна как-то резко замолчала и прижала к груди сумочку.

– Крис! – выдохнула Настя, в то время как Дашка в упор уставилась на парня. – Ты ж наш спаситель!

– Так вот и я подумал, что вряд ли люди, приезжающие жить в другой город, привезут с собой мало вещей. – сообщил Кристиан, в свою очередь не без интереса разглядывая Дарью. Про двоюродную сестру Насти он слышал и не раз, поэтому ему было интересно посмотреть на ту, которая вечно втягивала его подругу в переделки.

Чуть экзотическая, с легким восточным налетом внешность Дашки пришлась ему по душе. Видимо, девушка пошла в отца, так как ее мать была голубоглазой невысокой блондинкой. А Дашка являла собой пример яркой смуглой брюнетки с бирюзовыми глазами и красивой спортивной фигурой. Крис обязательно оглянулся бы на такую в толпе.

– Это Кристиан – мой друг – сообщила Настя, словно бы ненароком отодвигая замолчавшую сестру в сторону. – А это моя тетя Аня и моя психованная сестричка Дашка.

– Психованность это наша семейная черта. – брюнетка уже пришла в себя и теперь мило улыбалась. – Приятно познакомиться. Эх, мне б таких друзей. Тогда даже ночью мимо гопников можно проходить с наглой рожей.

– Ты и так мимо них проходишь с такой рожей. – буркнула Настя, продолжая отодвигать сестру от Кристиана. Дашка, будучи сильнее сестры, сопротивлялась и продолжала проникновенно улыбаться парню.

– Может, мы все же покинем вокзал? – вмешалась Анна Викторовна, уже переставшая настороженно коситься на Криса. – Дарья, бери свой чемодан, он меня достал уже!

– Давайте я. – Крис мигом вытащил из вагона семь огромных чемоданов, потянулся за восьмым – светлым, в сиреневых бабочках и цветочках. Он оказался таким легким, что парень не выдержал и удивился вслух.

– У вас там вата что ли?

– Отдай! – Дашка ухватилась за ручку. – Там мои панталончики.

– Э-э-э, – Крис сопоставил размеры чемодана и фразу девушки, кивнул, – ну да, панталончики наше все.

– Дарья! – шикнула на нее мама, но девушка лишь отмахнулась, продолжая щебетать:

– Это я так свое белье называю. Я его коллекционирую, обожаю, прямо тащусь и все такое. Настьке вон пару прикольных прибамбасов для всяких игрищ дарила, но эта коза их явно не носит.

– Интригуешь все больше и больше. – признался Крис, в то время как покрасневшая Настя старалась не опустить на голову сестры сумку. В этом вся Дашка: болтает первое, что приходит в голову, не думая о последствиях.

– Прекрати! – Анна Викторовна тоже не считала, что малознакомый парень должен знать о пристрастиях ее дочери. – Двадцать лет, а ведешь себя как дите малое. Ты давай еще всем окружающим продемонстрируй какое белье на тебе сегодня!

– Надо будет – покажу. – мигом окрысилась брюнетка, продолжая тащить свой яркий чемодан. Настя посмотрела на тетю, затем на сестру: странно, обычно они не ругались на людях. Да и вообще жили мирно.

– Извини. – тихо проговорила она Криса, стараясь подстроиться под его широкий шаг. Парень мигом замедлил ход, в свою очередь подстраиваясь под девушку и прошептал:

– Расслабься, сказал же, что помогу.

– Блин. – жалобно проговорила Настя, глядя на Криса, который был буквально увешан чемоданами. Один даже ухитрялся нести подмышкой. – Черт, я как-то не подумала, что у них будет много вещей. Иначе папу выдернула бы с работы.

– И много бы он унес? – Крис видел отца подруги: вежливого и милого мужчину, который спорту предпочитал чтение или работу.

– Правда, извини.

– Если ты еще раз извинишься, я поставлю все чемоданы здесь, а сам уеду.

Даже если Настя и не слишком поверила в угрозу, остаток пути до машины она все равно молчала и периодически оглядывалась на родственников, которые продолжали то и дело спорить друг с другом.

***

Неподалеку от вокзала находился старинный мост, почти невидимый среди деревьев. Он пролегал под узкой дорогой, сейчас переделанной в пешеходную. По ней можно было попасть на остановку, чтобы добраться до города.

– Отодвинься, Эль. – высокая худощавая девушка с короткими темно-красными волосами передвинула штатив с фотоаппаратом, замерла, глядя в объектив. Стоявший рядом плечистый высокий парень лет двадцати шести, может, слишком суровый на вид, в бордовом пуловере и светлых джинсах, заправленных в высокие ботинки, присел на широкое ограждение моста.

– Скажи мне, милая сестра, какого черта я в свой законный выходной третий час торчу с тобой здесь, а не занимаюсь приятными делами, вроде соблазнения девушек или поездок по лесу на любимой машине? – голос у него звучал приятно, с легкими хрипловатыми нотками, которые так заводят девушек. Да и взгляд темно-серых глаз становился мягче, когда он смотрел на Эрику – свою родную и бесшабашную сестрицу. Больше ничего мягкого в его суровом, пожалуй, даже чуть жестком облике не было. Особое внимание приковывали к себе три шрама на правой половине лица, от виска до подбородка. След, который Ладон отказывался убирать. След – напоминание о совершенной ошибке.

– Потому что ты любишь свою сестричку. – пробормотала Эрика, с видом снайпера разглядывая что-то в объектив. – Потому что мы и так редко видимся.

– Зато часто слышимся, ты звонишь по два раза на дню.

– Я беспокоюсь. – девушка передвинулась вместе со штативом чуть вправо, опять приближаясь к Ладону. Тот чуть отклонился и переспросил:

– Ты, салага, беспокоишься о взрослом брате, который уже четыре года живет отдельно, работает в престижном месте и ведет здоровый образ жизни?

– Который занимается самокопанием, не хочет привести в дом нормальную девчонку и ведет себя порой как последняя задница. Эй, ты опять в объектив попадаешь! Уйди в сторону!

Ладон, вместо того, чтобы послушаться сестру, наоборот развернулся к фотоаппарату. После чего, не убирая с лица довольно скептичного выражения, вытянул губы трубочкой и сделал классическую «уточку», подобную той, что любят показывать многие особы женского полы, фотографируясь в Инстаграмм. При этом он еще чуть откинул голову назад, а руки засунул под пуловер и изобразил нечто, напоминавшее женскую грудь.