Находка для шпиона

– Гошка, а ты бумажку переписал хотя бы?

– Переписал, а что толку?

– Покажи!

Гошка подал ей бумажку.

– У меня есть идея…

– Какая?

– Надо ее немножко переделать, ну там цифры местами поменять, буквы…

– Зачем это? – вмешался Леха.

– Чтобы показать ее тому дядьке. Он вечером пойдет гулять с собакой, а вы подойдите к нему и скажите, вот, мол, нашли только какую-то бумажку.

– И что? – вырвалось у Гошки.

– А то, что вы сразу поймете, за чем они охотятся. Если не за этой бумажкой, то он на нее и не взглянет.

– А что это нам даст? – полюбопытствовала Маня.

– Кое-что даст все-таки, – стояла на своем Ксюша. – Во-первых, мы поймем, из-за чего весь сыр-бор… А во-вторых, завяжется какой-то разговор, может, он вам свой телефончик даст или даже какое-то поручение.

– Насчет поручений – это вряд ли, – покачал головой Гошка, – а вот записку показать можно.

– Эй, послушайте, записку можно показать, но только совсем-совсем другую, не с какими-то там цифрами-буквами, а самую обыкновенную записку, допустим, любовную, – затараторила Маня.

Все с любопытством на нее уставились, ожидая объяснений.

– Как вы не понимаете, – горячилась девочка, – если показать ему переделанную записку, он сразу что-нибудь заподозрит. Откуда мы знаем – вдруг он сразу заметит подделку? И тогда может такое начаться! Пострадает и ваш этот Горыныч…

– Горенич, – машинально поправил ее Гошка.

– Ладно, какая разница, Горенич или Горыныч, главное, что он может пострадать, и потом, этот дядька сразу вас раскусит. Смекнет, что вы с ним в какие-то игры играете.

– Да, Маня права, – поддержала ее Саша, старшая сестра.

– Точняк, – кивнул Леха. – Тогда нам кранты!

– Ну так лучше вообще к нему не соваться, – проговорила Саша.

– Да нет, пожалуй, сунуться стоит, только надо придумать какой-нибудь нормальный текст, чтобы он не подумал… – сказал Гошка.

– Нет, не надо никакого текста! – закричала Ксюша. – У меня дома есть куча бумажек, на которых пулю писали.

– Пулю? Какую пулю? – подняла брови Саша.

– Это когда играют в преферанс, ведут записи, – объяснил Гошка. – Да, Ксюха, это здорово. Он нас за полных придурков примет, а это очень полезно.

– И не опасно ни для кого! – воскликнула Маня, больше всего беспокоившаяся о Гошкиной безопасности.

– Значит, решено, – подвел итог Гошка, – Ксюха принесет записку, а мы с Лехой вечером смотаемся в сквер, к тому дядьке.

– Слушайте, а у меня еще одна мыслюндия родилась… – перебил его Леха.

– Мыслюндия? – рассмеялась Саша.

– У народа, у языкотворца, появился новый подмастерье! – вдохновенно продекламировала Маня.

Все удивленно на нее посмотрели.

– Чего уставились? Это я Маяковского переделала. У него есть стихи «Сергею Есенину». «У народа, у языкотворца, умер звонкий забулдыга подмастерье».

– Манька, у тебя новая фаза началась? – засмеялась Ксюша. – Раньше ты сама стишата лудила, а теперь классиков переделываешь?

– Ничего я не лудила! – оскорбилась Маня. – И вообще отвяжитесь от меня.

– Да нет, Маня, что ты, у тебя просто клево это получилось, насчет подмастерья, – успокоил ее Гошка. – Кстати, какая там у тебя мыслюндия родилась, подмастерье?

– А я забыл, – смутился Леха, – вы как начали тут про поэзию дундеть, я сразу и увял.

– Цветочек наш нежный, увял он от нескольких строчек, давайте, подруги… Нет, не так! Наш нежный цветочек увял от трех строчек! – закричала Маня.

– Ну, Маня, это уже ближе к норме, – заметила с хохотом Ксюша.

– Наш цветочек Шмакодявый, белокурый и кудрявый! – уже несло по кочкам Маню.

– Заткнись, Малыга! – буркнул Леха. – Тут дело серьезное, а она…

– А она такая дура, все культура да культура…

– Манька, уймись! – прикрикнула на нее Саша, хотя все уже покатывались со смеху, даже Шмаков.

– Тихо, Манечка, уймись, замолчи, уйди, заткнись!

– Маня! – схватила ее за плечо и начала трясти Саша. – Это же глупо! Охота тебе выглядеть дурой? Дело-то и вправду серьезное.

– Ладно, отвяжитесь. Я молчу!

– И отлично. Ну, Шмаков, ты вспомнил?

– Нет, забыл. Хоть убейте!

– Значит, не больно ценная была твоя мыслюндия, – заключила Ксюша.

– Кто ее знает, я не помню, – махнул рукой Леха. – Ну и фиг с ней.