Секрет исчезающей картины

– Артишок?

– Увы! Артишоков у нас нет. Уж всякой экзотики сколько хочешь, даже авокадо…

– Авокадо я ела!

– Правда?

– Конечно, Матильда очень любит.

– И это вкусно?

– Ага, то есть да.

– И как его едят? – заинтересовалась Юлия Арсеньевна. – Леночка сказала, что ей не нравится…

– Берете одну авокадину…

– Авокадину? – улыбнулась пожилая дама.

– Ну да, разрезаете пополам, вынимаете ложечкой мякоть, разминаете, добавляете зеленый лук, соль и майонез, вот и все. Вкусно. Матильду в Израиле научили.

– В Израиле? Ах да, я припоминаю, они с Асенькой ездили в Израиль… Знаешь, я попрошу Лену купить нам авокадо, и ты приготовишь, ладно?

– Конечно! А еще… Это правда, что по этой книжке можно научиться экономить?

– Экономить? Ну нет… Это книжка не для нашей жизни, и скорее она введет тебя в жуткие расходы, и к тому же многих продуктов нынче просто уже нет в природе. А ты хочешь научиться экономно хозяйничать?

– Ну, я подумала… У нас с Матильдой денег-то пока немного…

– Скажи, а ты видела, разумеется, Матильду в театре? Хотя что я глупости спрашиваю. Наверняка видела, и не раз. Я, к сожалению, хворала и пропустила все… Ты не знаешь, в этом сезоне у нее еще будут спектакли в Москве?

– Будут! В мае! И она обязательно достанет вам билет, самый лучший!

– Превосходно! Может быть, мы с тобой вместе сходим!

– Обязательно! Вам понравится, я знаю!

Они еще поболтали о том о сем, затем Степанида протерла влажной тряпкой пол в комнате и собралась домой. Юлия Арсеньевна настаивала, чтобы она поела, но Степанида категорически отказалась.

– Я уже поела у вас! Спасибо, больше не хочу.

– А у тебя дома есть какая-нибудь еда?

– Конечно, есть. Матильда мне супу наварила и котлет нажарила!

– Ты правду говоришь?

– Ей-богу!

На этом они расстались, и Степанида помчалась домой. Уже открывая дверь ключом, она услышала телефонный звонок.

– Алло!

– Степка, привет!

– Валер, ты?

– Я! Куда ты запропастилась? Что новенького? И вообще, я соскучился, надо бы повидаться!

– Понимаешь, я сейчас жутко занята!

– Чем это, интересно знать? Опять что-то расследуешь? И без меня? По-твоему, это не свинство?

– Не, Валер, я не расследую! Было одно дельце, да сразу сплыло, просто я… Валер, поклянись, что никому не скажешь?

– Клясться обязательно или можно просто пообещать?

– Ладно тебе издеваться!

– Так и быть, клянусь!

– Валер, я…

Она хотела сказать, что пошла работать, но вдруг раздумала. Неизвестно еще, как Валерка к этому отнесется, и вообще…

– Ну, что там у тебя, Степка?

– Ничего, я пошутила…

Валерка понял, что она просто не хочет говорить, и обиделся.

– Да ну тебя, не хочешь говорить, так молчала бы вообще, а то начала тайны какие-то разводить. Не доверяешь, не надо!

– Валерочка, Валерочка, погоди, я скажу! Я даже сама хотела с тобой посоветоваться… Тут такое дело… Как ты считаешь, может такое быть, что человеку померещилось, будто у него что-то сперли, а? – поспешила заговорить ему зубы Степанида.

– Что значит померещилось? Что у кого сперли? Можешь сказать толком? – раздраженно спросил Валерка.

– У нас в классе есть девчонка, Натка Истомина, а у нее дома висит ужасно ценная картинка…

– Какая картинка?

– Французского художника, я забыла, как его звать… Папа этой девчонки уехал в Чили, мама попала в больницу…

– Ну и что? При чем тут картинка, тьфу, это не картинка называется, а картина, холст, полотно, как хочешь, только не картинка.

«Ну и денек, все меня учат», – подумала Степанида, но промолчала.

– Чего молчишь? Что там с этой картиной случилось?