Раз улика, два улика!

– Мне что-то не особенно хочется, – не без робости проговорила Юлия Александровна. – Уезжать от моря… Мы же всего на недельку.

– Глупости, Юля! – строго возразила старшая сестра. – Пусть мальчишки посмотрят как можно больше!

Юлия Александровна решила раньше времени не спорить, к тому же экскурсии, она знала, стоят довольно дорого. А встреча с гидом состоится лишь послезавтра, еще так не скоро… Нагулявшись, они опять зашли в кафе, где мальчики заказали мороженое, а мамы – коктейль с экзотическим названием «Гуакамайо». Коктейль оказался зеленого цвета, и из высоких стаканов торчало по соломинке длиной не менее полуметра и толщиной с мизинец, украшенной к тому же елочной мишурой. Мамы расхохотались.

– Ну и как прикажете с этой штукой управляться? – сквозь смех спросила Юлия Александровна.

А Ольга Александровна пригнула к себе гигантскую трубочку и принялась пить.

– Вку-усно! – закатила она глаза в упоении.

– Мам, дай попробовать! – попросил Никита.

Ольга Александровна строго на него посмотрела, хотела сказать что-то нравоучительное, но вдруг махнула рукой и дала сыну глоток коктейля. Разумеется, младшая сестра тут же последовала ее примеру.

– Ну как? – спросила она Гошку.

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Сладко!

Когда они возвращались в гостиницу, было около одиннадцати.

– В Москве уже час ночи, кошмар! – воскликнула Ольга Александровна. – Здесь особо не поспишь, в десять уже заканчивается завтрак. Немедленно ложитесь спать, мальчики! И не очень там болтайте, поздно!

Гошкина мама ничего говорить не стала, просто чмокнула сына в макушку.

– Какая клевая жизнь! – простонал Никита, когда они вошли в свой номер.

– Купаешься в море, и не в каком-нибудь, а в Средиземном, сидишь в кафе, гуляешь…

– Еще бы серфинг, – пробормотал Гошка и тут же уснул.

А Никита долго ворочался с боку на бок, но потом тоже уснул.

Однако среди ночи он проснулся, как от толчка, и сразу даже не сообразил, где находится. Спать почему-то больше не хотелось. Он глянул на часы. Четыре. И совсем еще темно. Он тихонько встал, надел шлепанцы и вышел на балкон. Ночь была теплая, даже немного душная. Никита сел в пластмассовое кресло. Как странно, еще утром он был в Москве, а теперь вот проснулся на Майорке. Здорово! Просто потрясающе! Ему вспомнилась прекрасная незнакомка из самолета. Она ведь тоже прилетела сюда на отдых. Хорошо бы ее еще разок увидеть. Он втайне надеялся встретить ее в их отеле, но, немного подумав, понял, что такие в трехзвездных отелях не останавливаются… Однако есть надежда увидеть ее где-то в другом месте. И вдруг ночную тишину прорезал жуткий крик. У Никиты мороз пробежал по коже. Кричала женщина. И тут же снова все смолкло. А вскоре он услышал, как кто-то бежит, и тут же увидел мужчину, тяжело бегущего со стороны пляжа по узенькой улочке. Никита невольно проводил его взглядом и увидел, как тот скрылся за поворотом. Сердце Никиты тревожно билось. Ему хотелось выскочить и броситься туда, где кричала женщина. Но одному было страшно, к тому же он не был уверен, что двери отеля не заперли на ночь. «Но в конце концов не может быть, что крик слышал только я… Наверняка ночной портье внизу тоже слышал и, конечно, вызвал полицию. А вот этого мужика он мог и не заметить… Как же быть?» И он решил разбудить Гошку. Никита долго тряс двоюродного брата, прежде чем тот соизволил открыть глаза.

– Ты чего? – сонно пробормотал Гошка и посмотрел на часы. – Сдурел, да? Полпятого!

– Гошка! Тут такое случилось!

– Где? Что? – очумело вертел головой Гошка.

Никита рассказал ему про женский крик, про убегающего мужчину…

– Ну и что ты от меня хочешь?

– Сбегать бы, посмотреть…

– Куда ты собираешься бежать?

– В сторону пляжа… По-моему, кричали где-то там…

– Вот именно, где-то. Темно же, что мы разглядим в такой темнотище?

– Ну, положим, фонари-то на набережной горят…

– Да как мы выйдем-то? Двери наверняка заперты, а если попросим открыть, так администратор утром непременно донесет мамам, и все, прости-прощай, свобода! И потом, мало ли почему кричала какая-то баба, может, она пьяная? Ты помнишь, какой гудеж был, когда мы возвращались? Народ тут отдыхает, расслабляется, а вот насчет преступности вроде бы ничего особенного не слышно.

– А мужик? Он же явно убегал…

– Что, быстро несся?

– Нет, не быстро… Тяжело как-то бежал, это вернее…

– Ну, мало ли, почему он бежал… И вообще, Никита, мы сюда зачем приехали? Испанских бандитов ловить? Честно говоря, я и своими отечественными сыт по горло.

– Ты полагаешь, ничего страшного не произошло?

– Я уверен. Испанцы и без нас разберутся, это я знаю точно. А мы, если сунем нос не в свое дело, рискуем испортить себе такой отдых… Спи, утро вечера мудренее. Поверь, если что-то ночью случилось, утром в гостинице будут об этом знать, и если тебе так уж захочется, то ты вполне сможешь рассказать про мужика.

– А если той женщине надо помочь?

– Хорошо, ты меня достал! – Гошка натянул шорты. – Идем!

– Куда? – растерялся Никита.

– Вниз! Поглядим, как там и что… Выйдем незаметно, тогда… Только спустимся по лестнице, лифт шумит…

Они на цыпочках сбежали вниз. Холл был слабо освещен, портье за стойкой дремал, а стеклянные двери оказались не заперты. И они беспрепятственно выскочили на улицу.

– Ну, – спросил Гошка, – куда теперь?

– Туда… – неуверенно указал в сторону пляжа Никита.

– Пошли!

В темноте море сливалось с берегом в одну сплошную полосу непроглядного мрака. И спускаться на пляж было боязно. Набережная хоть как-то освещалась.

– Спустимся на пляж? – предложил Никита.

– Давай, – согласился Гошка.

Они сошли по ступенькам на песок. Он был холодный и влажный.

– Что дальше? – спросил Гошка.

– Не знаю… Давай помолчим, вдруг стон услышим…

Они умолкли. Но не услышали ничего, кроме мяуканья невидимой кошки. По набережной изредка проезжала машина, и не было ни души.