Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия

– Есть немножко, – улыбнулась Наталия Павловна.

– Но она не лесбиянка?

– Боже упаси!

– Ясно. Ну ладно, трудись. А если нужна будет помощь, ты скажи. Чем сможем, поможем, ну в материальном смысле, конечно…

– Спасибо, Олег. Материальная помощь никогда не бывает лишней.

– Понял. Подумаем. Трудись!

С этими словами он вышел из комнаты.

Проняла его Алиска, засмеялась Наталия Павловна.

– Привет, Наталья! – воскликнула, появившись на пороге Рина, с которой они уже несколько лет работали в одной комнате. – О, да ты постриглась. Жалко. У тебя такие хорошие волосы были… Хотя стрижка тебя молодит. Волосы-то сохранила?

– Нет. Зачем?

– Зря. Пригодились бы. На парик или на продажу. Чудачка ты, Татка.

Наталия Павловна не успела ничего ответить, так как дверь вновь открылась и в кабинете возник довольно высокий мужчина:

– Можно?

– Илья? – ахнула Наталия Павловна.

– Приветствую, девушки! – нарочито веселым голосом поздоровался он. – Таточка, можно с тобой поговорить? – Он выразительно посмотрел на Рину.

Но та сделала вид, что не поняла намека.

– Тата, где тут можно поговорить? – стоял на своем Илья.

– Пойдем на лестницу, – обреченно произнесла Наталия Павловна.

– Татка, мне удалиться? – шепотом спросила Рина. – Только вам тут все равно не дадут покоя.

– Не стоит, мы сходим покурим…

С тяжело бьющимся сердцем она вышла в коридор. Илья шагал следом, теребя в руках меховую шапку.

К счастью, на лестнице никого не было. Они спустились на полпролета.

– Я тебя слушаю, – обернулась к нему Наталия Павловна.

– Тата, я хочу сказать…

– Зачем ты сюда пришел? Почему не домой?

– Дома… Дома неудобно.

– А тут, по-твоему, удобно? Ты, наверное, боялся, что дома я закачу истерику, да? А на работе уж как-нибудь сдержусь, да?

– Ну, в общем…

– Хорошо, говори. – От волнения у нее вдруг пропал голос.

– Тата, поверь, я очень долго думал, прежде чем решился на этот шаг… Но я больше не мог. И вообще, все так сложилось… Одним словом, я предлагаю в наших общих интересах и в интересах нашей дочери…

В одной фразе два «в интересах», машинально отметила она. Впрочем, здесь это служит для усиления эффекта, значит, можно. Недаром же считается, что профессиональные навыки отмирают последними. Господи, что за чепуха лезет в голову…

– Извини, что ты сказал? – подняла она на него измученные глаза.

– Я говорю, что в интересах нашей дочери нам следует сохранить нормальные отношения, ты не согласна? В конце концов, ты ведь тоже еще можешь устроить свою жизнь, правда?

– А ты? Ты ее уже устроил?

– Ну в известном смысле… Тата, ты же разумная интеллигентная женщина… Ну так случилось, я встретил другую… Так бывает. Мы ведь с тобой в общем-то неплохо жили и…

– А зачем ты Лушку увел?

– Что? Ах, Лушку… Но ведь с ней просто некому будет гулять. Кто ее выводил, может быть, ты?

– Я ходила с ней…

– Раз в год по обещанию! И Иришка тоже только тетешкалась с ней, а гулял почти всегда я. Собаку просто необходимо выгуливать как минимум два часа в день.

– Ты пришел, чтобы рассказать мне, сколько положено гулять таксам?

– Тата, не надо истерик. Я пришел сообщить, что вовсе не намерен исчезать из вашей с Иришкой жизни. Я буду регулярно с ней видеться, буду давать деньги, и вообще… если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне без всякого стеснения. Я вас вовсе не бросил, я просто теперь буду жить отдельно. Давай так считать, и всем станет легче.

– Илюша, ответь, когда ты делал ремонт, ты уже знал, что уйдешь, да?

– Ремонт? Нет, нет, – покраснел он. – Нет, все вышло спонтанно. Я и не думал…

Врет. Определенно врет, решила Наталия Павловна.

– Послушай, а ведь ты не умеешь врать, хоть и адвокат… Если адвокат не умеет врать, значит, он плохой адвокат. Я всегда считала, что ты профессионал. А теперь вот выяснилось… Это хорошо. Илюша, пожалуйста, разочаруй меня еще чем-нибудь.

– Знаешь, если бы ты была актрисой, я бы еще понял такие речи. Артисты же часто говорят словами из своих ролей. А ты, вероятно, выражаешься словами из какого-то идиотского романа… «Илюша, разочаруй меня еще чем-нибудь»! – злобно передразнил он ее.

– Пошел вон, – вдруг очень спокойно сказала она.

– Что?

– Пошел вон!

Она повернулась на каблуках и побежала вверх по лестнице.