Сидящий за столом…
Хирург, дававший клятву Гиппократа,
Зашил мизинец женщине иглой.
Простейшей швейной, без бинта и ваты.
И без укола, что от боли злой.
Муж женщины считал себя распятым,
Упавшей в обморок от «нежности такой».
Но глубоко плевать хирургу – баблократу
Лекарства есть! Коль кошелёк «крутой».
«Крутой» кошель – начиненный деньгами.
«Крутой» щеки, набитый салом, фэйс.
А муж той женщины вбивает сапогами
Педаль «газ», уезжая в долгий рейс.
Ещё я ненавижу баблократа:
Закон о проституции он первым издаёт.
Но сам не понимает, что когда – то
Он дочь свою на это отдаёт.
Себя он называет господином.
Боится он народа – тот един.
Един в поступках. В мнении едином
Народ присвоит званье «господин».
Причёску, «с понтом», носит он такую
Не зря. Готов он ко всему.
Когда народ взродит страну родную,
То баблократ отправится в тюрьму.
Их ненавидеть, для меня, готово.
Хотя не скрою, этому не рад.
Но очень, очень жаль, что слово
Неверно переводят – «демократ».
Век милосердья! Слышен глас народа –
Перевести правдиво слово нам не лень:
«Народовластье» – день в четыре года,
«Народоуправленье» каждый день.
Я стихоплёт
Я стихоплёт. И это не скрываю.
Питаюсь тем, живу я и дышу.
И если хоть один, хоть строчку прочитает,
То значит, не напрасно я пишу.
Стезя моя, наверное, такая:
Пишу стихи и радую людей.
А может быть, я боль им причиняю.
Меня, прошу, за это не жалей.
Полжизни нас считают чудаками.
Тем ложат нам на шею тяжкий камень.
Ты не грусти, ведь мы с тобой прорвёмся,
И с бедами своими разберёмся.
Свой путь продолжим мы идти.
Не всех, не без разбора, но простим.
И, чтобы ад наш стал для многих раем,
Мы камни те цветами разбросаем.