Спроси у ветра

– Давай выйдем на террасу. – Поднялся он и подал руку сидящей Олив.

Она смотрела на протянутую ей руку и словила себя на мысли, что ей очень хочется вложить свою руку в колыбель его ладони. Олив хотелось ощутить тяжесть и тепло его тела.

Фредрик заметил ее колебания и ждал. Этим он хотел показать ей, что так будет всегда: он всегда будет рядом и будет ждать её. И когда Олив вложила свою маленькую ручку в его, сердце Фредрика наполнилось радостью и сильно забилось. Он понял, что сейчас между ними установилась связь. Эта искренность, возникшая между ними стала первой тонкой нитью, связавшей их разбитые сердца. Он легонько потянул ее на себя, и когда она встала повел к открытой террасе.

Выйдя на свежий воздух, он остановился у самого парапета террасы, но все еще не отпускал ее руку. Олив стояла рядом с Фредриком в тишине и смотрела на море и горы, которые разлеглись у самого замка. Где-то вдалеке прокричали птицы, которых даже не было видно. Звуки морских волн, крики невидимых птиц и тепло руки Фредрика повлияли на нее успокаивающе.

Фредрик смотрел вдаль. И Олив услышала, как он продолжил свой рассказ.

– Однажды, в одном из миров, я познакомился с парой. Они были соединившимися близнецовыми пламёнами. Та любовь, которую они испытывали, как тебе объяснить, как будто формировала особое поле вокруг них. Когда ты попадаешь в такое поле, твоя энергострукутра как бы настраивается на их частоту. Глядя на них я понял впервые тогда, что тоскую по тебе. – Он повернулся к ней, его глаза горели, – я осознал, что все это время я искал тебя не для наказания, а потому что хотел вернуть свою пару. Я хотел того, чего лишил себя сам.

Фредрик поднес руку Олив к своим губам и мягко поцеловал ее бархатную кожу.

– В одну ночь на наш лагерь напали колдуны. В бою они смертельно ранили Налу, так ее звали. Бароу был вне себя от горя и боли. Я стоял над ним сидящим на земле и качающим словно ребенка свою любимую. Он выл от боли. Но знаешь, что пронзило меня больше всего? – спросил Фредрик.

– Что? – ей правда было интересно.

– Стоя над ее телом при погребении, он сказал:  «Любить тебя и потерять, было в сто тысяч раз лучше, нежели не знать тебя совсем, моя любовь». – Фредрик взял ладонь Олив двумя руками и стоял так, потирая ее руку своими. Она не стала сопротивляться.

– Что стало с Бароу? – тихо спросила Олив.

– Знала ли ты, что когда умирает один из близнецовых пламён, фиолетовое пламя, которое образовывается во время встречи, расцепляется на две части? Её пламя вернулось обратно в Логос.

Олив знала о Логосе, как и любой лирианец. Логос это смысловой порядок Бытия и Сознания. Он облекает свою сущность во Вселенную. На высших планах Бытия происходит создание форм, но там нет ни твердых, ни жидких, ни газообразных форм. Там все формы существуют в виде идей в разуме Логоса. В более низких измерениях эти идеи начинают менять свою дух-материю – появляется ее пластичность, и дух-материя может трансформироваться и организовываться в формы. Фиолетовое пламя одна из таких форм. Одна из самых высших во всех измерениях. Но Олив не знала, что происходит с фиолетовым пламенем соединенных близнецов после смерти одного из них.

Фредрик продолжил.

– Второй близнец остается со своим пламенем один. Это настолько опустошает, что оставшись в плотной мерности близнец часто не выдерживает потери своей пары и постепенно сходит с ума. Либо умирает вслед за своей парой, чтобы встретиться вновь в другом воплощении. В последний раз, когда я видел Бароу, он был безумен.

Олив почувствовала, как по ее щекам скатились слезы. Такая печальная история любви.

– Понимаешь, Оливка, когда близнецы встречаются, их миссия быть вместе и освещать своей любовью пространство тех миров, в которых они прибывают. Расставание после их встречи это противоестественно. Оно сильно меняет близнецов, почти также, как и смерть. Видя трагедию своего друга, я осознал тогда свою. Я наконец признался самому себе, что оплакиваю то, что так и не успело начаться по моей же милости. У Бароу была Нала, они успели испытать всеобъемлющую любовь, которая пронизывает собой все и вся вокруг. А я отрекся от этого.

Он выставил свою ладонь вверх и на ней материализовался маленький листик бумаги. Фредрик протянул ладонь Олив. Она почувствовала дрожь во всем теле.

– Неужели это… – она взяла листок бумаги и развернула его.

Это была та самая бумажка с его именем инициации, которую она принесла в тот день в замок.

– Я так наивно предполагала, что этот маленький клочок бумаги заставит тебя поверить мне. – грустно сказала она.

Вдруг на Олив накатили те чувства, которые она испытала тогда, стоя в бальном зале: одиночество, отчаяние и боль. Она потерла грудину.

– Олив, родная… – Фредрику хотелось стереть грусть с ее лица.

– Ноа рассказывал, что видел твою эмоциональную сетку, – вдруг вырвалось у Олив, она даже не ожидала от себя такого. Олив встревожило то, как легко Фредрик пробрался ей под кожу.

Фредрик замер.

– Что он увидел?

Олив помедлила.

– Он сказал, что твоя эмоциональная сетка покорежена, искривлена, сломана. – Она не решалась сказать следующее, но Фредрик ее опередил своим вопросом.

– А что Ноа сказал про твою сетку? – Фредрик очень внимательно наблюдал за Олив.

– Он сказал… – она замолчала, а потом на выдохе произнесла, – наши сетки похожи.

Это стало откровением для Фредрика. Он, кончено, предполагал, что Олив также пришлось несладко в разлуке. Все таки тогда в больном зале связь образовалась и это было свершившимся фактом. Но знание того, что на Олив их расставание отразилось также сильно, как и на нем, делало их связь осязаемой, плотной и весомой. Он взял ее руки в свои и положил их себе на грудь, где гулко билось его сердце. Он хотел, чтобы она видела то, как его взволновало ее откровение.

Глава 11

Олив стояла напротив Фредрика и чувствовала руками биение его сердца. Его грудь вздымалась при дыхании. Ее обволакивало теплотой тела Фредрика, его взглядом и энергией, которую он источал. Этот мужчина притягивал ее так сильно, что все ее тело изнывало от жажды и желания. Олив почувствовала как ее собственное сердце забилось быстрее, его ритм подстроился под ритм сердца Фредрика и, наконец, слился с ним в унисон. Это удивительное чувство единения. Олив хотелось разозлится на Фредрика за эти обрушившиеся разом на ее чувства, потому что злость помогала ей защищать себя, свои личные границы. Злость помогла ей выжить когда-то. Но стоя так, теплым спокойным вечером на террасе замка, слушая биение сердца Фредрика и свое, – все это повлияло на нее очень умиротворяюще. В этом и суть встречи близнецовых пламён – гармонизация и энергетическое соитие двух частиц Вселенной. Возврат к своему первоисточнику.

Фредрик наслаждался ее близостью. Такое тихое и мягкое счастье, когда твоя пара находится рядом и дышит с тобой одним воздухом. Фредрику хотелось боготворить ее своими ласками. Показать губами и руками, что она желанна. Он начал гладить ее руки сначала пальцами, а затем спустился вниз по предплечью. Когда его левая рука нащупала что-то твердое и гладкое, он не сразу понял что это сквозь пелену любовного морока. Но, когда до него дошло, что это золотой браслет, который лишает ее сил, то его романтическое настроение сразу пошло на убыль. Он взял ее руку, на которой был браслет и отрешенно посмотрел на него.

– Ты права.

Олив замерла от неожиданности, неужели он снимет…

– Я не могу ждать от тебя доверия, пока сам с помощью чар лишаю тебя твоей силы. Но, – Фредрик остановился и посмотрел ей в глаза. Олив насторожилась от этого «но».

– Мне нужен еще один день и я сниму этот браслет с тебя. Я покажу тебе город, а потом сниму браслет, и ты решишь сама хочешь ли остаться… – он хотел добавить «со мной», но решил не давить на нее своими ожиданиями.

Олив не нравилась мысль о том, что она еще хоть один час проживет с этим браслетом на руке, но глубоко в душе она понимала Фредрика. Это, конечно, не оправдывало его, но она понимала. Эту тысячу лет она жила с чувством сильнейшей тоски и горечью утраты. Возможно… Возможно ему на самом деле было также больно, как и ей. Потому Олив решила, что еще один день она сможет вытерпеть. Она решила попробовать довериться ему.

Она вздохнула и кивнула Фредрику.

– Хорошо. Но только один день, Фредрик, – ее выражение лица стало серьезным, – я не шучу. Один день, но больше я не выдержу. Мне нужен мой ветер… – она осеклась.

Фредрик ждал, что она продолжит, но Олив не стала больше говорить. Фредрик решил, что как-нибудь потом разовьет эту тему. Ему было жутко интересно услышать про ее дар.

«Его пара – Элементия, подумать только!»

После ужина Фредрик проводил Олив к дверям ее комнаты, поцеловал ей обе руки и с пожеланиями спокойно ночи покинул ее.

*****

Первая ночь во дворце была тревожной для Олив. Она плохо спала, ей снились кошмары и казалось, что ей не хватает воздуха. Она проснулась на рассвете и почувствовала словно браслет сдавливает ей руку. Она прикоснулась к нему, и ей будто бы послышалось шипение. Олив уставилась на руку, но ничего не увидела. Стало выглядывать солнце и тревога постепенно улеглась.

Заснуть она все равно уже не смогла бы и потому Олив решила принять ванную и умыться.  После ухода за своим телом она открыла шкаф. Говоря о гардеробе – он был потрясающий. В шкафу было все, что только может ей понадобиться: красивое белье – удобное белье, нарядные платья – обычная повседневная одежда. Тоже самое можно было сказать и об обуви. На полках стояла как обувь для вечерних выходов, так и спортивная. И удивительно, как все эти вещи подходили ей по размеру. Она решила потом спросить об этом у Фредрика. Как он мог так хорошо понимать, что ей было нужно? Как будто он уже некоторое время следил за ней…

Олив надела свободные синие джинсы с высокой талией и закатанными внизу штанинами, белый хлопковый топ с округлым женственным вырезом и белые кроссовки. Ей было очень уютно и комфортно в этой одежде. На голове она заплела по кругу французскую косу, которая формировала на ее голове корону.

"Очень символично", – подумала она, хихикнув себе в зеркало.

Ровно в семь часов утра раздался стук в дверь. Олив открыла ее и на нее хлынул запах Фредрика. Она постаралась незаметно втянуть в себя этот запах.  Он пах божественно: свежестью и мужественностью. Одет был Фредрик в свободные хлопковые брюки оливкового цвета и белую майку с рукавами в три четверти. Его волосы были мокрые, как если бы он только что был из душа. Олив посмотрела ему в глаза и увидела, что он хмурится.