Lenimentus

Жиль посмотрел на две золотистые полоски на плечах солдата и медленно кивнул.

– Старший сержант Прайс.

Острое лицо ощетинилось, сделавшись ещё более неприятным.

– Трибунал решит, какое звание вам лучше дать. До тех пор вы лишены всех своих званий.

– В таком случае, надеюсь, что мы идём прямо туда, – фыркнул Жиль. – Как вас величать, сержант?

– Сержант Кайнз, – пожевав челюстью, ответил тот, после чего резко выбросил руку вперёд, указывая на центральную дверь. – На выход шагом марш!

– Спешу, как на первое свидание, – с ухмылкой ответил Жиль, сдвинувшись с места. Проходя мимо Кайнза, он процедил сквозь зубы: – Товарищ Сержант.

355-ый бункер встретил Жиля бетонными стенами, сыростью и запахом свалки – на протяжении вот уже месяца здесь не могли починить климат-систему. Сказывалось местоположение – 355-ое Убежище в официальных документах значилось одним из приоритетных объектов – исключительно благодаря Ядру, – но по факту оставалось местом второго, а то и третьего сорта.

Рядом со входом в медицинский центр поджидал второй обладатель военной формы Альянса.

– Следуй за Марко, – скомандовал шедший за Жилем Кайнз. – И без глупостей. Ты у меня на прицеле.

– Минутку, всего одна глупость, сержант, – Жиль запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда электронную сигарету, которую тут же продемонстрировал Кайнзу. – Теперь можем идти.

Сунув электронную сигарету в рот, Жиль зашагал за идущим впереди солдатом. Во рту появился слабый привкус чего-то горького. Настоящий табак был запрещён в Альянсе, поэтому желавшим приобщиться к древнему ритуалу приходилось либо пользоваться электронными аналогами сигарет, сильно уступающими вкусовыми качествами и оказываемым эффектом, либо покупать настоящие на чёрном рынке. Ну или отправляться в Новерию, где табак активно выращивался и использовался. Жиль не относился к законопослушным курильщикам, но пока приходилось пользоваться электронной сигаретой, щедро предоставленной Новицким для теста, но так и оставшейся у Жиля насовсем.

Как и много раз до этого, уходящие вперёд коридоры убежища навевали на Жиля неприятное чувство, схожее с клаустрофобией. Секция, в которой находился медицинский центр доктора Жаднова, была пристроена к одному из трёх жилых секторов, окружавших центральную площадь. Впрочем, «площадь» была слишком громким названием для небольшого пространства, объединяющего все секции в одну. Главной её достопримечательностью, не считая забегаловки с завышенными ценами на полунастоящий кофе, служил вокзал, позволяющий отсюда уехать.

Аэрокары в убежище не использовались, поэтому весь маршрут до конечного пункта, которым, как предполагал Жиль, был экспресс до Цитадели, где его должна ожидать тюремная камера, предстояло пройти пешком.

Однотонные серые стены, освещённые белым светом установленных высоко под потолком люминесцентных ламп и многочисленными дверями с голографическими табличками, наводили на мысли о плохо проработанной виртуальной симуляции. Жиль бы не удивился, если бы узнал, что ни за одной из этих дверей ничего не скрывается, а те немногочисленные солдаты и гражданские, что попадались ему на пути, оказались безликими виртуалами. На подконтрольной Альянсу территории насчитывалась дюжина таких подземных убежищ, в которых жили преимущественно военные, программисты, механики и учёные. Климат-система воссоздавала условия, приближённые к поверхности, поэтому жизнь в убежищах считалась не только безопасной, но и в меру комфортной. Жиль побывал в трёх таких местах, и ни одно из них не дало ему ощущения комфорта или безопасности.

В кафетерии «На Краю», втиснувшемся между исследовательской зоной и военной частью, заседали рядовые, слишком занятые своими обедами, чтобы обратить внимание на проходящий мимо конвой. Среди них Жиль заметил тёмно-синюю форму с фиолетовыми нашивками «Эпсилон», которую когда-то носил и сам.

– Чего встал? – раздался грубый голос позади. – Устали имплантированные ножки?

Жиль повернулся, чтобы ответить Кайнзу, но лишь молча с неприязнью посмотрел на него и двинулся дальше. Оставшаяся часть пути прошла в тишине. Безвкусная электронная сигарета начала раздражать, и Жиль отключил её, оставив во рту.

Обманчиво маленькая военная часть уходила далеко на запад, и её тренировочные лагеря, полигоны и цехи занимали большую часть убежища, а административный корпус по совместительству являлся пропускным пунктом вокзала. Караульные на входе не обратили на Жиля и его сопровождение никакого внимания.

Военная часть отличалась от коридоров медицинского центра только наличием солдат, несущих дежурство чуть ли не у каждой из дверей, и большим количеством символики Альянса. Пройдя несколько коридоров, Жиль и его сопровождение остановились в помещении, поперёк которого стоял стол. Позади стола виднелась дверь, ведущая к генералу части.

– Жиль Прайс, – офицер-секретарь, сидящий за столом, оторвался от голографического интерфейса и смерил Жиля взглядом. – Генерал Хоппинс ожидает в своём кабинете. Вы двое, – обратился он к сопровождающим, – свободны.

Кайнз и Марко одновременно отсалютовали склонившемуся обратно к голографическому изображению секретарю, сделали «кругом» и зашагали обратно в коридор. Жиль убрал сигарету в карман брюк и проследовал в кабинет.

Генерал Хоппинс был образцовым солдатом – стройным, высоким, в свои пятьдесят пять он до сих пор не утратил боевую форму. Лицо волевое, открытое, с крупным носом и очень тонкими, напоминающими ниточку, губами. На пиджак были приколоты многочисленные знаки отличия, коих Жиль насчитал больше двадцати, включая почётнейшую награду – большую серебряную звезду, выданную десять лет назад троим офицерам, участвовавшим в операции по взятию Ориона.

Генерал стоял у пищевого принтера – прямоугольного металлического устройства, способного «печатать» тысячи различных вариаций блюд и напитков из химических материалов при условии наличия рецептов и подключения к Сети, – и с сосредоточенным видом изучал голографическое меню. Даже издалека Жиль заметил на корпусе принтера переливающуюся эмблему «Принтер+».

– Жиль, – приветствовал его, не оборачиваясь, низким голосом генерал. – Присаживайся.

Оглядев кабинет, имевший стандартные для вооружённых сил Альянса дизайн и планировку, Жиль занял место на стуле, приставленному к столу генерала.

– Будешь что-нибудь?

– Нет, спасибо, сэр.

Голограф генерала издал короткий звон – стандартное уведомление о списании денежных средств, – и принтер тихо загудел.

– Пока меня вели по коридорам, – заговорил Жиль, желая заполнить образовавшуюся паузу, – я никак не мог отделаться от мысли, что всё вокруг какое-то слишком…

– Слишком дерьмовое, – громыхнул генерал Хоппинс, усаживаясь за свой стол. – О чём ещё можно подумать в стоящем здесь смраде?

– Скорее, слишком… пустое. Здесь расположился целый исследовательский центр и ещё клиника доктора Жаднова, и Вы, генерал, у которого слишком много заслуг, чтобы посылать в подобное место…

– Дерьмовое место для дерьмого генерала, – хохотнул Хоппинс. – Но это, наверное, лучше, чем отставка, а?

– Да, наверное, сэр.

– Хватит сэр-кать, мы не на плацу, – поморщился Хоппинс.

Принтер издал тихий писк, и квадратная пластинка на корпусе плавно отъехала в сторону. В открывшемся углублении стоял пластиковый стаканчик с дымящимся кофе. Генерал вернулся к принтеру, взял стаканчик и сделал несколько больших глотков, едва не облив рубашку.

Жиль с радостью отметил, что за время его отсутствия ни внешность, ни привычки генерала Хоппинса не изменились.

– Что ж, – всё ещё держа стаканчик в руках, Хоппинс подошёл к стулу, на котором сидел Жиль. – На твою долю выпало немало. Нет, молчать, солдат! – приказал он, заметив, что Жиль собирается что-то сказать. – Мне известно достаточно, и ничего больше я слышать не желаю. Когда экспериментальные войска забрали тебя, ты был обычным солдатом, сражающимся за будущее. А «Эпсилон» сделал из тебя вшивого наёмника, – Хоппинс пристально посмотрел на него сверху вниз. – Надеюсь, эту дрянь из тебя выбили.

Жиль едва удержался от того, чтобы закатить глаза. Прошло почти пять лет с тех пор, как его перевели из-под командования Хоппинса в экспериментальные войска, а генерал по-прежнему хранил обиду. Как будто это решение в действительности хоть сколько-нибудь зависело от желания Жиля. Экспериментальным войскам требовались люди, и любой, хоть в чём-то превосходящий среднестатистического солдата, не имел другого выбора, кроме как оказаться под командованием Маука.

– Простите, сэр, но Вы преувеличиваете…

Генерал Хоппинс смял пластиковый стаканчик в кулаке.

– Как только официальное решение будет оглашено, тебя переведут в регулярную армию 355-го Убежища. Ты лишишься всех своих наград и привилегий и станешь обычным солдатом, – Хоппинс подошёл к нише в стене, расположенной рядом с принтером, и отправил в неё смятый стаканчик.

– Всё лучше, чем отставка..? – с грустной ухмылкой спросил Жиль.

– Спокойная солдатская жизнь пойдёт тебе на пользу, – генерал открыл один из ящиков своего стола. – Прежде чем приступишь к своим новым обязанностям, я дам тебе небольшой отпуск. Скажем, в шесть недель. Съездишь в Цитадель, напьёшься пива с Саймоном, навестишь мать. Вот твой новый голограф, – Хоппинс положил на стол небольшое хромированное устройство.

Жиль нацепил голограф и поместил идущий в комплекте миниатюрный наушник в правое ухо. Голограф тут же взял пробу ДНК и, идентифицировав пользователя, вывел основной интерфейс. Большинство функций, включая отправку сообщений, были заблокированы.

– Спасибо, сэр, но работа – лучший отдых для меня.

Несколько недель полного безделья не выглядели привлекательно в его положении. Если после всего Саймон или члены семьи и могли захотеть увидеться с ним, то сам Жиль не желал встречать кого бы то ни было из своего прошлого.

В Орионе, которому за последние дни было посвящено немало траурных слов, жил брат его матери, майор Генри Райс вместе со своей дочерью. Жиль плохо ладил с дядей, но был в хороших отношениях с двоюродной сестрой и часто приезжал к ней на выходные. Позже, оказавшись далеко от Дженни, Жиль иногда вспоминал о ней, но связаться не решался. С течением времени прошлая жизнь начала забываться. А затем его послали в Новерию… Недавняя новость о гибели майора Райса и его дочери не вызвали в Жиле никакого отклика, кроме небольшого удивления собственному безразличию. В конце концов для него они были мертвы уже давно.

Впрочем, Жиль знал, что спор с Хоппинсом равносилен противостоянию бетонной стене.

– Это моё решение, – просто ответил генерал. – Ты отправляешься в отпуск, а после отпуска прибываешь сюда и следующие пару месяцев до чиста драишь туалеты.