Угроза мирового масштаба. Книга 4

Я снова бросил взгляд на преследователей и, завалив мотоцикл в поворот, убрал от ручки левую ладонь. В пальцах сгустилась рукоять ножа, и я, сжав зубы и приготовившись к не самым приятным ощущениям, погрузил его в несущийся подо мной асфальт.

Кисть моментально дернуло, будто я ее засунул в мясорубку, и только максимально напряжение мышц и готовность к происходящему не позволили мне упасть – я ожидал того, что меня потянет назад в попытках стащить с мотоцикла.

Каким бы невероятно острым ни был клинок моего ножа, он просто не успевал на такой скорости разрезать асфальт и больше выламывал его небольшими кусками, оставляя за мной узкую, будто вспаханную, борозду.

На такой скорости попадание в нее даже одним колесом, даже вскользь – это практически гарантированное падение. Или из-за разрыва покрышки, или из-за того, что колесо поведет вдоль борозды, отклоняя мотоцикл с курса, который проложил для себя пилот.

И один из них действительно совершил эту ошибку, попытавшись пересечь борозду. Он дальновидно добавил газу, чтобы разгрузить переднее колесо, но не учел того, что лишенное опоры, оно стало еще чувствительнее к воздействию извне. Поэтому когда выломанные из асфальта куски под острым углом встретились с колесом, оно автоматически вывернуло по пути наименьшего сопротивления – по борозде. В то время как весь остальной мотоцикл вместе с пилотом продолжали двигаться прямо.

Мотоцикл буквально вывернулся из-под пилота, падая набок, и тот плашмя рухнул на асфальт, скользя впереди своего железного коня и пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь руками. Но асфальт не предназначен для того, чтобы за него цеплялись, поэтому преследователь, преодолев изгиб дороги, слетел с нее в кювет и там и остался. А через пару секунд следом за ним туда же угодил и его мотоцикл.

Второй мотоциклист, увидев пример первого, едущего на десять метров впереди, решил перестроиться на полосу встречного движения, на которой не было борозды… Но он не знал, что я именно на это и рассчитывал.

В самом конце вспаханной борозды, уже на выходе из поворота, когда надо распрямлять мотоцикл, я разлил по асфальту добрый литр маны, оформленной в Каток – то самое заклинание, которое пару недель назад спасло мне жизнь, вытащив из-под жуткого удара Ванессы.

Просто область уменьшенного практически до нуля трения, на котором колеса мотоцикла преследователя потеряли сцепление, и он, так и не распрямившись, ушел в лоусайд, закончившийся все в том же кювете.

А вот третий преследователь оказался самым хитрым.

Подъезжая к борозде, он резким толчком присел на подножках, прожимая подвеску, и, когда та пошла вверх, он добавил газу, и мотоцикл буквально подпрыгнул над землей! Всего на десять-двенадцать сантиметров, но этого хватило, чтобы преодолеть торчащие куски асфальта и приземлиться на другой стороне!

Мотоцикл преследователя завыл на предельных оборотах, он быстро нагнал меня и пристроился справа, со стороны свободной от управления газом руки. Я машинально посмотрел на его шлем – непрозрачный визор скрывал лицо, и кто это такой, я не мог рассмотреть.

Преследователь убрал от руля левую руку, потянулся накрест к поясу и достал… Самый настоящий меч! Узкий, прямой, короткий, но это был настоящий одноручный меч!

Замахнувшись, преследователь завалил мотоцикл в мою сторону, добавляя инерцию к удару, но я выжал левой рукой сцепление, чтобы мотоцикл не останавливался, а вскинутой правой заблокировал удар.

Клинок меча встретился с режущей кромкой моего ножа, лежащего вдоль предплечья, закрывающего его, как наручем, и разлетелся на две половинки. Преследователь, не ожидавший подобного, резко дал вправо, наращивая между нами дистанцию, и я не успел ударить в ответ.

Оставшись без оружия, гонщик, кажется, понял, что влез куда-то не туда, и резко дал по газам, отрываясь от меня. Но я его отпускать не собирался. Поэтому, как только он оторвался на корпус, я перестроился ему прямо в заднее колесо, и отпустил руки с руля, создавая в руках маномат.

Преследователь нервно обернулся, но сделать уже ничего не успел.

Две пули ударили в заднее колесо мотоцикла, и оно лопнуло, разбрасывая вокруг ошметки резины. Голый обод коснулся асфальта, высек сноп искр, подпрыгнул, коснулся еще раз…

Преследователь изо всех сил пытался удержать траекторию, но, крутя рулем, делал только хуже, мотоцикл начало мотать из стороны в сторону, и через секунду он завалился набок, скидывая с себя ездока.

Я убрал маномат и снова ухватился за руль начавшего уезжать в сторону байка. Снизил скорость, отщелкивая передачи назад, и развернулся.

Преследователь лежал на асфальте в пятидесяти метрах позади меня и безуспешно пытался подняться. У него явно были сломаны обе руки и, возможно, что-то еще.

Но это не помешало бы мне допросить его и узнать, кто их послал на эту самоубийственную миссию, поэтому я снова включил первую передачу и медленно подъехал к переломанному мотоциклисту.

Глава 3. Темы для обсуждения

Наблюдая за тем, как я приближаюсь, противник предпринял еще несколько попыток отползти, но переломанные руки его не слушались.

Вообще удивительно, что он все еще мог хоть что-то соображать, а не отключился от запредельной боли – особенно когда начал двигаться, провоцируя еще больше травм! Что ж вы себя не бережете-то…

Я подъехал вплотную к противнику и решил не глушить мотоцикл – вдруг окажется, что где-то в засаде есть еще полк преследователей. Просто откинул боковую подставку и опустил на неё пыхтящий на холостом ходу мотоцикл.

Поняв всю бесполезность своих попыток, покалеченный мотоциклист что-то тихо, но очень злобно прошептал, а потом резко дернул головой, будто пытался сам себе шею сломать… Не зная того, что это делается не таким движением… Да и не гарантирует смерть в ста процентах случаев, если уж на то пошло. Зато очень легко просто-напросто усугубить свое состояние еще больше, разорвав спинной мозг и превратиться в полного инвалида, не способного даже пятку почесать.

Я обогнул мотоцикл и подошел к противнику, который после этого странного движения расслабился и растянулся на асфальте, будто и правда сломал себе шею. Присев рядом, я расстегнул застежку на подбородочном ремешке, стянул шлем с головы гонщика.

И тихо выругался, когда увидел его мертвые глаза и пену, выступившую на губах.

После чего нагнал в пальцы немного зеленой маны и пропустил ее через тело противника, анализируя то, что вернется, а потом так же поступил с черной маной. Результат был один и тот же. Человек и правда был мертв.

Проклятье! Переиграл меня все-таки!

Не сломал себе шею, конечно – это было невозможно – но, видимо, умудрился принять яд. Похоже, что капсула была закреплена в шлеме именно на такой случай, и, чтобы отравиться, ему нужно было дотянуться до нее зубами и проглотить. Вот как раз это глотательное движение я и принял за попытку покончить с собой… Попытку удачную, как оказалось.

Я осмотрел шлем изнутри и там, где ткань подкладки была мокрая от идущей изо рта пены, действительно обнаружил вырванный кусочек с торчащими нитками. Прямо на уровне рта, только не спереди, а чуть сбоку, чтобы дотянуться было возможно.

Проклятье, по-другому и не скажешь. После ситуации с Вермилионом даже как-то и в голову не приходило, что могут найтись те, кто действительно предпочтет смерть пленению. А такие, оказывается, есть.

Что ж, надежды вытянуть из него хоть какую-то информацию погибли вместе с ним самим. Но у меня еще оставалось как минимум двое других, которые преследовали меня, но не доехали до конца безумной гонки. Надо только вернуться к ним и надеяться на то, что от своих травм они еще не скончались.

Но, едва только я выпрямился, оставив противника в покое, как до моих ушей донёсся тихий далекий звук, которого не было слышно, пока я сидел.

Пронзительный вой полицейских сирен.

А вдалеке, за изгибом дороги, в сгустившихся сумерках, отчетливо замелькали красные и синие вспышки проблесковых маячков.

Всё хуже и хуже! Ну вот кто их вызвал, дорога же была совершенно пустынная, я же специально такую выбрал! А даже если полицейских кто-то и вызвал – сложно им было хотя бы на пять минут задержаться, что ли?! Чай попить там, или чтобы шнурок на ботинке порвался!

Мне бы хватило этого, чтобы допросить тех двоих. А теперь, если я им попадусь, эта информация как пить дать дойдет до Адама – и наша договоренность о том, что я не буду влипать в истории, пойдет прахом.

Нет, попадаться никак нельзя. Нельзя даже, чтобы меня вообще видели рядом с местом происшествия и вообще как-то связали с ним. «Каток» уже давно рассеялся в пространстве, поэтому никто не сможет определить, что он там вообще был, а что до борозды в асфальте… Пусть сами думают, откуда она взялась. Все равно не додумаются.

Если, конечно, рядом не окажусь я с ножом в руках, который эту борозду и сделал. Впрочем, даже в этом случае нет никакой гарантии, что у кого-то хватит мозгов, чтобы связать эти две вещи.

И так как оказываться рядом я тем более не собирался, пришлось сесть на мотоцикл, который я дальновидно не стал глушить, наклонить его и открутить газ, разворачивая его на одном месте.

Развернувшись, я бросил последний взгляд на мертвого мотоциклиста, так и не придумал, что с него можно взять такого, что помогло бы мне в дальнейшем, и в итоге забрал лишь только рукоять сломанного меча с кусочком клинка. Даже не для того, чтобы что-то с ней сделать, а просто, чтобы было. Трофей. Примерно как маска Вермилиона, которая мне, скажем прямо, тоже нахрен не уперлась.

Бросив его в интегрированный кофр, я снова сел в седло и выкрутил газ, уносясь прочь от полицейских сирен и от места аварии, на которое они спешили. Как следует разогнавшись, я не сбавлял скорость до самого момента возвращения в оживленные районы города и только благодаря этому не позволил полиции даже увидеть меня.

Если бы у них возникло хотя бы подозрение о том, что кто-то пытается уйти с места происшествия, наверняка в воздухе тут же появились бы дроны и вертолеты, отслеживающие беглеца… Но беглец успел уйти раньше, чем все эти подозрения возникли.

В какой-то мере, мне повезло. И не повезло одновременно.

Уйти-то я ушёл, но вот ничего толком про преследователей не узнал… Кроме того, что они скрывают лица или под шлемами с непрозрачными визорами или под масками, как водитель машины.

Двигаясь обратно к городу, я размышлял о произошедшем. Как водится, новостей было две – плохая и хорошая. Хорошая заключалась в том, что противники не добились своего, да еще и потеряли немало бойцов. Судя по тому, что на них не было Дымных Доспехов, никто из них не имел отношения к троттлистам, а, значит, они были гражданами Виаты, которых так же, как Вермилиона, превратили в шпионов. Или, говоря точнее, они сами радостно в них превратились.

В пользу этой теории говорила и маска на водителе автомобиля, в ней явно прослеживался тот же мотив, что у Мартина. Он явно не хотел, чтобы его лицо даже случайно попало в поле зрения камер, и по той же причине, думаю, не было смысла пытаться пробить его по машине. Вряд ли он был настолько туп, чтобы скрыть лицо, которое и так почти не видно, но спалиться на огромном ярко-желтом рыдване.