Читер

– Погоди. – я нахмурился. – Но голубой сектор это же всякие там лаборанты, проводящие полевые тесты, разве нет?

– Разве да. – Шмель кивнул. – Но ими дело не ограничивается. Голубой сектор это было нечто среднее между синим и красным. Слишком умные для простых силовиков, слишком боевитые для ученых. Если красный сектор целиком состоял из людей, которых Кронос тренировал и, можно сказать, взращивал лично, то в голубой с огромным удовольствием принимали всяких наемников и оперативников частных военных компаний. В основном, они являлись инструкторами для тех самых лаборантов, о которых ты упомянул, но многие из них оказывались пригодными и к полевой работе. И многие из годных соглашались на нее. Там работы-то – собирать образцы в опасных местах и следить за тем, чтобы не стать образцом самому. Не нужно иметь три высших образования, а зачастую и одно не сильно-то нужно. Так что да – голубой сектор это всяческие лаборанты. Но нет – голубой сектор это не только всяческие лаборанты.

– А почему сейчас у них с Центурией… Как ты сказал? Контры?

– Когда началась вся эта беда с Вихрем, с изоляцией купола, ну вот это все… – Шмель покрутил рукой. – Кронос поначалу пытались удержать все под контролем, не допустить паники, ну в общем, делали все то, что полагается делать управленцам в такой ситуации. А инструментом, при помощи которого все это проворачивалось, конечно же, был красный сектор. Под куполом в то время кипели такие страсти, что практически весь состав красного сектора был снят по тревоге и участвовал в подавлении восстаний, эвакуации пострадавших, защите от монстров. Единственные, кто оставался на местах – это обслуживающий персонал Легиона и буквально три человека на складах оружия и патронов, принадлежащих красным.

Так-так, кажется, я начинаю понимать, к чему Шмель клонит и чем сейчас закончит свой рассказ… Но не буду бежать впереди паровоза – посмотрим, вдруг он меня удивит?

– Ну а голубые, среди которых к тому моменту доля наемников, пекущихся только о собственной шкуре и собственной наживе, приблизилась к пятидесяти процентам, быстро прикинули хер к носу и решили действовать на опережение. Они первые допустили, что то, что произошло, уже не будет иметь обратной силы и что придется сразу же привыкать к новому устройству мира. К новому мировому порядку. И, решив, что в этом порядке они хотят быть на главенствующих позиция, голубые без предупреждения и без боя захватили оставшиеся без охраны склады с оружием и боеприпасами. Захватили – и основали там свою базу.

– А когда туда вернулись красные, им дали отпор их же собственным оружием. – задумчиво произнес я. – И сказали, что хрен им теперь, а не склады.

– Абсолютно в дырочку. – усмехнулся Шмель. – Красные, конечно же, были крайней недовольно таким положением вещей, и даже затребовали через руководство Кроноса, которое тогда еще было при делах, чтобы те приструнили голубых… Но те сходу заявили, что больше не подчиняются никому и существуют сами по себе. Красным руководство запретило лезть на рожон, велело отойти, уверяя, что во всем разберутся, но, судя по всему, бунтарские настроения голубых передались и им тоже. Красные наплевали на указания руководства и попытались взять склады штурмом, несмотря на то, что у них было много раненых и почти не было боекомплекта. Результат, сам понимаешь, был далек от идеала.

– А что руководство? Так и не взяло ситуацию в свои руки?

– Какой там. – Шмель махнул рукой. – Красные, конечно же, откатились, и руководство во второй раз запретило им лезть на склады, снова сочиняя сказки про то, что все договорятся миром. Но красных уже понесло, поэтому они откатились на Легион, который тогда назывался просто МОАБ – мобильная автономная база, и попытались штурмовать склады вторично. Уже с поддержкой Легиона. И вторично огребли, ведь к тому моменту голубые уже вскрыли ангары с тяжелым вооружением и МОАБ был атакован всем, от минометов и ударных дронов до самоходок двухсотого калибра. Красные, конечно, тоже навалили голубым, но в намного меньших масштабах, нежели огребли сами. Они-то всерьез считали, что отбивают свою же собственность, поэтому ровнять все склады с землей было не в их интересах. Ну а голубые, ясное дело, не имели подобных ограничений и херачили всем, до чего только дотянулись на тот момент. Это была та самая битва, в которой было уничтожено практически все тяжелое оружие, которое находилось в тот момент под куполом. Зато вот стрелкового всякого, и боеприпасов к нему осталось навалом. Сам понимаешь.

Я, конечно же, понимал. Там, где говорят большие пушки, маленькие стволы молчат и не отсвечивают. Не получится пристрелить из автомата того, кто бьет по тебе корректируемыми снарядами или тем более дронами – ты его просто не увидишь, не будешь знать, где он находится, куда стрелять. Поэтому итог битвы, которую только что описал Шмель, мог быть только один. Именно такой, какой только что описал Шмель.

– А пушки Легиона? Пушки, ракеты, вот это все, чем он усеян понизу? Они выглядя рабочими.

– Пыль в глаза. – Шмель покачал головой. – В рабочем состоянии только каждая четвертая установка, все остальное лишь на первый взгляд является таковым. Кое-как приведен в человеческий вид, чтобы внушать шок и трепет во всех, кто посмотрит на эти злобные стволы. А даже если бы все их огнестрельное богатство было в рабочем состоянии – снарядов все равно хрен да маленько. Уже несколько лет никто не слышал даже рассказов о том, что с Легиона стреляли.

– Неужели все расстреляли тогда, во время штурма голубых?

– Да, практически все. Они же надеялись, что голубые под первыми прилетами моментально потеряют весь свой гонор и свалят со складов, роняя кал, но что-то пошло не так… В общем, тогда все закончилось ничем. Голубые не ушли со складов, а красные на них, соответственно, не вошли. А потом уже стало и не до того – Аномалион трясло похлеще, чем соломенную хижину в семибальное землетрясение. Поняв, что случившееся не отменить, и проблема вряд ли решится в обозримом будущем, люди стали делить и перекраивать территории, сбиваясь в банды и кланы по примеру тех же голубых и красных. Конечно, и от тех и от тех люди уходили тоже, и приходили тоже, но в любом случае они были первыми двумя структурами, которые официально отказались от подчинения Кроносу и сохранили при этом какую-никакую организацию. И обе эти организации существуют и по сей день, хоть и неслабо так видоизменились при этом. Полицейские стали наемниками, а наемники – стали торговцами. Иронично!

– Ну, торговцы это неплохо. – я пожал плечами. – С торговцами всегда можно договориться. Главное, чтобы условия договора были выгодны обеим сторонам.

– Но ты не забывай, что это не просто торговцы. Это торговцы, которые выросли из наемников. И своих корней они пока еще не позабыли – не та ситуация, чтобы позабыть. Их вечное противостояние с Центурией, для которой теперь база Ассамблеи что Грааль для крестоносцев, не позволит ничего забыть. Ассамблея – это большая куча хорошо тренированных и еще лучше вооруженных злобных уродцев, которые ворочают огромными сумами и прокручивают серьезные дела. По уровню организации это та же Центурия, считай. Вот так запросто на хромой козе к ним не подъехать – тебя развернут еще на подходе. А будешь возмущаться и сопротивляться – и пули не пожалеют, у них все равно их бесконечное количество. Если ты не представитель какого-нибудь большого человека, да желательно с заказом на большую сумму, тебе на территории складов делать нечего. Если бы ты хотя бы принадлежал к голубому сектору, тогда еще о чем-то можно было бы поговорить.

– А что там с голубым сектором?

– Ну, несмотря на все произошедшее под куполом, люди из одного сектора частенько стараются держаться вместе. Как-никак, они знают друг друга, имеют какое-никакое общее прошлое. Поэтому, будь ты из голубых, тебя бы, может, и пустили бы на территорию базы, ну а там уже – как повезет. Но для тебя этот вариант закрыт, потому что даже если тебе кто-то левый прошьет хад на принадлежность к голубым, тебя спалят еще на проходной. И тебе не понравится то, что за этим последует. Прецеденты уже были, ничего хорошего с теми людьми не случилось, поверь на слово.

Я верил ему. Судя по тому, как он описал Ассамблею, они действительно весьма похожи на тех, кто не чурается сделать «ничего хорошего» с теми, кто их обманывает. Но, к счастью для меня, у меня и нужды нет никого обманывать.

Я просто приеду на базу с настоящим членом голубого сектора, только и всего.

Глава 6

Линда ошиблась. Шмель не стал драть с меня ни две, ни даже полторы шкуры. Я все еще хреново ориентируюсь в здешних деньгах, но, по-моему, он взял с меня только за потраченные ресурсы и ничего сверх этого. По крайней мере, если пересчитать, сколько я ему отдал, на шоколадки, которыми я подкреплялся из торгового автомата в пустошах, то выходило не так уж и много – все-то две тысячи и еще чуть-чуть.

А вообще он прав. Мне надо хотя бы до завтра передохнуть, подождать, когда раны затянутся, и только после этого начинать какие-то активные действия. Тем более, что у меня и здесь есть чем заняться.

Например, поспать. Недолго, часа три – чисто для того, чтобы восстановить когнитивные функции, а то я уже начал чувствовать, что подвисаю на ровном месте. На долю секунды всего подвисаю, но это все равно очень неприятное ощущение. Неприятное – и опасное.

Поэтому первым делом я поднялся в свою комнату, в которой явно после моего ухода никого не было, и подошел к окну, намереваясь закрыть жалюзи, чтобы солнце не мешало спать.

Но не успел я даже поднять руку, как за окном что-то мелькнуло, а следом раздался громкий удар. Прямо в стекло впечаталось что-то большое, в руку длиной, распласталось по нему, раскинув кожистые крылья и пырясь на меня с той стороны.

Античит!

– Мать твою! – ахнул я. – Ты здесь откуда?!

Я дернул за ручку, открывая окно, и античит тут же сложил крылья и юркнул в комнату, как к себе домой. Хлопнув крыльями, он перепорхнул на спинку кровати и уселся на ее трубе, как на жердочке, завернувшись в импровизированный «плащ».

– Ну даешь! – честно восхитился я, закрывая окно. – Как вообще нашел меня?

Зверь, конечно, не ответил, только посмотрел на меня преданными желтыми глазами и тихо уркнул.

– Ладно, какая, в принципе, разница? – улыбнулся я, и погладил зверька по голове. – Я так понимаю, ты теперь планируешь со мной везде тусить, да? Надо тебе имя тогда придумать, что ли… Антон? Антоха. Ну типа античит – анти – ант – Антон. Нет?

Античит на меня посмотрел так, что сразу стало ясно, что Антоном ему быть не нравится.

– Ладно. – я пожал плечами. – Тогда может Тич? Тич-Стич… Стич! Как насчет Стич?

Античит снова посмотрел на меня, но на сей раз в его глазах явственно читалось сомнение. Ну, или мне хотелось, чтобы оно там читалось.

– Ладно, пусть будет Стич пока что. – я махнул рукой. – Если придет в голову что-то получше, то переименуем тебя. Не паспорт же менять, в самом деле, и даже не хад перепрограммировать.

Античит перетопнул с ноги на ногу и сунул голову под крыло, словно ставя тем самым точку в разговоре.

– Это да, это нужно. – согласился я, наконец ложась на кровать, так, чтобы Стич оказался в ногах. – Я, собственно, как раз это и собирался сделать.

Стич уже не раз доказал, что не планирует причинять мне какой-то вред (а то и еще больше – вообще не может?) поэтому я спокойно закрыл глаза и провалился в сон, ровно на три часа.

Когда я проснулся, все тело болело и ныло. Обезболивающие, которое мне вкатила Линда, мягко и ненавязчиво отпустило меня прямо во сне, поэтому, открыв глаза, я ощутил всю гамму неприятных эмоций.

Да уж, хорошо, что я решил поспать и никуда не ехать сломя голову. Было бы очень не круто, если бы анестезия отпустила меня где-нибудь в трясущемся багги на середине пути к складам Ассамблеи. Думается мне, я бы тогда проклял вообще все на свете.

В таком состоянии мне явно не светит отправиться никуда дальше зала бара, чтобы подкрепиться… Ну, максимум – до Механика дойти, чтобы забрать автомат и рассчитаться с ним. Это, кстати, приоритетная задача.

Стич все так же спал, спрятав голову под крыло, но, едва только я спустил ноги с кровати, буквально через силу, превозмогая боль, он тут же встрепенулся и сонно заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд на мне.

– Я скоро. – пообещал я. – Давай я тебе окно оставлю открытым – если что, ты улетишь. Договорились?

Стич внимательно проследил, как я отодвигаю в стороны жалюзи и открываю окно, тихо, но отчетливо угукнул, и снова спрятал голову под крыло.

Убедившись, что теперь со зверем ничего не произойдет, даже если по какой-то причине я не вернусь сюда, я вышел за дверь и спустился на первый этаж. Большинство посетителей уже разошлись, подтверждая мою теорию о том, что это были просто загулявшие забулдыги, и большинство столов были пусты. Я поймал взгляд Мигеля из-за барной стойки, кивнул ему в ответ на вопросительно поднятые брови, показал большой палец и сел за столик в углу.

Официантка возникла рядом моментально, словно из-под пола на пружинке вылетела. Даже в первый раз, когда я ел в этом помещении, меня не обслуживали так быстро – видимо, Шмель за то время, что я спал, узнал от Мигеля о ситуации с охранником и как следует накрутил персоналу хвосты, не разбираясь, кто прав, а кто лев.

Плотно закинувшись салатом и куском мяса с картошкой, я вышел из бара и отправился к Механику, поглядывая на небо. Я все ожидал, что сейчас мне на плечо спланирует Стич, и по-хозяйски устроится там, но зверушка не появлялась. Вот и хорошо, а то у всяких встречных могли бы возникнуть ненужные и даже вредные вопросы на тему того, с какой это радости я гуляю по крупному городу с тварью из пустоши на плече. Особенно если эти «встречные» снова окажутся полицейскими. Кто их знает, вдруг они вообще вопросов задавать не будут, а сразу очередью от бедра полоснут?

Короче, хорошо, что Стич не пытался гулять со мной по городу. По ходу дела, античиты и правда намного умнее, чем кажутся, и даже умнее, чем про них пишут в базе данных. Ну, или мне так повезло с питомцем.