Мне всё равно

Они прощаются, целуются, и с мамой и… с этим тоже, в щеку. И он ей что-то втирает на ухо. Понторез. Пальтишко стильное, а сам…

Да нет, чёрт, сам тоже ничего. Высокий, спортивный, я бы его, конечно, уделал.

Всё-таки хорошо, что я выбрал бои без правил, а не гонки. Хотя на трассу, может, еще вернусь. Но там… там по деньгам совсем край, недешево нынче быть чемпионом, хотя рекламные заработки достойные.

На тачку, на которой я сейчас рассекаю, между прочим, сам заработал! Купил, правда, не новую, но почти девочку. Не битая, пробег маленький. Ну и… любимая присказка – «бэха» есть «бэха».

Мать Леры и пижон в пальто уходят вместе, он тоже на машине. «Мерин». Ну-ну, плавали, знаем. «Бэха» лучше.

– Поедем, а то опоздаем… – Лера трогает меня за рукав. Хочется накрыть её ладошку, но это позже.

– На физру? Думаешь, стоит?

– А что ты предлагаешь? – Мышка сканирует меня, совсем как её мать пару минут назад.

– Предлагаю провести этот час с пользой. Поехать в кофейню, взять раф или венский и пару круассанов.

– Конор доложит.

– Конора я беру на себя. Едем?

– Хорошо, – отвечает, чуть бледнея.

Обхожу машину, чтобы открыть ей дверь, помогаю, как зачарованный вдыхая нежный аромат.

Завожу машину – остыть не успела.

– Лер, ты… все время бледнеешь, к врачу ходила?

– У меня мама врач. И папа.

– Ого, круто. И что?

– Что?

– Спазм сосудов – это же не шутки?

– Запомнил? – вижу, как дергаются уголки губ. – Ничего страшного нет. Просто… все краснеют, а я…

– А ты не все, – выдаю сразу, голос звучит как-то странно, низко. Лера сразу вскидывает на меня свои пронзительные глаза.

Они у неё именно такие – пронзительные. Не могу по-другому.

Не алмазы, не топазы, не сапфиры ни разу, капля моря, капля неба, капля белого снега, как океан на Мальдивах или небо в Дубае, или цветок незабудки, распустившийся в мае…

– Ром… ты… мы поедем или будем стоять?

– Прости. Едем.

Чёрт. Оказывается, разговаривать так сложно! Мне всегда казалось, что нет ничего проще, и вот… Зашквар. Сочинять стихи получается лучше.

Может, так и говорить с ней, стихами?

– Ты не написал вечером.

Тадам… звон в ушах, как будто я под колонкой в тысячу ватт стою. Ждала?

– Не написал. – А почему – слабо сказать, а, Тор? Громовержец? Или это был Зевс? Без разницы. – Я…

– Ты увидел меня с Сашей, да?

Спасибо, Мышь. Спасла.

Жесть… реал, не могу выговорить то, что хочу и должен. Чёрт, соберись тряпка! Мужик ты или…

– Это бывший муж моей сестры, то есть… не бывший…

– Так бывает? – ухмыляюсь, прикольная формула, почему нет? Бывший-не бывший… – Тут или бывший, или…

– Соня умерла…

Шок.

Словно острым тесаком в грудину. Резко. С размаху.

Умерла. У неё умерла сестра! А я…

Как я мог? Я? Я! Который… который уж это-то точно должен был просчитать, понять…

С трудом удерживаю машину, хотя еду так, словно нет пятисот лошадок под капотом.

Мышка пережила смерть. Она поэтому такая…

Да… мы с ней могли бы видеть фестралов, если бы были в Хогвартсе.

Но мы не там…

Глава 17

Соня умерла.

Мне до сих пор нереально произносить эти слова. Каждый раз эта фраза взрывает мою вселенную.

Она не могла умереть! Просто не могла! Только не Сонька!

Она так жизнь любила! Умела радоваться всему…

– Чёрт…