Тайна Закрытого города

Отец непонимающе поднял усталые глаза на меня. Я искал этот взгляд, в ужасе, во мне билась надежда, что он окажется чужим, пустым, не знакомым. В невероятности происходящего даже такая дичь считалась бы нормальной. Но на меня смотрели глаза моего отца, четко сфокусированные, с до боли знакомым вниманием, и мучительной заботой.

– В смысле? Сейчас хорошо уже, по сравнению с тем, что раньше было. Даже большой палец двигается, и ныть перестал. Ты как сам? Не болеешь? Темка как?

«Темка!» – сознание молнией, с ужасом, пронзила мысль. Но от сердца тотчас отлегло. Малыш далеко, в лагере, несколько тысяч километров отсюда. Удалось устроить через знакомую. Хороший лагерь, ее сын заболел, а денег потраченных уже не вернуть, что тут поделать. На ее предложение, чтобы мой брат поехал вместо ее сына, раз все уже оплачено, я согласился с радостью, таких денег сейчас не было, и возможность побывать для ребенка на море – настоящий подарок. Никто кроме меня не знает, где он может находиться. Тем более, что он уехал под чужим именем – сына знакомой, мальчишки похожи, и документы все были на другое имя, их нельзя поменять. Артем в безопасности. Никто не сможет найти его кроме меня. По крайней мере, в течение ближайших дней. Кирилл, младший брат отца, как он нужен был мне сейчас! Но буквально неделю назад его вызвали в срочную секретную командировку, и он сразу предупредил, что связи с ним не будет. Я остался с восставшим мертвецом один на один.

Но этого просто не может быть! На секунду я даже обрадовался. Точно! Это сон. Всего лишь сон. Нужно проснуться… До боли я защипнул пальцами и выкрутил себе кожу на руке. Боль была приличная. Но надежда еще сильнее. Иногда люди чувствуют боль и во сне, если зачешется пятка, или хочется в туалет, или пружина впивается в ребра из старого матраса. Прикусил язык, во рту появился вкус крови. Огляделся и, не найдя ничего лучше, со всей дури дал локтем об угол косяка кухни. От боли искры застилали глаза. Я не сплю. Это не сон.

– Ты в порядке? Что случилось? – отец бросил куртку на подоконник, и уже перемывал фрукты к этому моменту, раскладывая их по тарелкам.

– Все хорошо, неудачно повернулся.

– Сядь посиди, – усадил он меня на табурет около стола, – Сейчас пройдет.

Я смотрел на его спину, мышцы, перекатывающиеся под рубашкой, волосы на затылке, с пробивающейся сединой. И чувствовал жуткую не реальность происходящего. Я боялся отворачиваться от него, моргать, делать лишнее заметное движение, казалось, мой вдох застревал в легких, пытаясь не выдать моего присутствия, не быть обнаруженным. Так человек смотрит на спину медведю или льву, увиденному неожиданно в нескольких метрах от себя. Нет мыслей развернуться и бежать, хищник сильнее и быстрее, нет шансов. Если он заметит тебя, ты уже обречен. Но еще остается надежда, что может быть, зверь сыт, и просто идет по своим делам, и ты не представляешь интереса. И жертва замирает, застывает в нелепой позе, не в силах отвести глаза или двинуться, всем существом впитывая каждое мельчайшее движение открывающейся перед ней, угрозы. Так я смотрел на спину своему отцу, буднично мывшему персики на кухне моей съемной квартиры. Ему нечего было здесь делать. Он никак не мог здесь оказаться.

Скосив глаза, я пошарил взглядом по столу в поисках ножа. И обнаружил его в мойке рядом с отцом. Нож в доме был один. Хороший, большой, не требующий заточки, подходящий и для нарезки хлеба и для рубки мяса, но второго мне приобрести пока не удалось.

– Ты меня не слушаешь что ли? В каких облаках витаешь? Девушку себе нашел? – отец бросил хитрый взгляд через плечо, – И как она?

Очень сложно отвечать на такие вопросы мертвому человеку, чистящему единственным в доме ножом, персики на твоей кухне.

– Нет, девушки нет. Напомни, что мы собирались делать и почему ты пришел сегодня? – после моего вопроса отец отложил «тесак», и начал обеспокоенно всматриваться в меня.

– Мы договаривались посмотреть футбол. Сегодня Лига Чемпионов. Ты позвал меня, и… Ты не помнишь? Как ты себя чувствуешь, сынок?

– Все хорошо. Почему ты не позвонил? – я машинально схватил телефон, лежащий на столе, как мне показалось, отец дернулся к моей трубке тоже, но я был быстрее. Пропущенных, как и каких-либо других звонков с незнакомых мне номеров – не было.

Батя смотрел на меня с все усиливающейся внимательностью.

– Так я ж его потерял. Вместе с папкой с документами. Паспорт, права, пенсионное – все там было. Уже месяц как хожу, пытаюсь восстанавливать. На остановке задремал, барсетку и украли, – он тяжело вздохнул, переведя затуманившийся взор на волнообразный рисунок синих обоев, – Хорошо, хоть сегодня аванс дали. Думал, посидим с тобой… Ты опять не помнишь ничего, да сынок? Нормально скажи? Не бойся. Это уже не первый раз у тебя.

– Не помню что?

– Как мы договаривались на сегодня с тобой? Или взрыва ты не помнишь?

При слове «взрыв» какая-то пружина разжалась внутри меня, состояние стабилизировалось, появилась собранность, четкость мыслей, они побежали хаотичным кругом, собирая информацию извне воедино.

– О каком взрыве ты говоришь?

Отец тяжело вздохнул, вытер руки полотенцем, сел на второй табурет спиной к окну, и налил себе в кружку кефир.

– Взрыв в закрытом городе, когда бахнули баллоны с газом, и тебя завалило обломками здания. Мы с трудом тебя разыскали. Потом еще почти месяц откачивали в реанимации. У тебя после этого случая проблемы с головой.

Отец тяжело вздохнул, как будто рассказывать ему все это приходится далеко не первый раз, отхлебнул кефира из кружки и, отводя глаза, продолжил.

– Это я виноват. Взял тебя с собой тогда. Хотел пристроить своим помощником, зарплата хорошая, а остальному думал, на месте обучу. И выпил. Чего-то не пошло, у Саныча день рождения был, а он же, знаешь, самогон сам варит, – увидев выражение моего лица, он на секунду осекся, но быстро взял себя в руки и продолжил, – Никто не думал, что так может накрыть. Вроде люди все … Бывалые. И не такое пробовали. А нет, сильно напутал Михаил Александрович там что-то. Накрыло не по-детски. Я тот день сам плохо помню. Все в дугу. Никто лыка не вязал, на ногах не держался, но работать же надо, середина дня как никак. Разбрелись по своим местам. Кто там что сделал, до сих пор не понятно. Но как факт – газ взорвался, половину нашего завода как ураганом снесло, там же еще реактивы были, цепная реакция пошла. Нам с тобой повезло больше, что живы до сих пор. Я в самом дальнем цехе был, не сильно зацепило, только пальцы рук сломал и ободрал, пока выбирался. А тебя балкой приложило не хило, плюс завалило еще. Не сразу нашли. Ты сначала вроде нормальный был, доктора удивлялись, что так хорошо выздоровление прошло. Говорили, что травма очень тяжелая, последствия точно будут. Я порадовался – такой богатырь ты у меня, целехонек. А года полтора назад начались провалы в памяти у тебя. Нормальный, нормальный, потом раз – и ничего не помнишь, вот с того момента где-то, как все произошло, память и стирает. Сейчас лучше уже, когда первый раз такой был, ты меня увидел, орать стал, в драку полез. Хорошо хоть, Лариска с Кирей рядом оказались, отбили меня. Лось ты вырос тот еще, а в припадке так …силенок на троих хватило. Все кричал: «Гномы, орки!» Тебе кошмары после того случая часто снились. Врач сказал, что мозг перемешивает их с реальностью. Видимо лекарства хорошие, в этот раз все-таки помогают.