Портрет многоликого бога
– С ней ничего не случится? – спросил вдруг Тэхо.
– Кто же знает? – пожала плечами Самсин, а потом добавила: – Я вижу множество итогов вашего пути, поэтому всё в ваших руках.
Она улыбнулась и вернулась к сбору трав, напевая песенку о двух драконах, что парили в небесах и дарили людям желания.
– Лиён… – Шин подошёл к ней. – Зачем тебе рисковать жизнью? Зачем ввязываться во всё это?
– Это моя судьба, и мне решать, как поступить, – ответила она, посмотрев ему в глаза и стараясь держать себя в руках. – Просто помоги мне.
Шин сжал кулаки, прикрыл глаза и шумно выдохнул. Буркнул смиренное «хорошо» и ушёл в храм. Она смотрела ему вслед. На его широкую спину и обречённо повисшие по бокам руки.
– Вы так и не ответили. Что с вами случилось, пока я пытался найти вас? – обеспокоенно спросил Тэхо, встав рядом с ней.
Она дёрнула головой и посмотрела на него. Их до сих пор связывала красная нить. Тускнеющая, но ещё заметная.
– Для вас, возможно, это время показалось мгновением, для меня же стало вечностью. – Она улыбнулась уголками губ. – Мы можем спросить у богини, как выбраться отсюда, и тогда вы сможете уйти. Вы не обязаны следовать за мной.
– Я не следую за вами. Я исполняю свой долг. Свою клятву, данную в управлении Чонмён: сохранять баланс в этом мире. Йомра пытается его нарушить, значит, это моя работа. – Он прокашлялся и, гордо вздёрнув голову, тоже ушёл в храм.
– Да-а, – протянула Хаын, наблюдавшая за всем этим. – Выбор у тебя так себе. Зануда, который не умеет выразить свои чувства, и старый дед, что весь сочится ядом. На твоём месте я бы выбрала третьего.
Хаын широко подмигнула Лиён и радостно вприпрыжку побежала за Тэхо.
– Чего там стоишь? – крикнула богиня Самсин. – Или не собираешься выкапывать корень?
– Уже иду! – Лиён развернулась и побежала к старушке.
В корзинку один за другим ложились корни гибискуса, испачканные в земле. Лиён старательно, один за другим выкапывала жёсткие корневища из-под раскидистого куста алого цветка. Под ногти забилась грязь, на нежных ладонях появились маленькие мозоли.
Самсин, срывая цветы с того же куста, тихо произнесла:
– Он не всегда был таким. Когда-то его сердце тоже умело любить.
Лопатка замерла над землёй. Лиён повернула голову в сторону Самсин:
– Вы о Шине?
– Нет, не о нём. О его брате. Просто его предназначение в том, чтобы быть тёмной стороной. Тенью, тьмой и хаосом. Поэтому мне бы просто хотелось, чтобы он нашёл покой.
Лиён молчала, продолжая ковырять корни гибискуса.
– Вообще с этими двумя слишком много хлопот. Первый утонул в своих обидах, второй из-за страха оборвал нить с предназначенной ему судьбой. Подарил эту нить другому и решил забыть о своей возлюбленной. Глупцы.
Старушка Самсин наклонилась, взяла испачканные руки Лиён в свои ладони и тепло улыбнулась.
– Ты можешь избрать другую дорогу. Если ты пожелаешь, больше никогда не вспомнишь про него. Твоё сердце излечит этот молодой инспектор, и ты будешь счастлива.
Лиён долго подбирала слова. На сердце было неспокойно и тревожно.
– Может, мой разум сейчас и кричит о том, чтобы я выбрала путь рядом с Тэхо, но сердце решило иначе.
Самсин погладила её по волосам и заправила за ухо цветок гибискуса.
– Здесь мы называем его мугунхва, что значит «вечность» или «бессмертие». Его цветы опадают, но тут же распускаются новые. Так и ваша любовь. Поэтому, каким бы ни был исход твоего пути, однажды он принесёт тебе покой.
Она встала и, больше ничего не сказав, ушла собирать в корзинку другие цветы.
* * *Солнце село за горизонт, когда Лиён удалось собрать достаточно корней гибискуса. Руки ныли, болели от заноз и мозолей. Она решила спуститься к реке, чтобы хотя бы немного остудить горящие огнём ладони. Висевший в небе полумесяц излучал слабый свет. Вода журчала, маня прохладой.
Спустившись к реке, Лиён сунула руки в ледяную воду и вздохнула с облегчением.
– Твоё упрямство всегда оборачивается тебе боком.
Он подошёл совсем тихо, почти бесшумно. Смотреть на него не хотелось. Иначе сомнения вновь заползут в сердце. Она до сих пор сомневалась в том, что случившееся в Долине было реальностью.
– Опять пришёл давать мне свои советы, просить желания или ещё что? Если это так, то лучше уйди отсюда, – буркнула она, засовывая в воду уставшие за день ноги.
– На горе обитает хозяин леса, а в пустоши слишком опасно.
Лиён закатила глаза и начала обуваться, собираясь уйти, но поднимаясь, поскользнулась на мокрых камнях и завалилась в реку. Ханбок от воды тут же стал тяжёлым, юбки прилипли к телу. Она попыталась встать, но снова плюхнулась в воду.
– Проклятье! – выругалась она.
Тёплые руки Шина коснулись её плеч, и он с лёгкостью поднял её.
– Искупаться решила? – Он развязал пояс на своём турумаги и накинул Лиён на плечи. Потёр их, пытаясь согреть. – Заходи в храм. Попроси Хаын высушить твои вещи. Не хватало ещё, чтобы ты простудилась.
Лиён смотрела на него и чувствовала, что совсем запуталась. Или её мозг и правда съели квисины и теперь ей видится разное.
Она хотела вновь задать ему вопрос, что тревожил сердце. Сейчас она смотрела на Шина и тосковала по тому, с кем провела так много времени в Долине Вечности. Неужели их воспоминания принадлежат только ей?
Он заметил её пристальный взгляд и тут же отошёл. Его лицо снова стало хмурым, а голос – грубым и холодным.
– Иди в храм, – повторил Шин как прежде холодно.
– Я хотела кое-что спросить. – Дрожь в голосе выдавала то, что Лиён замёрзла. – Я уже задавала этот вопрос. Но хочу спросить ещё раз. Ты помнишь меня?
Она внимательно вглядывалась в его тёмные глаза, стараясь найти то, что искала. То тепло, что видела раньше, заботу, с которой он смотрел на неё в моменты её слабости, и, возможно, любовь, о которой он так и не сказал.
Он отвёл взгляд, сложил руки на груди и произнёс:
– Не понимаю, о чём ты. Если это всё, иди уже, меня снова зовут колокольчики.
Он развернулся к ней спиной, но Лиён схватила его за рукав двумя пальцами:
– Неужели всё это было лишь иллюзией? Миражом, созданным Долиной Вечности? Неужели то, что было там, помню только я? – Она запнулась, голос дрожал теперь уже не только от холода, что добирался до кожи и бегал мурашками. Боль растекалась по сердцу горькой тоской по тому, кого, может быть, и вовсе не существовало. – Ответь мне: всё это было иллюзией?
Шин повернулся к ней. Его как прежде холодный взгляд пронизывал насквозь. Лиён помнила этот взгляд по их первой встрече. Холодный и отстранённый, полный печали и боли. Так выглядели глаза тех, кто терял близких. Такие люди приходили к Лиён редко, но взгляд каждого отпечатался в её памяти навсегда.
– Я хочу кое-что проверить! – выпалила она и схватила его за руку. Переплела пальцы и крепко сжала его ладонь. Её ладонь помнила это тепло. Шероховатые мозоли, потому что тогда Шин ещё носил меч. Выпирающую косточку на мизинце, потому что однажды он сломал его, доставая ей персики с дерева.
Она помнила эти ощущения, когда её еле тёплая ладонь касалась его горячей.
После того как она потерялась, Шин старался не отпускать её, и даже ночью они спали, держась за руки. Она не могла этого забыть.
Шин резко выдернул руку и отступил:
– Сумасшедшая?! Чего творишь?!
Лиён с тоской посмотрел на него, протянула пальцы и коснулась щеки. Он нахмурил широкие брови, и Лиён поняла, что ей удалось пробить его броню. Лишь на мгновение взгляд стал мягче.
– Даже если эти воспоминания принадлежат только мне, я сохраню их. Я буду помнить тебя. – Лиён говорила тихо, медленно произнося слова. Потом убрала руку и, развернувшись, зашагала прочь, оставив Шина одного.
Подул холодный ветерок. Лиён засунула замёрзшие ладони в пэрэ[41] и нащупала там тоненькую хрупкую веточку. Аккуратно вытащив её, она поняла, что это увядший цветок гибискуса.
Она смотрела на увядшие лепестки, которые за такое время должны были рассыпаться, но остались целыми. Будто Шин бережно засушил цветок и хранил его всё это время. Внутри Лиён поднялся гнев.
Она развернулась и увидела, что Шин так и стоит на берегу реки. Грозно затопав, большими шагами она сократила расстояние между ними. Услышав её громкие шаги, Шин повернулся. Он захлопал ресницами как девица, удивлённо уставившись на Лиён:
– Я думал, ты уже ушла.
– Обманщик! – крикнула она на него, сжимая веточку гибискуса.
Он нахмурился, но потом его взгляд упал на руки Лиён.
– Обманщик! – крикнула она ещё громче, не сдерживая слёз. Замахнулась, чтобы ударить его по груди, но Шин перехватил её руку.
– Я думал, ты умерла, – произнёс он почти что шёпотом. Каждое слово кровоточило тоской и потерей. – После твоего исчезновения я ещё очень долго бродил по Долине, ища тебя, но ни разу не встретил. Тебя словно и вовсе не существовало, и в какой-то момент я стал думать, что ты была лишь иллюзией. – Он виновато опустил глаза. – Вернувшись в мир людей, сначала я искал тебя в надежде встретить вновь. Шли года и столетия, а я всё так же не мог отыскать тебя. Я шёл дорогой, не пересекающейся с твоей, но ты всё равно нашла меня. Когда я увидел твои глаза под деревом Йонгвон, я сначала не поверил. Не могло всё так совпасть. Не мог я быть тем богом, пришедшим к тебе просить смерти. Я не хотел верить в это. Я хотел верить, что, если ты скорее загадаешь желание, всего этого не случится. Но оказывается, ты всегда была такой упрямой.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
– Почему, Лиён? Почему именно ты?
Он уткнулся ей в плечо лбом и пробурчал «прости». Больше не в силах сдерживаться, Лиён всхлипнула. Всё, что скопилось за эти годы, вырвалось на волю: обиды, печаль, страх и злость.
Шин поднял голову и, не раздумывая, притянул её к себе. Она уткнулась лицом ему в грудь и заплакала. Громко, надрывисто. Он гладил её по волосам, крепко обнимая. Для неё прошло всего несколько дней со дня их расставания, а ему пришлось ждать сотни лет. И даже когда он встретил её, не мог позволить себе лишнего, потому что она не узнала бы его и испугалась бы ещё больше. Эти мысли причиняли ей почти физическую боль.
Лиён сильнее обхватила его вокруг талии. Вдруг, если она отпустит, он снова будет врать ей? Избегать её и сторониться.
– Ты меня задушишь, Лиён. – Шин попытался оттолкнуть её, но получилось лишь немного отодвинуть. Он смотрел на неё и улыбался. Впервые той тёплой улыбкой, со светом и добротой в глазах.
– Прости. Прости, что тебе так долго пришлось быть одному! – Она поджала губы и стала кусать их.
– Это я должен извиняться. Это всё из-за меня.
Он провёл большим пальцем по её щеке, стирая катившуюся слезу, коснулся пальцем нижней губы, останавливая порыв Лиён причинить себе вред, искусав все губы.
– Я скучал по тебе, – сказал он полушёпотом, наклоняясь к ней ближе.
– Но ты выбрал молчать. Выбрал избегать меня и не говорить правду.
– Я просто хотел защитить тебя.
– Шин… – Её голос прозвучал мягко и нежно. – Если мне понадобится тысяча жизней, чтобы найти тебя, я всё равно найду, даже если ты вновь захочешь спрятаться от меня. – Она говорила серьёзно, стараясь смотреть на него строго, чтобы он ни на одно мгновение не усомнился в её словах.
– И даже через тысячу лет я узнаю тебя, – выдохнул он, наклоняясь к её губам и целуя.
Лиён прижалась к нему всем телом, а он лишь крепче сжал её в своих объятиях. Мокрый ханбок ещё сильнее прилип к телу, но холода она больше не чувствовала.
Шин громко выдохнул, словно ждал этого вечность. Он целовал её нежно, обхватив ладонями мокрые от слёз щеки. Она цеплялась за ткани его одежды, прижимаясь к нему в надежде, что этот поцелуй не закончится. У них есть лишь это мгновение, так пусть оно продлится как можно дольше.
Война или убийства. Порядок или хаос. Всё это сейчас стало неважным. Только они вдвоём. Лишь на мгновение этого поцелуя.
Глава 25
Тушь и бумага
Тэхо увидел Лиён и Шина случайно. Он заметил, что она вернулась из сада, пробухтела себе что-то под нос и вышла на улицу. Решив, что ей нужна защита, он последовал за ней. Сначала он не хотел подсматривать и наблюдать за очередной перепалкой божества и художницы, но ноги словно приросли к земле и не слушались его. Он смотрел тогда, когда Шин уткнулся в плечо Лиён, смотрел, когда она в ответ обняла его. Но увидев их поцелуй, Тэхо наконец-то опомнился.
Поругав себя, он развернулся и зашагал к храму. На порожках он встретил Хаын, что вытряхивала себе на язык из маленькой глиняной бутылочки капельки воды.
– Эй, Тэхо. Я тут нашла у хальмони какие-то напитки. Я так надеялась, что это алкоголь, а это оказалась простая вода с мёдом! – фыркнула лисица, ставя кувшин на каменный пол.
Тэхо сел рядом с ней, взял один из ещё полных кувшинчиков и сделал глоток, пытаясь унять еле заметную тоску в сердце.
– Эй. Это моё! – возмутилась Хаын, забирая у него кувшинчик.
– Не жадничай! – Он вернул себе напиток.
Она покривилась и упала спиной на каменные порожки храма, положила руки под голову. Тэхо запрокинул голову, чтобы тоже посмотреть на звёзды.
– Кто знал, что мы окажемся здесь, когда я предложила пойти к художнице? Иногда я жалею, что сказала тебе о ней, – выдавила смешок Хаын.
Видеть её такой серьёзной было странно. Она никогда не показывала, что ей страшно или больно. Всегда, даже в самом безвыходном положении, искала свет, ниточку надежды, за которую можно ухватиться. Но сейчас Хаын что-то тревожило.
– Почему же ты жалеешь? – спросил он, ставя бутылочку между ними.
– Потому что твоё сердце будет разбито. Мы охотимся за преступником, который хочет развязать войну, хальмони Самсин явно чего-то недоговаривает, и возможно, мы вообще не сможем вернуться домой.
Тэхо улыбнулся, поджимая ногу и опираясь рукой на согнутое колено.
– Когда это мир людей стал для тебя домом? Кто только недавно бил себя в грудь и кричал, что она одиночка и ей не нужна семья?
Хаын села и серьёзно как никогда посмотрела на улыбающегося Тэхо:
– Не смей умирать, понял меня? Мы должны вернуться домой. Должны рассказать всем, что предотвратили войну и ты ещё превзошёл своего отца. – Она надула нижнюю губу, стараясь сдержать слёзы и обуздать страх, что настиг её, кумихо, пережившую слишком много. – Я готова вернуться в мир людей, только если там будет такой ненормальный, занудный человек, как ты. Иначе умру со скуки.
Тэхо положил ладонь ей на макушку и растрепал волосы.
– Мне незачем доказывать кому-то, что я превзошёл отца. Они всё равно нам не поверят. Не переживай, я не собираюсь умирать.
Хаын посмотрела на его руку, её зрачки вытянулись, превращаясь в лисьи.
– Убрал руку, быстро! Я говорила, что мне не нравится, когда ты так делаешь. Я чувствую себя какой-то собачонкой.
Тэхо сдержал улыбку и растрепал волосы Хаын ещё сильнее.
– Вот так не делать?
Она подскочила на месте, осыпала его ругательствами, такими искусными, каких он ещё ни разу от неё не слышал.
Хаын ругалась, пока Тэхо скрывал за улыбкой своё беспокойство. Он тоже боялся, что может не вернуться из города Истин домой. Но страшнее ему было из-за мыслей, что он вернётся один.
* * *Шин шёл рядом с Лиён. Он видел, как маленькие капельки пота блестят у неё на лбу. Она старательно передвигала ноги, как и когда-то в Долине Вечности. Когда Шин собирался переместить всех в лес на горе Кангонг, хальмони сказала, что Лиён должна сама взобраться на гору и сама содрать кору, без помощи какой-либо магии. Иначе бумага не будет иметь магических свойств.
Они поднимались по горе уже достаточно долго. Тэхо и Хаын шли впереди, а Шин – позади Лиён, то и дело подхватывая её за руку. Он старался меньше касаться её, чтобы любопытная кумихо не задавала слишком много вопросов.
Шин добыл им удобную одежду, принеся Лиён мужское чогори и штаны паджи, в которых она почти утонула. Лиён была рада, что в путешествии ей не придётся путаться в дюжине юбок. По пути наверх Шин несколько раз предлагал остановиться и отдохнуть, но Лиён настаивала на том, что нет времени и нужно торопиться.
Она повторяла его слова. Когда они поменялись местами?
В ночь накануне Лиён подарила ему надежду. И сейчас, смотря на спину этой упрямой девчонки, он хотел верить, что у них всё получится. Его жизнь была бессмысленной, пока он не встретил Лиён. Что в первый раз, что во второй. И теперь Шин держался за эту надежду так, как однажды держалась Лиён за его руку.
Пройдя по лощине и миновав седловину двух пиков, они оказались на другой стороне гор. В небольшом лесу, где и росло нужное им дерево шелковицы. Найдя одно из самых молодых, они решили содрать кору с него.
– Только тебе стоит поторопиться. Вдруг Сангун, повелитель горы, поймёт, что мы осквернили его лес… – сказал Шин, вручая Лиён маленький нож. – А вы будьте готовы защищать её, если что.
Тэхо и Хаын кивнули. Их смиренное согласие говорило лишь об одном: они тоже переживали.
Лиён принялась аккуратно сдирать слой крепкой и чистой коры с дерева, только-только обросшего молодыми листочками. По стволу сочился сок, и Шин заметил, что от прикосновения к этому соку руки Лиён начинают краснеть. Но, сжав зубы, она продолжала слой за слоем сдирать кору.
Заметив, что лицо её совсем побледнело, Шин понял, что происходит что-то неладное. Он присел рядом с ней и посмотрел на руки, которые теперь покрывали маленькие язвочки. Схватил её кисть и, повертев в разные стороны, осмотрел.
– Проклятая старуха не сказала, что сок этих деревьев ядовит.
– Ничего, – буркнула Лиён сквозь сжатые зубы. Она вытащила руку из крепкой хватки Шина и продолжила добывать кору.
Шин прикрыл ладонью глаза и выдохнул.
Хаын дёрнулась, резко обернувшись, вытащила стрелу из колчана и дунула на наконечник.
– Надеюсь, это просто животные.
Шин выпрямился и встал, закрывая Лиён собой.
– В этом лесу нет животных, – тихо произнёс он, оглядываясь по сторонам. – Лиён, тебе стоит поторопиться.
Она молча кивнула и ускорилась.
Где-то недалеко послышался грохот, словно упало дерево. Всё вокруг затрещало. Чудовище, разносящее лес, завыло и зарычало. Во все стороны полетели щепки. Из-за деревьев за спинами Тэхо и Хаын показалось огромное существо. Волосатое, обросшее чёрной шерстью, с большими заострёнными зубами и лапами крюком.
– Проклятье, это чанъин! – крикнул Шин. – Лиён, сколько тебе ещё?
– Немного, – ответила она, обернувшись и ужаснувшись чудовищу.
Чанъин взревел, взмахнул большой крючковатой лапой, и ближайшее к нему дерево полетело в сторону Тэхо и Хаын. Кумихо ловко отпрыгнула, натягивая тетиву и пуская горящую стрелу в великана. Тэхо опустил руку, собирая небольшой шар воды в своей ладони, подкинул его в воздух и ударил по нему мечом. Водяной шар стремительно полетел в чудовище. Чанъин взревел и замахал руками ещё сильнее.
– Мне кажется, вы ничем не помогаете! – крикнул на них Шин. – Только хуже делаете!
– Шёл бы сюда, а не стоял за нашими спинами! – рявкнула Хаын, пуская ещё одну стрелу в чанъина и попадая прямо в глаз.
Чудовище взревело и стало крушить всё ещё яростнее. Ствол одного из деревьев пошёл зубьями, разрываясь пополам и падая в сторону Лиён. Шин быстро обхватил её за талию, подцепил ручку корзинки и переместился. Сломанное дерево с шумом упало как раз на то место, где только что стояли они, раздробив шелковицу.
– Ты в порядке? – спросил Шин, взяв лицо Лиён в ладони. Она кивнула. На лбу выступил пот, руки были в язвах: красные и воспалённые.
Великан вновь взревел, отламывая большую ветку и начиная махать ей в разные стороны.
– Уходим! – крикнул Шин, разрезая пространство пальцем и помогая встать Лиён с земли.
Шагнув в раскол, они все вместе оказались на поляне пред храмом. Просто завалились вчетвером на мягкую траву. Шин тут же поднял Лиён и посмотрел на её руки. Сжал зубы и повёл в храм, больше никому ничего не говоря.
* * *Упрямая девчонка не спала два дня. После того как Шин обработал ей руки, она тут же приступила к изготовлению бумаги. Израненными пальцами снимала кожуру, высушивала её с помощью веера, вымачивала в холодной воде, чтобы кора стала мягче. Потом долго-долго толкла на каменной доске.
Всё это время Шин сидел перед ней, отмахиваясь от зова колокольчиков. Периодически она клевала носом, и тогда он приносил ей холодной воды, чтобы умыться.
Когда растолчённая кора шелковицы и гибискус смешались в однородную массу, Лиён бережно разложила смесь на плоской бамбуковой форме. Будущий лист получился корявым и неровным, и Шин надеялся, что это не повлияет на волшебные свойства ханджи.
Но как он ни сопротивлялся, ему всё же пришлось откликнуться на зов людей и на время покинуть Лиён. Вернувшись, он нашёл её спящей. Она положила голову на стол и мирно спала. Руки вновь кровоточили.
Шин сел напротив, взял тонкие маленькие пальцы Лиён и коснулся губами сначала одной раны, а потом другой. Он целовал её руки, каждую ссадину, каждую занозу и язвочку. И они затягивались, оставляя лишь еле заметные шрамы. Он мог заживить только физические недуги, но больше всего ему хотелось излечить шрамы на её сердце. И всё, чего он боялся, – это подарить ей новые.
Хальмони Самсин подошла почти беззвучно и положила ладонь на его плечо, легко хлопнув пару раз.
– Тебе стоит в неё верить, – произнесла она и посмотрела на спящую Лиён. – Ты, возможно, забыл, какой сильной духом она бывает. Как упорно идёт к своей цели, даже если это причиняет ей боль.
Шин молчал. Он не забыл. Ничего не забыл. Даже спустя тысячу солнц и лун он помнил её упёртость, доброту и отвагу.
– Ты мог бы не вести её в божественный город. Но всё равно привёл.
Шин нахмурился больше прежнего:
– Она пожелала этого. Я не могу отказаться от искренних желаний людей.
– Но дело ведь не в этом, – улыбнулась хальмони Самсин и прошлась по просторному залу храма. – Порой невозможно противиться своей судьбе. И какой бы ты ни выбрал путь, она приведёт тебя туда, где ты и должен быть.
Старушка ещё раз хлопнула Шина по плечу, с грустью посмотрела на спящую Лиён и покинула храм, оставив Шина наедине с пожирающими его мыслями.
Бумага на удивление быстро высохла, превратившись в идеально ровный кремовый лист. Собрав все нужные инструменты, они отправились в Пустошь.
Шин помнил это место, хотя и был здесь всего лишь раз, когда его брат развязал войну. Он пришёл просить его остановиться. Но брат не слышал. Все его мысли были лишь о том, чтобы заткнуть рты всем людям, которые просили и просили у него.
Выжженное огнём место, где стояли духи-согины. Каменные фигуры, ставшие вместилищем для тех, кто умер на войне. Здесь пахло гарью и мёртвой землёй. Деревья стояли чёрными изуродованными пиками, а небо заволок дым. Огня здесь уже давно не было, но казалось, земля горела не переставая. И лишь единственное дерево оставалось живым. Старая ива, растущая в центре. Печаль и тоска застыли в каждом кусочке этой земли. А над Пустошью, уходя в облака, возвышалась тюрьма Предела.
Оказавшись так близко с тюрьмой, Шин всем телом ощущал присутствие Йомры. Он чувствовал переполняющие сердце брата гнев и страх, давным-давно поселившиеся в его душе.
– Здесь лучше пробираться как можно тише. Если потревожите согинов, заточенные в них души очнутся и доставят неприятности. Нам нужно тихо подойти к иве и закончить всё это.
Тэхо и Хаын кивнули. Лиён достала из мешочка маленькую нефритовую чашку, куда Самсин сказала наскрести чёрного пепла с деревьев Пустоши и смешать с её же кровью. Шину это не нравилось. Последний раз, когда Лиён использовала свою кровь, она потеряла зрение.
Тихо ступая по земле, они подобрались к одному из сожжённых деревьев.
Лиён аккуратно провела ножичком по чёрному черенку. Пепел тёмным снегом просыпался в нефритовую чашу. Скрежет от соприкосновения лезвия с обгорелым деревом разнёсся в тишине.
Хаын громко вскрикнула. Шину на мгновение пришлось оторваться от Лиён.
Согин, рядом с которым стояла кумихо, зашевелился было, сбрасывая каменные оковы, но потом снова замер.
– Давайте быстрее отсюда уберёмся. Даже такая невежда, как я, знает, что здесь слишком много духов тех, кто умер раньше своего срока. И каждый из них желает заполучить твоё тело. – Хаын сжалась, подальше отходя от каменных фигур.
Лиён собрала достаточно сажи и направилась к месту, где должна была совершить ритуал. Она обхватила мешочек с бумагой ханджи и чашу с сажей, аккуратно ступая по земле. Ива, распустившая свои длинные косы, касалась ими земли. Корни дерева давали жизнь маленькому пятачку вокруг.
Лиён села на мягкую траву, расстелила бумагу и посмотрела на чашу. Не раздумывая больше ни секунды, она резанула острым пхэдо по ладони. Кровь тоненькой струйкой потекла в нефритовую чашу, смешиваясь с сажей.