Портрет многоликого бога
Шин, с тревогой наблюдавший за всем этим, хотел подойти к Лиён, но, стоило ему ступить с чёрной земли на яркую и сочную траву, его тут же откинуло назад. Ударившись спиной о каменную статую, Шин испуганно посмотрел на Лиён, в одиночестве сидевшую под ивой.
– Что происходит? – обеспокоенно спросил Тэхо.
– Не знаю, – процедил сквозь зубы Шин и встал с земли.
Каменная статуя за его спиной медленно рассыпалась, выпуская первого духа.
– Вонгви меня раздери!
Духи один за другим разбивали свои оболочки и вырывались на волю. Кто-то носил на плечах генеральские латы, а кто-то – лишь простые одежды.
– Ну, покажите, на что вы способны, – усмехнулся Шин, обращаясь к Тэхо и Хаын. – И самое главное, не умрите. Им только дай повод забрать чьё-то тело.
Согины один за другим разрушались, выпуская на волю всё новых и новых духов. Чёрные, изуродованные войной фигуры вырывались на волю, становясь в ряды и готовясь нападать на потревоживших их покой.
Лиён второпях смешивала кровь с сажей. Нефритовая палочка для перемешивания испачкалась в её крови, что, не останавливаясь, текла из ладони. Она вцепилась зубами в край своего мужского чогори и оторвала кусочек. Быстро замотала руку и продолжила мешать краску.
Духи продолжали вылупляться из своих каменных скорлупок. Шин мог лишь надеяться на двоих охотников.
Закатав рукава, Хаын достала из колчана сразу две стрелы. Подула на них, разжигая огонь, и запустила в согинов. Сначала полетела одна пара стрел, потом другая. Тэхо, вставший спиной к кумихо, вынул меч из ножен и, взглянув на лису через плечо, произнёс:
– Кажется, это будет самая большая охота в нашей с тобой карьере.
– Жаль, этого не видят те придурки из управления, – усмехнулась Хаын. – Я бы послушала, что бы они потом сказали.
Согины в латах стали подступать ближе, растекаясь по земле чёрной дымкой тоски. Тэхо провёл рукой по лезвию, облачая его в ледяную оболочку, и нанёс удар по духу. Тот рассыпался пеплом. Хаын выпускала одну стрелу за другой, целясь в дальних чудовищ.
Стоя рядом с ивой, под которой сидела Лиён, Шин с тревогой в сердце наблюдал, как она вытаскивает нефритовую кисть из волос, обмакивает в чёрную тушь и проводит тонкую линию по бумаге.
Первая рука квисинов ложится к ней на плечо… вторая… третья… Красные и золотые нити тянутся от кончика кисти, развеваются вокруг Лиён, танцуя красно-золотой танец.
Шин крепко сжал рукоять старого меча, который не брал в руки со времён Великой войны. Он должен защитить её, даже если от него нет никакого толку.
Сначала Шин услышал звон колокольчиков, такой яркий, словно кто-то совсем рядом молил об исполнении желания, и только потом почувствовал приближение Йомры. Тот величественно ступал по земле. В чёрном саткате и с маской на лице. Он насвистывал санную мелодию, идя по Пустоши, будто вышел на прогулку. А позади тянулись его прихвостни. Немногочисленная толпа, состоящая в основном из кумихо и горных духов, озлобленных на людей за осквернение их лесов.
Шин громко выругался, хотя и ждал брата. Связь между ними была тоньше, чем когда они были моложе, но всё же оба чувствовали друг друга даже на расстоянии. Всю боль. Иногда Шин ловил себя на мысли, что хочет умереть, просто чтобы спасти брата от страданий. Желания людей разъедали его сердце подобно яду, оставляя там лишь ноющие язвы.
Хаын, увидев шедших позади Йомры, оскалилась и, не раздумывая, выпустила в них стрелу.
Йомра остановился, махнул рукой, приказывая нападать, а сам так же медленно зашагал в сторону ивы и сидящей под ней Лиён.
Колокольчики зазвенели слишком громко. Шин схватился за уши и упал на одно колено. Так было всегда. Кто-то всегда перетягивал чашу весов. Баланс, о котором вечно твердила хальмони, был иллюзией. Хаос преобладает над порядком, тьма побеждает свет. Кто-то всегда сильнее другого. И сейчас это был Йомра.
Кумихо побежали в сторону Хаын, но в них тут же полетел водяной шар, а следом за ним и стрела.
Всё смешалось: духи, согины и кумихо. Вода и пламя, летевшие во все стороны. Хаын одну за другой выпускала стрелы в идущих кумихо. Тэхо прикрывал её, заливая всё вокруг водой.
– Хаын, прекрати, иначе превратишься в лисицу! – крикнул Тэхо, когда увидел, что появился пятый хвост.
Её волосы стали рыжими до середины, а на макушке появились уши. Ногти удлинились, превращаясь в когти, зрачки стали вытянутыми, а радужка – огненно-рыжей.
– Эти сволочи предали меня, подставили и сбежали! Из-за них меня изгнали из города Истин! – зарычала она уже не своим голосом.
Тэхо, вечно сохраняющий спокойствие, выругался и кинулся к Хаын, на которую ринулись все кумихо и горные духи в обличье людей.
Согины схватили Хаын за один из хвостов и потянули на себя. Она отвернулась, пытаясь освободиться от хватки духов. Двое кумихо выпустили свои острые когти и пригнулись, готовясь прыгать на Хаын.
Она стояла спиной, когда на неё налетел один из прислужников Йомры. Но удар в спину Хаын не получила. Тэхо среагировал, быстро закрыв её собой. Острые длинные когти впились ему в грудь. Изо рта прыснула кровь, полетела в нападавшего и запачкала ему лицо.
Хаын, ожидавшая удара, обернулась и увидела падающего на землю Тэхо. Её глаза округлились от испуга. Лис усмехнулся и слизнул кровь охотника с пальцев. Шин видел, как появился шестой хвост, а затем седьмой… как её острые когти схватили за горло лиса, ранившего Тэхо. Как пламя вспыхнуло на руке и Хаын вонзила горящие пальцы в живот противника. Он запищал, извиваясь в руках озлобленной кумихо.
Шин, наблюдавший со стороны, понимал, что ей нужна помощь, но приближающийся к Лиён Йомра беспокоил его больше.
Обезумев, Хаын накладывала стрелы на тетиву и запускала точно в цель, попадая в кумихо. Горные духи, увидев, как лисы падают на землю, попятились к своему хозяину. Несколько согинов склонились над телами растерзанных кумихо в надежде заполучить их тела.
Хаын наклонилась над истекающим кровью Тэхо и прижала пальцы к ране на груди. Скривившись, он улыбнулся, сплёвывая кровь на землю.
– Зачем ты это сделал? – Она хлюпнула носом. – А если ты умрёшь?
– Пока я искал Лиён, – прохрипел Тэхо, – попал в очень странное место. Я умирал там раз за разом, побеждаемый самим собой. Поэтому умереть мне не страшно. Ты только не реви.
– Ты моя единственная семья! – призналась она, снимая чонбок и прижимая к ране. – Поэтому не смей умирать, противный зануда.
Тэхо протянул руку, пытаясь дотянуться до макушки и растрепать ей волосы, но лишь сильнее закашлял.
– У меня есть просьба, – прошептал он, морщась от боли. – Верни меч отцу. И передай матери, что мне очень жаль. И… – он запнулся. – Отцу тоже.
– Замолчи!
Лиса поджала губы, сдерживая слёзы, и начала крутить головой, ища помощи. Её взгляд зацепился за Шина.
Он замотал головой, зная, что она хочет сказать, но Хаын отчаянно закричала:
– Я хочу загадать желание! Слышишь меня? Я хочу загадать желание!
Звук колокольчика пронзил уши Шина. Он попытался проигнорировать этот звон.
– Я хочу загадать желание! – вновь крикнула Хаын.
Шин взглянул на Лиён и идущего к ним Йомру. Если барьер вокруг ивы не пустил туда его самого, то и Йомра не пройдёт.
Подхватив меч, Шин быстро переместился к Хаын, вокруг которой уже собрались согины, желающие получить тело Тэхо. Шин взмахнул мечом, разгоняя духов, и подскочил к лисице и охотнику.
– Спаси его! – взмолилась она. – Спаси его!
Шин смотрел на Тэхо, который был слаб и еле дышал, прикрыв глаза.
– Он всего лишь человек. Ты всё равно проживёшь дольше него. Зачем тебе проводить в заточении сто лет ради человека, чья жизнь слишком коротка? – холодно спросил Шин, хоть и понимал, почему она это делает. Но он должен предупредить о цене, которую придётся заплатить загадывающему желание.
– Он мой друг. Единственный, кто принял меня такой, какая я есть. Принял меня с моими демонами и всем грузом, что я несла на плечах. Если нужно отдать мои сто лет для того, чтобы он прожил хотя бы десять, я сделаю это не раздумывая. – Она говорила без запинки, ни секунды не сомневаясь. Семь ярко-оранжевых хвостов светились вокруг хрупкого тела лисицы. Янтарные глаза горели пламенем. Она была готова спасти человека, однажды убившего подобных ей.
Шин посмотрел на раненого Тэхо, жизнь которого утекала вместе с кровью. Он чувствовал, что душа Тэхо цепляется за тело так же, как Хаын сейчас цеплялась за его жизнь.
– Хорошо. Твоё желание будет исполнено. Твоя душа будет заточена у древа Жизни на сотню лет в ожидании следующего перерождения.
Шин щёлкнул пальцами, и кровь, что уже впиталась в чёрный пепел на земле, начала ползти обратно, возвращаясь к Тэхо. Рана затянулась. Охотник открыл глаза и стал жадно хватать воздух ртом. Заплаканная Хаын обхватила его за шею и крепко обняла.
– Ненавижу тебя! – буркнула она.
Тэхо улыбнулся уголками губ насколько хватило сил и растрепал её макушку.
Шин поднялся, чувствуя, как тревога наполняет его сердце, и посмотрел в сторону Лиён.
Йомра сделал шаг с мёртвой земли и… прошёл через барьер, чтобы чёрной тенью нависнуть над Лиён, глаза которой заволок туман.
Глава 26
Портрет многоликого бога
Увидев раскидистую иву, одиноко стоящую в мёртвой Пустоши, Лиён сразу поняла, что судьба, которой она пыталась избежать, всё же настигла её. Но картинка отличалась. В месте, где умерла девушка, летали светлячки. Здесь же летал только пепел да стояли каменные фигуры духов согинов.
Тревога играла в сердце подобно Лиён, играющей на каягыме. Искусно, извлекая самое сокровенное из глубин её души.
Когда Шина откинуло от ивы, под которой она сидела, в горло своими лапами вцепился страх. Но если она будет сомневаться и бояться, время утечёт сквозь пальцы.
Лиён быстро разложила лист бумаги ханджи и начала смешивать тушь. Боль от пореза на ладони пульсировала, отвлекая от нужного дела. Чёрная зола быстро смешалась с кровью, превратившись в идеальную тушь.
Лиён подняла голову и испугалась, увидев, как духи согины выбираются из каменных оболочек и летят к Хаын и Тэхо.
Торопиться. Нужно торопиться!
Но как нарисовать портрет того, кто имеет тысячи лиц? У кого забрали его настоящее лицо?
Она вытащила из причёски кисть, посмотрела на неё, покрутила между пальцами. Именно он подарил её. Закрыв глаза, Лиён попыталась ухватиться за красные и золотые ниточки, которые видела сейчас.
Обмакнув кисть в тушь, она сделала первый мазок. Руки квисинов больно сжали плечи, разрывая когтями ткани ханбока. Линии складывались в картинки, нити плели судьбу божества. Но она ничего не видела. Лишь тёмную фигуру, что бродила по миру. Фигуру с чёрным пятном вместо лица.
Лиён моргнула, посмотрев на нарисованный портрет, и увидела лишь чёрное пятно, которое тут же впитала бумага. Лиён с облегчением вздохнула и принялась рисовать снова. Она рисовала губы и нос, меняла разрез глаз и эмоции. Но ничего не выходило.
На её плечи ложились всё новые лапы духов. Они нашёптывали Лиён истории людей, чьи лица она рисовала. Их холодное дыхание заставляло мурашки бежать по телу. Когти впивались в плечи. Ткань медленно пропитывалась кровью. Запах металла бил в нос, смешивался с запахом горелого дерева и вызывал тошноту.
Лиён чувствовала, как внутри становится пусто. Энергия покидала её, утекая сквозь рукоять кисти. Во рту пересохло. Ужасно хотелось пить.
«Не позволяй кисти забрать слишком много», – стучал в ушах голос Шина.
Пытаясь увидеть судьбу Йомры, она рисовала один портрет за другим. Когда количество нарисованных картинок перевалило за дюжину, Лиён в отчаянии ударила кулаком по листу, опустила голову и закрыла глаза.
Красные и золотые нити стали сплетаться в картинки.
Вот два брата улыбаются миру. Их лица похожи, но всё же отличаются. Шина Лиён узнаёт сразу. Но Йомра всё время стоит, лишь частично развернувшись к Лиён. Она видит его нос с горбинкой и такие же густые выразительные брови, как у Шина.
Подняв голову, она принялась рисовать новый портрет. Хальмони Самсин сказала, что Лиён почувствует, когда поймёт, что нашла верную ниточку. Что её глаза увидят больше, чем видит даже Шин.
Она нарисовала пятнадцатый портрет, потом шестнадцатый и почувствовала, как по руке под ханбоком стекает кровь, пачкая листы бумаги.
Набрав воздуха в лёгкие и сжав зубы, Лиён вновь окунула кисть в тушь. Она подняла голову, отрываясь от листа бумаги, и поняла, что Шин, стоявший всё время рядом, пропал. Поискав его глазами, увидела, что Тэхо лежит на земле, а голова его покоится на коленях у Хаын. Шин разгоняет согинов и что-то говорит лисице.
Лиён снова посмотрела на бумагу, но длинная тень закрыла и без того тусклый свет. Поднимать голову оказалось страшно. Но это и не понадобилось, потому что она знала, чья это тень.
– Значит, ты нашла другую дорогу, упрямая девчонка. Похвально. Но сколько бы ты ни калякала свои портретики, ничего не выйдет.
Йомра не подходил ближе, что дарило Лиён крохотную, размером с семя лотоса, надежду.
Ничего не говоря, она продолжила рисовать.
– В отличие от Шина, я могу подарить всё что угодно. Хочешь богатства? Пожалуйста.
Он щёлкнул пальцами, и вокруг Лиён стали появляться сундуки с серебряными слитками, тканями и одеждами. На землю попадали красивые норигэ из нефрита. Шёлковые ткани и драгоценные камни.
– Хочешь, я накажу всех, кто обижал тебя?
Он вновь щёлкнул пальцами, и перед Лиён появились Сам Нам и Исыль. Они испуганными глазами уставились на Лиён, открыли рот, чтобы спросить что-то, но Йомра схватил каждую по очереди за волосы, отклонил голову и провёл кинжалом по белоснежной коже. Тела двух девушек упали на землю, заливая всё кровью.
Кисть выпала из рук, пальцы задрожали. Лиён не могла отвести взгляд от истекающих кровью молодых кисэн. Всё было слишком реальным. Их кровь, что медленно вытекала из рваных ран на шеях, ползла по земле, стремясь к ногам Лиён. Паджи испачкались в крови. Она надеялась, что они исчезнут подобно туману, что исчезает с первыми лучами солнца, но девушки продолжали лежать на земле, истекать кровью и с мольбой о помощи смотреть на Лиён.
Взяв себя руки и убеждая, что это всего лишь иллюзия, Лиён попыталась рисовать, но пальцы дрожали, а дышать стало тяжело. Пахло кровью и благовониями из дома кисэн, в котором она прожила так долго. Она не хотела смотреть на них, но Йомра продолжил:
– Тебе этого мало? Могу сделать так, чтобы твоя наставница ожила.
– Прекрати, – произнесла Лиён, расслабляя спину и роняя кисть на бумагу, отчего по ней поползли чёрные кляксы, но тут же исчезли.
– Не хочешь увидеть свою наставницу? – удивился Йомра, складывая на груди руки. – А чего ты хочешь?
Лиён упёрлась в землю. Лап квисинов было слишком много. Они тяжёлым грузом давили на плечи. Тяжело дыша, Лиён вновь выпрямила спину и произнесла:
– Я хочу увидеть твоё лицо!
Йомра удивился, потом усмехнулся, сделал шаг и ступил на зелёную траву под ивой.
Он опустился на одно колено напротив Лиён, потянулся к чёрной маске и снял её. Под широкими полями сатката оказалось чёрное пятно с горящими красными глазами. Лиён отпрянула от страха, чуть не разлив сделанные чернила.
– Ну что? Как тебе моё личико? – Он повертел головой. – Зачем мне лицо, если я всего лишь людская игрушка, верно? Но ты же должна меня понимать. Тебя тоже только и делали, что использовали.
Он наклонился ближе, впиваясь взглядом в Лиён.
– Не подходи к ней! – взревел Шин, не способный переступить через барьер.
Йомра обернулся и провёл рукой перед лицом. Сначала появились брови, потом нос и рот. И на месте чёрного пятна оказалось лицо Шина с красными глазами.
– Если ты пожелаешь, я могу носить его лицо. Я даже могу быть им, если ты этого захочешь.
Йомра протянул руку и коснулся щеки Лиён. Она хитро улыбнулась, схватила его за воротник ханбока с широкими рукавами и притянула ближе к себе.
– Мне достаточно лишь твоих глаз, чтобы увидеть твою судьбу.
Она потянула его к себе и прижалась своим лбом к его, чтобы не струсить и не отвести взгляда от горящих алым глаз.
Картинки складывались плохо, размыто и неразборчиво. Не отрывая взгляда от удивлённого Йомры, Лиён сделала пару мазков, на ощупь отыскав бумагу.
Прошлое вспыхивало пятнами.
Маленький мальчик, ведомый людьми, исполняет самые жуткие желания. Он не хочет, не желает этого сам, но продолжает потакать им. Убийства, богатство, окупаемое кровью, желание завладеть кем-то. Мальчик сопротивляется и убегает, но каждый раз слышит звон колокольчиков, когда люди желают сделать что-то плохое.
Мальчик приходит к Небесному Владыке и просит прекратить это. Он умоляет его, бьётся головой об пол, вымаливая решение. Небесный Владыка долго молчит. А потом спускается с трона, вручает ему нефритовую кисть и произносит:
– Нарисуй свой портрет. И я отделю от тебя всё тёмное и плохое. Это существо станет твоей тенью, братом. Он вместо тебя будет исполнять желания тех, кто не хочет видеть свет, тебе больше не придётся страдать, исполняя мерзкие желания людей. Если ты готов обречь другого на страдания, кисть к твоим услугам.
Лиён почувствовала, как цепкие пальцы сжали её руку с кистью и надавили на сухожилия. Видение рассыпалось красно-золотым дождём. Перед глазами помутнело, мир стал расплываться, превращаясь в большое пятно из скудных красок.
– Кто ты на самом деле? – водя руками по траве в поисках выпавшей кисти, спросила Лиён.
Йомра усмехнулся, коснулся её щеки и вложил кисть в ладонь.
– Подумай хорошенько, упрямая девчонка, – шепнул он ей на ухо. – Наша связь с ним настолько сильна, что я знаю всё, что между вами произошло.
Зрение стало возвращаться, и теперь она могла разглядеть Йомру и Шина, что метался за барьером.
– Не может быть, чтобы ты был его тёмной стороной. А как же легенда о двух драконах?
Йомра засмеялся и посмотрел на Шина.
– Если придумать себе оправдания, никогда не станешь считать себя преступником, верно, брат мой? Каково это – отказаться от себя, пытаться быть хорошеньким, быть обманутым самим же собой? – крикнул он.
Лиён посмотрела на Шина, потом на красноглазого демона. Она обмакнула кисть в краски и хотела сделать первый мазок, но Йомра схватил её за руку:
– Достаточно! Я найду другого, кто сможет мне помочь. Ты не единственная с такими глазами. Верни мне кисть.
Он попытался забрать кисть, но Лиён вцепилась в неё. Йомра усмехнулся и впился пальцами в её истерзанное духами квисинами плечо. Она закричала, скривилась от боли, но пальцев не разжала. Лиён не владела мечом, не умела защищаться и была всего лишь человеком. Но у неё всегда было терпение. И сила духа, не позволяющая отступать даже в самые сложные времена.
– Шин, – позвала его Лиён. В глазах потемнело от боли, но она всё так же крепко продолжала держать нефритовую кисть. Красная нить между ними натянулась, засветилась алой лентой, соединяя их.
Шин схватил лежавший рядом меч и кинулся на Йомру. Старый меч летел тому прямо в спину.
Йомра усмехнулся и с силой толкнул Лиён к дереву. Она больно ударилась спиной, начала жадно хватать воздух ртом, выронила кисть.
Шин наносил точные удары, но Йомра уворачивался, будто предугадывая, куда ударит его брат. Лиён смотрела на их сражение и думала, что Йомра и правда движется подобно тени Шина. А когда присмотрелась, поняла, что у Шина и вовсе нет тени.
– Ты не сможешь меня ранить, глупый братец. Надеешься на свою кисэн? Надеешься, что она сможет спасти тебя?
– Раньше я думал, как и хальмони, что ты просто слишком много видел плохого, слишком долго бродил по ночам, забирая у людей самое ужасное. Но потом я увидел, как ты радуешься, забирая их жизни. Видел, как ты даёшь им ложные надежды, предлагая совершить ужасные вещи, а потом в итоге забираешь их жизнь, – произнёс Шин, не оставляя пустых попыток ударить Йомру.
Красноглазый демон рассмеялся.
– Каждый из этих бессердечных и жадных тварей заслужил смерть, – с ненавистью выдавил он. – Ты не видел того, что видел я. Люди ужасны! Безобразны в своём истинном обличье.
Лиён, вернув себе дыхание, поднялась с земли. Пока демона отвлекает Шин, у неё есть время. Она должна снова попробовать нарисовать портрет многоликого божества, и теперь она догадывается, что должна нарисовать.
Стоять она не могла: плечи болели, спина ныла от удара. На четвереньках Лиён подползла к бумаге и увидела, что чернила разлились по земле, окрасив ярко-зелёную траву. Чёрные росинки стекали по ниточкам травы, утекая в землю вместе с надеждой Лиён.
«Чернила можно сделать вновь», – пульсировало у неё в висках.
Она поискала глазами кисть и увидела, как светло-зелёные пятна нефрита разлетелись по тёмной, залитой кровью траве. Золотые ручейки больше не бежали по зелёному лугу, щетина не переливалась, словно была драгоценностью. Лиён дрожащими руками взяла осколки кисти и попыталась соединить их. Кисть всегда оставалась целой, почему же сейчас она раскололась?
Йомра вдруг остановился. Он наклонился, уходя за спину Шина, положил руки ему на плечи и неестественно вывернул голову, чтобы сказать на ухо:
– Я могу показать тебе.
Шин закрыл уши, стал по ним бить, будто пытаясь отогнать что-то невидимое. Он закричал и упал на землю. Йомра довольно улыбнулся, наблюдая за страданиями Шина.
Лиён не могла больше смотреть. Она не знала, что происходит сейчас с Шином, но то, как он корчился и извивался по земле, ужасало её.
– Как тебе моя жизнь, братец? Нравится? Думаю, трусливому тебе стоит посмотреть, от чего ты отказался, обрекая меня на вечное скитание во тьме. Ты, как жалкий трус, прятался от меня. Посмотри на всё. Посмотри! – Йомра уже кричал, склоняясь над Шином.
На крики Шина начали слетаться только утихомирившиеся согины. Они ползли в его сторону, но их останавливали горящие стрелы. Хаын стояла рядом с Тэхо, который прикрывал её спину и отгонял согинов.
Йомра выпрямился. Шин перестал корчиться. Он замер на земле и больше не шевелился. Красноглазый демон схватил его за воротник ханбока. Встряхнул, как тряпичную куклу. Веки Шина дёрнулись. Пустой взгляд упёрся в брата.
Лиён, у которой почти не осталось сил, встала и сделала несколько шагов в их сторону. Это нужно было остановить.
– Ты глупец, – произнёс красноглазый демон. – Я всегда был твоей тенью, частью тебя. Но ты отказался от меня. Всё время убегал и прятался, боясь признать, что сам создал того, кто раздаёт ликорисы, чтобы однажды собрать опавшие лепестки. Ты был не готов примириться со своей тьмой, и вот что из этого вышло. Хаос всегда рождается из порядка, тень всегда появляется из-за яркого света. Я – лишь твоё отражение. Ты отвернулся от меня, не хотел принимать. Но я больше не хочу быть просто тенью. Не хочу быть просто чёрным нефритовым драконом из легенды. Я хочу разрушить этот мир. Он прогнил, он безобразен и ужасен. Чтобы почва стала более плодородной, на полях сжигают сорняки, огнём очищая землю. Потом на этом месте вырастут новые, сильные растения. Я буду огнём для этого мира, а ты лишь мешаешься под ногами.
Он сжал горло Шина. Лиён посмотрела на перевёрнутую чашку чернил, на осколки нефритовой кисти, на стоящих перед ней божеств, как две капли воды похожих друг на друга, и закричала, надеясь, что он её услышит.
– Хорошо! – сказала она, шатаясь и почти падая. – Я сделаю то, чего ты желаешь.
В её горле стояли слёзы. Слова казались тяжёлыми, поэтому Лиён выговаривала их с трудом. Она совсем не хотела делать то, что собиралась, но чувствовала себя бессильной перед судьбой.
Шин не смотрел на неё, отчего ей было легче. Если их взгляды встретятся, она может передумать.
– Неужели ты сделаешь это, упрямая девчонка? Неужели пожертвуешь тем, кого полюбила и кто полюбил тебя такой, какая ты есть, ради людишек, которые тебя обижали?
Она молчала. Не только у Шина была тёмная сторона. Тьма – часть каждого, и сейчас Лиён приходилось сражаться с самой собой. Жертвовать им ради мира или миром ради него? Но она знала, что, если сейчас выберет второй вариант, Шин не простит её.
Йомра разжал руку, швырнул Шина на землю и направился в сторону Лиён. Она сделала несколько маленьких шагов назад и упёрлась спиной в шершавый ствол ивы.
Демон переместился к Лиён, схватил её за горло и поднял над землёй:
– Ты всё испортила!
Пальцы сдавили шею, и Лиён вцепилась руками в его запястья, пытаясь спастись.
– Я… – попыталась она произнести хоть что-то. – Хочу…
Пальцы красноглазого демона сжались сильнее. Перед глазами Лиён стало темнеть. А потом его пальцы расслабились. Лиён почувствовала запах крови и увидела, что из груди Йомра торчит меч, а за его спиной стоит Тэхо. Бледный, с пропитавшимся кровью ханбоком и капельками пота на лбу.