Портрет многоликого бога
Яркие алые глаза вновь вспыхнули во тьме, которую теперь только и видела Лиён.
Дверь комнаты с шумом открылась, и в комнату кто-то вошёл. По запаху лилий Лиён сразу поняла, что это наставница Ким.
– Когда ты вернулась? Господин Ан приказал ждать, когда ты вернёшься. Я прождала всю ночь во втором дворе и уснула. Но всё равно не слышала, когда ты зашла. Господин Ан сказал, молодой человек заплатил большую сумму денег, чтобы ты пошла с ним. Кто он? – не замолкая, тараторила наставница Ким.
Лиён, которой теперь казалось, что прошла вечность после вчерашней ночи, пыталась восстановить события. Она потёрла виски указательными пальцами.
Убийство. Демон с красными глазами. Какой-то раскол. Взбесившиеся квисины, которым была нужна она. Приставучее божество, что хочет загадать странное желание. Охотник на демонов с разбитым сердцем, в котором поселилась жажда мести.
Лиён гадала, когда её жизнь, и так не похожая на нормальную, стала ещё безумнее.
– Господин Ан в честь такого отличного заработка дал тебе выходной и обещал не приглашать клиентов на сегодняшнюю ночь, – не смолкала наставница Ким.
– Можете помочь мне? Кое-что случилось вчера, – произнесла Лиён, сидя в кровати.
Она уловила, как зашуршал подол юбки наставницы, почувствовала ставший ближе запах лилий и услышала, как громко ахнула наставница Ким. Она взяла руки Лиён в свои и произнесла:
– Что с твоими глазами, девочка?
Если бы Лиён могла знать ответ на этот вопрос, то ответила бы сама. Ей же оставалось только гадать, что во время ритуала пошло не так. Второй раз за такое короткое время. Это происки богини судьбы или злых духов, никак иначе.
Наставница Ким закричала, отчитывая Лиён. Она же предупреждала, что не стоит играть с судьбами людей.
Лиён вздохнула, завалилась на спину и укрылась одеялом с головой.
* * *Солнце сменяло луну на небосклоне. Дождливые и хмурые дни сменяли солнечные и тёплые. Время шло, текло сквозь пальцы, а зрение не возвращалось. Прошло несколько дней, а Тэхо, давший обещание заплатить сполна, не приходил. Лиён злилась, что вновь вступила в лужу, доверившись ему. Людям свойственно нарушать свои обещания. Они так просто раскидываются ими, словно сеют пшеницу на поле. И Тэхо не стал исключением. Он обманул Лиён. Заплатил господину Ану, воспользовался ею и благополучно забыл.
Приставучий бог тоже пропал. Лиён оставалось лишь надеяться, что он больше не вернётся просить странных желаний, что совсем ей не по душе.
Она практически не выходила из комнаты. Приходила наставница Ким, чтобы помочь принять пищу и ванну, переодеться и причесать волосы. Рисовать Лиён не могла. Когда господин Ан узнал об этом, он впал в бешенство. Долго кричал, угрожая расправой над Тэхо, пока Лиён не сказала, что Тэхо из управления. Язык господина Ана стразу застрял во рту, а слова в горле. Про Тэхо больше не вспоминали.
По просьбе наставницы Ким господин Ан ждал, что зрение Лиён придёт в порядок. Но ничего не менялось. И однажды он пришёл в комнату к Лиён со своим вердиктом, что он вынес для неё. Она почувствовала запах пота и табака, отчего нос тут же зачесался и захотелось чихнуть.
Лиён сидела за столом, что ей поставила наставница Ким, и играла на каягыме. Для игры на инструменте не нужны глаза, лишь пальцы и сердце, что слышит музыку. Она касалась кончиками пальцев тонкой упругой нити, задевала, и звонкий звук разлетался по комнате, отскакивая от одной стены к другой.
– Лиён, – начал господин Ан, судя по ещё больше зачесавшемуся носу севший ближе. – Я помню, как тебя привели сюда ещё совсем девчушкой. Испуганной, но при этом умной и сообразительной. Ты быстро стала учиться и делала успехи. Наш дом кисэн, находящийся на самом краю улицы красных фонарей, гости не жаловали. И я уж думал, что нам не жить. Но появилась ты со своими способностями, и мы стали процветать.
Подушечки пальцев задели струны, звук отскочил от стены, прилетел в Лиён и замолк.
– К чему вы клоните? Говорите прямо.
– Стали ходить слухи, что ты ослепла навсегда, что квисины сожрали твои глаза и теперь ты не сможешь рисовать. Это же не так?
– Я не знаю, – коротко и грубо ответила Лиён. Кажется, она догадывалась, к чему он вёл.
– Есть человек, который готов заплатить много денег…
– То есть теперь, когда я стала бесполезна для вас, вы решили продать меня. А как же ваши речи о том, что я помогла вам разбогатеть? Хотя чего ещё ожидать? В этом мире выживает сильнейший. Я же сейчас – просто слабое звено. – Лиён опустила руку на струны и сжала их пальцами. Ей хотелось расплакаться, но слёзы, как всегда, застревали где-то между сердцем и глазами.
– Лиён, – заговорил господин Ан грубым и холодным голосом. – Ты слишком много о себе возомнила. Я разрешал тебе отлынивать от обязанностей кисэн лишь потому, что ты приносила хорошие деньги своими обрядами. Теперь же единственный способ отработать еду и кров, что я тебе даю, – это развлекать посетителей.
Уголки губ Лиён дрогнули в усмешке. Всё просто: если ты не нужен, тебя выкинут на помойку.
– Наставница Ким поможет тебе приготовиться. Гость хочет, чтобы ты сыграла ему на каягыме.
Больше ничего не сказав, господин Ан встал и скрылся за дверью.
Лиён с яростью ударила кулаком по столешнице. Боль пронзила запястье. Если она сбежит, через сколько времени люди господина Ана её поймают? У Лиён было лишь два варианта: подчиниться потокам судьбы, несущим её в неизвестность, или же пойти против течения. И она не знала, что именно выбрать.
* * *На следующий день Лиён предстояло впервые обслуживать гостя. За долгие годы обучения наставница Ким научила Лиён всему, что помогло бы ей стать не просто кисэн, а ильпхэ[30]. Она умела петь, пусть голос её и не был похож на трель соловья, читала стихи и рассказывала истории. Знала о картинах, которыми так восхищались высшие сословия. Лиён могла бы стать идеальной кисэн, но всем сердцем сопротивлялась этому.
Ночь окутывала Квансан мягким сумраком, улица красных фонарей наполнялась шумом и разговорами. Лиён сидела лишь в одной белоснежной сокчхима и крутила кисть в руках. Наставница Ким бережно расчёсывала её длинные волосы.
– Может, это и к лучшему, что с тобой такое приключилось, – тихо и медленно начала наставница. – Столько мужчин желают с тобой познакомиться… Может, среди них ты найдёшь достойного человека, что заберёт тебя отсюда.
– Я стану лишь наложницей.
– Зато будешь свободна, – сказала наставница Ким, заплетая косу.
– Просто делайте своё дело, прошу вас. – Голос Лиён дрогнул. Ещё и нравоучений наставницы ей не хватало.
Наставница Ким тяжело вздохнула, закрепив на голове Лиён огромный парик качхе с маленькими колокольчиками и бабочками. Она достала несколько баночек с пудрой и тушью, коробочку с алыми листами и принялась красить Лиён.
Лиён сидела смирно и покорно, пока наставница Ким наносила косметику. Она припудрила щёки и нанесла тени на веки затуманенных глаз. Дала Лиён сжать губами алый лист с краской.
– Может, завяжем глаза лентой? Скажу честно, они сейчас пугают больше, чем когда были разного цвета, – виновато спросила наставница Ким.
– Вот и отлично. Может, он испугается и сбежит.
– Противная девчонка, – пробурчала себе под нос наставница и помогла Лиён встать. Сняла с её плеч лёгкий белый турумаги, завязала юбку чхима тёмно-синего цвета, расшитую небольшими пионами, и чогори красного цвета с широкими рукавами.
– Господин Ан великодушен к тебе, оставил все твои наряды.
– Его великодушие не знает границ, – съязвила Лиён.
Закончив с одеждами, наставница Ким помогла ей сесть за столик кёнсан, на котором уже стоял каягым.
Лиён положила ладонь на струны, поддела пальцем одну, потом вторую. Звуки задрожали в воздухе и сразу замолкли.
– Не нервничай ты так. Возможно, господин, что сегодня желает посетить тебя, не станет желать большего, чем послушать твою игру.
– Возможно.
«А если это будет не так, пожалеет об этом», – подумала Лиён, пропуская мимо ушей очередную фразу наставницы Ким.
Она копошилась в комнате ещё некоторое время, постоянно повторяя, что Лиён слишком упёртая и однажды эта упёртость сыграет с ней злую шутку. Лиён её не слушала. Она думала лишь о том, как защититься, если мужчина, что посетит её, начнёт требовать от неё интимных услуг. Пусть Лиён и выросла в доме кисэн, ей была противна мысль о продаже своего тела.
Когда наставница Ким ушла, оставив её наедине со своими мыслями и страхами, Лиён тихо открыла ящичек и взяла пхэдо[31]. Приподняла широкий подол юбки и спрятала его под подушку, на которой сидела. План был наиглупейший из всех, что могла придумать Лиён, но больше ей не на что было надеяться.
Дверь комнаты открылась, и кто-то зашёл. Он ступал по полу практически бесшумно, будто и вовсе был призраком или духом, что обитают на горе Ёльсан и подбираются к путникам, чтобы напугать их. От него пахло металлом, ночью и чем-то сладким, похожим на медовые печенья. Мужчина почти бесшумно сел напротив Лиён, не говоря ни слова. Она набрала воздух в лёгкие, коснулась струн.
Музыка рождалась под пальцами Лиён, а она думала лишь об одном: успеет ли вытащить нож.
От волнения пальцы соскользнули. Струна лопнула и ударила Лиён по ладони. Она охнула и прижала раненую руку к груди.
Лиён почувствовала, как холодные руки коснулись её пальцев. Раздражение неведомой волной накрыло Лиён. Необдуманно и резко она вырвала пальцы из хватки мужчины и вытащила нож из-под подушки. Выставив его наугад, она ухватилась за рукоять обеими руками.
– Не стоит меня касаться. Даже если вы заплатили кучу денег, вы не получите того, чего желаете. – Голос предательски дрожал. А если он сейчас только больше разозлится?
Лиён не могла видеть лица сидящего напротив человека, и это её раздражало. За всю свою жизнь она видела много лиц, судеб, характеров. А теперь – лишь тьму. И оказалось, эта пустота пугала Лиён. Словно у неё отняли частичку её самой.
– Собираетесь убить меня? Возможно, я заслужил, – наконец заговорил мужчина знакомым Лиён голосом.
Глава 8
Исполняющий желания
Звон колокольчика раздражал Шина. Каждый раз, когда кто-то загадывал желание, в его голове раздавался звон. И он, словно собачонка, был обязан прибежать к своему хозяину, тому, кто загадал желание. За тысячу лет его жизни люди придумывали новые и новые способы загадывать желания. Небесные фонари, деревья с колокольчиками и лентами, водоёмы с монетками. Иногда он поражался их изобретательности и наивности. Время шло, а желаний становилось только больше. Когда-то он был счастлив служить людям, ведь именно для этого он и был рождён. Но шло время, люди становились жадными, желания безграничными, а неприязнь Шина выросла размером с Озеро грёз. Он стал носить маску, чтобы не менять внешность при каждой встрече с человеком или и вовсе их избегать. Он нашёл идеальный план, как всё закончить, но какая-то девчонка всё разрушила.
Вспомнив о Лиён, Шин с яростью пнул ствол дерева Йонгвон. Колокольчики на красных ленточках задрожали, и воздух пронзило звонкой трелью. Птицы, сидевшие на дереве, взмыли ввысь, оставляя после себя перья и помёт.
Шин недовольно поморщился, увернувшись от результата испуга одной из улетевших птиц.
– Проклятье! Как всё надоело!
– Ты живёшь всего тысячу лет, а тебе уже всё надоело. Ну и молодёжь пошла! – Хрупкая пожилая женщина вышла из-за другой стороны ствола с небольшой корзинкой для цветов, в которой лежали пахучие подснежники. Её серебряные волосы были собраны в тугой пучок на затылке, подол простого ханбока испачкался в пыли.
– Это опять ты, надоедливая старуха, – покосился на неё Шин, не встав и не поприветствовав как подобает: всё же богиня Самсин являлась старшей из богов в божественном городе Истин.
– Всё так же не уважаешь старших, как и сотню лет назад, несносный мальчишка.
– Госпожа Самсин. – Шин демонстративно встал и поклонился старушке, согнувшись как можно ниже. – Может, вы знаете, как разорвать красную нить, что была украдена?
Он с надеждой посмотрел на Самсин, но в глубине души знал, что она ответит.
– Ты приходил ко мне уже с этим вопросом, зачем спрашиваешь вновь?
– Ну а вдруг?.. – пожал плечами Шин и вновь завалился под дерево.
– Я не скажу тебе ничего нового. Ты не можешь воздействовать на то, чего касалась магия квисинов, иначе сам знаешь, что произойдёт. Ты хочешь этого? – спросила Самсин и наклонилась, чтобы посмотреть в глаза Шина.
– Нет, – огрызнулся он, отводя взгляд.
– В твоём сердце до сих пор живёт страх, – цокнула Самсин, покачав головой.
– Может, есть другой способ закончить всё это? Может, не нужно никакого желания? – с надеждой спросил Шин, вновь взглянув на Самсин, уже смотрящую на колокольчики.
– Ты был сотворён из человеческих желаний, соткан из их отчаянья, поэтому только желание может тебя уничтожить. – Она коснулась одной из ленточек на колокольчике, и Шин разглядел на нём имя. Закрыл глаза и шумно выдохнул.
Почему именно эта упрямая девчонка? Вот почему она влезла в его планы и разрушила их, словно бумажный домик?
– Может, стоит попросить иначе?
– Я предлагал ей исполнить любое желание. Всё, чего она пожелает! – возмутился Шин, вскакивая с места. – А она всё нос воротит.
– Плохо просил, значит, – улыбнулась Самсин, подцепляя пальцами один из тоненьких стебельков. – Подари ей этот цветок. Подснежник на языке цветов означает возможность или новую надежду. Стань её надеждой, и думаю, она согласится. Тем более что сейчас ей очень нужна надежда.
Во взгляде Самсин застыли грусть и хитринка одновременно. Шину не понравился её взгляд, но цветок он всё же взял.
Стать надеждой? Он столько раз становился надеждой для кого-то. И всего лишь раз хотел, чтобы кто-то стал надеждой для него. Но ничего больше не оставалось. Он должен вернуться к ней, но звон колокольчиков не прекращался, значит, Шину придётся сначала исполнить чужие желания.
* * *После случившегося в Зале Покоя Тэхо наказали. Он должен был проводить по шестнадцать часов за совершенствованием и оттачиванием владения энергией, а ещё вернуть зал в прежний вид и написать полсотни страниц отчёта и объяснительную. Он знал, что обещал отплатить Лиён за помощь, но не мог выбраться из плена работы. Да и наказание он заслужил. Если бы не Хаын, быстро придумавшая историю с попыткой добраться до остатков энергии в теле умершего, то Лиён была бы в опасности. Правда, Тэхо подозревал, что начальник не поверил в бредни Хаын, отчего теперь пристально следил за каждым шагом Тэхо.
Шли минуты, часы и дни. Тэхо изнурял себя тренировками в наказание за то, что решил коснуться Хаоса. Иногда он думал о Лиён. О её трясущихся руках в тот день и затуманенных глазах. Пусть она и была порождением Хаоса, частью того, что нарушает баланс, в ней Тэхо чувствовал стержень. Силу, которой сам не обладал.
– Тэхо, – прервал танец мыслей подошедший к нему начальник. – Прошла уже почти неделя твоего наказания, ты провёл за тренировками больше времени, чем я тебе говорил. Я вижу, ты чувствуешь себя виноватым. Все мы совершаем ошибки. Ты искупил свою вину.
Тэхо, наносящий удары тренировочным мечом по деревянным мишеням в виде угловатых фигур, выпрямил спину и поклонился вошедшему в тренировочный зал.
– Я нарушил правила, значит, должен ответить за содеянное, – холодно ответил Тэхо, вытирая щиплющий глаза пот.
– Ты слишком стараешься, – начал начальник. И Тэхо понял: сейчас главный инспектор вновь запоёт свою старую песню. – Ты не должен быть таким, как твой отец. Ты другой, и твой путь тоже отличается от пути твоего отца.
Тэхо не ошибся. Так было с тех пор, как он потерял Арым. С того момента, как его желание коснуться Хаоса привело к трагическим последствиям, начальник говорил одно и то же. Всегда. Тэхо и так было известно, что ему не стать таким, как отец.
– Я знаю, – коротко ответил он и вновь принялся наносить удары по мишеням.
– Ты давно не был дома. Я знаю, что ты ночуешь в управлении. Поэтому я пригласил твою мать. Она ждёт тебя в обеденном зале.
Деревянный меч застыл в нескольких сантиметрах от цели. Тэхо устало выдохнул и положил меч на стеллаж с оружием.
– Только матушку? – напрягся он.
– Только матушку.
Начальник хлопнул Тэхо по плечу и сжал его.
Тэхо склонил голову и проследовал в зал.
* * *В обеденном зале царила суматоха. Несколько молодых охотников столпились у одного столика. Они смеялись и громко о чём-то говорили. Тэхо знал, что так привлекло их внимание. Она всегда была такой. Жизнерадостной и сильной. Истинная женщина полководца. Но при этом женственная и нежная, заботливая и понимающая. Ей не нужна была магия, чтобы творить чудеса. Именно забота матушки спасла его из той бездны отчаянья и боли после смерти Арым.
Тэхо подошёл к столпившимся молодым сослуживцам и навис над ними, словно тень.
– Слетелись тут на еду, как стервятники на падаль.
Молодые охотники дёрнулись, оглянулись назад, увидели грозный взгляд Тэхо, наполненный презрением, и разбежались по углам, как крысы.
Женщина, сидевшая за столом, с деревянными переносками для еды и кучей закусок вокруг, по-матерински строго посмотрела на Тэхо.
– Сын, тебе стоит завести друзей. – Она поднялась с лавки и расправила пышную юбку тёмно-синего цвета. Её руки потянулись к сыну, ладони коснулись родного лица, и женщина поцеловала сына в щёку, привстав на носочки.
– Мне не нужны друзья, – буркнул Тэхо, выбираясь из объятий матери и садясь за стол.
В нос ударил приятный запах домашней еды, и желудок издал предательский стон голода. Женщина с теплом посмотрела на сына и села рядом с ним.
– Соскучился по моей еде? – Она взяла руку Тэхо в свою и сжала холодные пальцы. – Может, хватит быть гордым ребёнком и стоит вернуться домой? Отец ждёт тебя.
– Отец ждёт достойного сына. Я же таким не являюсь.
Слова Тэхо словно шип воткнулись в сердце матери, отчего она опустила глаза, схватилась на скромное норигэ и стала перебирать нити.
Тэхо отругал себя за грубость и пододвинул чашку с рисом к себе, захватил пёнсу[32] и несколько кусочков пханджон[33]. Второй порцией запихнул в рот большой кусок чоригэ[34].
– Сердце твоего отца закалила война. Там больше нет места сожалениям и сочувствию, – грустно произнесла женщина, продолжая разглядывать свою юбку.
– Я знаю. – Тэхо коснулся руки матери и демонстративно засунул в рот ещё одну порцию риса с кусочком сочного мяса.
Она улыбнулась и приободрилась. Что ещё может приободрить мать, как не её сытый ребёнок?
– Несмотря ни на что, мы всегда ждём тебя дома. – Она вновь коснулась лица сына, который уже уплетал за обе щёки медовые печенья в виде цветочков. Перед ними Тэхо не мог устоять, и мать знала об этом. Он скучал по её еде, по тёплому дому и удобной постели. От воспоминаний беззаботного детства щемило в груди. Но всё проходит. Как речные воды уносят покоящийся на дне песок и мелкие камни, так и время уносит прошлое.
Он посмотрел в глаза матери, так похожие на его собственные, и улыбнулся лишь уголками губ. Она улыбнулась ему в ответ широкой и тёплой улыбкой. Теплота сердца матери проникла в замёрзшее сердце Тэхо и, возможно, смогла бы растопить его, если бы оно не превратилось в сплошной кусок льда.
– Тэхо! Тэхо, кое-что случилось! – Хаын ураганом ворвалась в обеденный зал, но, увидев сидящую рядом с ним женщину, резко замолчала, упёрлась пятками в пол, чтобы затормозить, и натянула на лицо слишком широкую улыбку.
– Госпожа Пак! – Хаын склонила голову, продолжая широко улыбаться.
Тэхо удивлённо смотрел на неё, запихивая в рот очередное медовое печенье. Его гордости и упёртости и след простыл. Госпожа Пак не зря стала женой его отца. Она была отличным стратегом, пусть её полем боя и были дом и семья.
– Хаын, – сдержанно улыбнулась госпожа Пак. – Давненько я тебя не видела.
Ещё одной особенностью матери Тэхо было то, что она чувствовала тех, кто отличается от обычных людей. Тэхо знал: мать не в курсе того, кем является Хаын, но догадывается о её необычном происхождении, отчего всегда держится на расстоянии.
– Тэхо… – Хаын странно скосила глаза и приподняла брови. Чуть заметно дёрнула головой в сторону двери.
Тэхо нахмурился, посмотрел на остатки сладостей и встал из-за стола.
– Матушка, думаю, у меня появились срочные дела. Спасибо за вкусную еду. – Он крепко обнял мать и посмотрел на Хаын, которая переминалась с ноги на ногу. Казалось, ещё немного – и её разорвёт от нетерпения.
Госпожа Пак грустно посмотрела на еду и начала собирать всё в деревянный ящичек, смотря вслед уходящему Тэхо.
– Что случилось? – спросил Тэхо, как только они оказались в пустом коридоре.
– У твоей художницы проблемы! – выпалила Хаын, потирая руки.
– Что случилось? – забеспокоился он.
– Кажется, её хотят продать какому-то мужику. – Брови Хаын сползлись друг к другу.
Тэхо с облегчением выдохнул. После произошедшего в зале, увидев, как все квисины стремились к Лиён, он переживал, что с ней может случиться беда. Потому и приставил наблюдать за ней Хаын, пока сам отбывал наказание.
– Она кисэн. Это входит в её обязанности. Для кисэн есть свои законы.
– Чурбан неотёсанный! – зло кинула ему в лицо Хаын, чем удивила Тэхо. Она часто притворно злилась на него, но никогда по-настоящему. – Пока я следила за ней, наслушалась слухов. Она была на особом счету у хозяина за свои уникальные способности. Неприкосновенная. У неё был высший ранг среди кисэн, в её-то возрасте. А сейчас она больше не может рисовать. Её глаза до сих пор ничего не видят. Из этих злорадствующих девчонок так и лилась желчь, когда они говорили, что Лиён больше не любимица хозяина и станет такой же, как они. Думаю, она не обрадуется такому раскладу.
Хаын со злобой плюнула на землю, посмотрела на Тэхо глазами, полными яростного огня, и ткнула пальцем ему в грудь.
– В этом есть и твоя вина. Ты же видел, что происходит, когда она рисует, и всё равно привёл её сюда.
Тэхо знал: Хаын всегда говорит то, что думает. Бьёт словами без промедления, оставаясь его совестью и честью. Особенно в те моменты, когда он сам забывает о них.
– Ты обещал ей помочь, так помоги сейчас, когда она в этом нуждается.
Хаын больше не злилась. Говорила спокойно и тихо. Видимо, тоже чувствовала вину. Ведь это она рассказала Тэхо о Лиён. Одно действие порождает другое, из него вытекает следующее и так бесконечно, до тех пор, пока те, кто должен, не примут уготованную им судьбу.
– Хорошо, – спокойно сказал Тэхо и, развернувшись спиной к Хаын, отправился за своим мечом и кошельком. Он был уверен: сегодня ему понадобится лишь второе.
* * *Она сидела напротив, с затуманенными пустыми глазами и собранными под большим париком волосами. Он был огромным, и казалось, ещё немного – и её тонкая белоснежная шея сломается пополам. Лиён сидела идеально прямо, держа спину, и лишь кончиками пальцев касалась струн каягыма. Теперь, когда Тэхо видел её такой, он чувствовал за свой поступок всю тяжесть ответственности, что должен понести. Хаын была права: он допустил это. Именно он был тем, кто кинул камень в реку и запустил круги на воде. Ещё задолго до знакомства с Лиён.
Тэхо молчал. Сначала он не хотел, чтобы она узнала его. Ведь он обещал прийти раньше и не пришёл. Потом игра на каягыме заворожила его. Звуки обволакивали его и укачивали, словно песня матери перед сном. Они проникали в сердце, пытаясь пробиться через толщу льда. Музыка сливалась с гулом ночной жизни улицы красных фонарей. Смешивалась с запахом медового печенья, что до сих пор остался у него на руках, и лёгким запахом травяного чая и красок сидящей напротив Лиён.
«Может, у неё не только глаза и кисть прокляты квисинами, но и каягым?» – пронеслось в голове Тэхо, который проваливался в собственное сознание, будто заворожённый.
Музыка резко оборвалась, и Тэхо услышал звонкий вскрик Лиён. Струна со свистом рассекла воздух и ударила девушку по ладони. Она тут же прижала руку к груди. Испугавшись, Тэхо схватил раненую руку. Слепые глаза Лиён расширились от удивления и страха. Она вырвалась, и через мгновение ока перед носом Тэхо заблестел крохотный пхэндо. Она держала его двумя руками, но лезвие всё равно дрожало.
– Теперь вы собираетесь меня убить? Думаю, я и правда заслужил это, – сказал Тэхо, не отводя взгляда от Лиён.
На её лице одна за другой отразились несколько эмоций: испуг, удивление, злость. Она не убрала кинжал, только сильнее сжала его рукоять.
– Вот так, значит, вы решили отплатить мне? – холодно спросила она. – Великодушно с вашей стороны: второй раз отдать деньги господину Ану за возможность со мной встретиться.
Тэхо удивился, а потом понял, о чём она говорит. Лиён думает, это он тот мужчина, что купил у хозяина ночь с ней. Неловкость застряла в горле Тэхо, поэтому он молчал.