Тройное счастье для Рыжика. Серия «Алмазы Аль-Масси – 1»

И все же на чем-то попалась.

На чем?

Жадно вдыхала полной грудью столь желанный кислород. И плевать, что воздух вокруг пропитался затхлой гнилостной вонью, исходящей от ухмыляющегося садиста напротив.

Развалившийся в кресле мужчина был все так же прекрасен. Высокую, скорее жилистую фигуру облегал стильный черный костюм, из под которого виднелась идеально белоснежная рубашка. На рукавах сверкали бриллиантовые запонки. Классический французский маникюр. Коротко подстриженные ногти, покрытые прозрачным, очень дорогим лаком. Светлые подстриженные волосы, с модной укладкой. Угловатое лицо с выпирающими скулами, острым подбородком, прямым носом с горбинкой. Словно его ему когда-то сломали.

Вызывающе ухмыльнулась. Прекрасно помня, с каким наслаждением врезала ему когда-то, навсегда изувечив идеально прекрасное лицо. С удовольствием бы повторила. Жаль руки связаны.

Зажмурилась, желая оказаться как можно дальше отсюда. Да хотя бы телепортироваться на Луну. Лишь бы снова очутиться в безопасности.

Но мои молитвы никто не услышал. Никто не помог. Земля не разверзлась, и я не провалилась сквозь нее.

А по-прежнему, сидела в какой-то зачуханном подвале, наедине с тем, кого ненавидела и боялась больше всего на свете.

– Так, так, так. Смотрите-ка, кто тут у нас проснулся! – оскалился мой похититель. – Ну здравствуй, куколка! Набегалась, сссука. – Молниеносно метнувшись вперед, мужчина замахнулся. Щеку обожгло острой болью. – Смотри на меня, тварь, когда я с тобой разговариваю.

Собралась с духом. Снова попыталась не дать панике овладеть рассудком.

Главное не показывать ему страх. Этот псих от него ловит нереальный кайф.

Поднимаю на него взгляд. Пустой. Равнодушный.

Он офигел.

– А моя девочка отрастила зубки. – Его ухмылка больше напоминала звериный оскал. – Ну что ж, тем большее наслаждение я испытаю, когда снова сломаю тебя.

Я зажмурилась, не желая ничего ни видеть, ни слышать.

В идеале бы, провалиться хоть в другой мир. Хоть куда-нибудь.

Но мне снова не перепадает такого подарка.

– Смотреть мне в глаза, шлюха! – Снова хлесткий удар по щеке. – Иначе, я вырежу твои веки. И отправлю как сувенир твоим ебарям. Ты дорого заплатишь за потраченное мною на твои поиски время. За то что посмела лечь сразу под трех. Понравилась групповушка? Отвечай, шалава.

Он казалось совсем слетел с катушек. Щелкнул неизвестно откуда появившимся хлыстом. Протянулся к висевшему над стулом, на котором я сидела, пульту. Нажал кнопку. Раздался скрежет цепей. И в следующее мгновение, меня потянуло вверх. Сначала руки, потом и все тело приподнялось над стулом. Вынуждая встать. Почти на цыпочки. Повиснув и вправду на цепях. Они крепились к железным браслетам на руках. И тянулись вверх.

Замутненным взглядом осмотрелась вокруг.

Бетонные стены, потолок, без окон, с одной металлической дверью у дальней стены. Лампочка под потолком. Грубо сколоченные металлические приваренные к стене нары. На которых валялся тонкий, почти прозрачный, по всей видимости еще совдеповский матрасик. Ни подушки. Ни белья. Вмонтированный в одну из стен кран, по всей видимости для воды. И рядом в полу отверстие. Вероятно, для справления нужды.

Похититель вновь привлек к себе мое внимание, схватив за волосы, со всей силы оттянул мою голову назад, вынуждая меня снова посмотреть не него. Затем, отпихнул меня в сторону.

Я закачалась на цепях из стороны в сторону. Поморщилась от противно заскрипевшего ржавого металла. Руки и плечи горели огнем от изматывающей боли. Снова приоткрыла глаза.

Раздраженный, злой, обезумевший похититель метался по камере от стены до стены. Что-то бормотал. Напоминая сумасшедшего. Сжимая в побелевших пальцах кожаный кнут с плетеной рукоятью.

Наконец, он остановился, обернулся ко мне. Злобно прищурился. Затем оскалился. Тихий едва слышный шелест невольно привлек мое внимание. Я словно загипнотизированная, уставилась на тонкое кнутовище, с тихим шелестом скользящее по гладкому бетонному полу.

Петенька заметил мой интерес.

– Нравится? – Задвигал рукой, хвастаясь насколько виртуозно владеет кнутом. – Мое новое увлечение. – Гибкое кнутовище, повинуясь хозяину, с шипением заскользило по бетонному полу камеры. Плавно извиваясь, танцевало в воздухе, закручивалось кольцами, напоминая длинное тонкое змеиное тело. Столь же опасное, как жуткая земная рептилия.

Тихий шелест и завораживающие движения словно вводили в гипнотический транс. Хотелось смотреть и смотреть на опасный, очаровывающий, заставляющий забыть обо всем смертельный танец.

И я попалась. Даже не заметив, как Петенька взмахнул рукой. Хлыст со свистом рассек воздух. Очнулась только тогда, когда дикая раздирающая боль пронзила все тело.

Петенька замахнулся снова. Полоснул по спине, груди, рукам, ногам, голове. Удары сыпались один за другим. Рассекая кожу до крови. Погружая в агонию. Превращая мое тело в кровавое месиво. Через мгновение после начала экзекуции, одежда повисла на мне окровавленными лохмотьями. Кричала до хрипоты в горле. Крепко зажмурившись. Скулила и умоляла о пощаде. Осознавая, что живой мне отсюда не выбраться.

Что этот садист забьет меня до смерти. И моего малыша заодно.

От этой мысли стало еще хуже.

Я не хотела умирать. Сейчас, будучи беременной, жажда жизни преобладала над всеми другими эмоциями. Желание выжить во что бы то ни стало, заглушило даже невыносимую боль, пожирающую все мое тело. Я словно сгорала заживо на погребальном костре. Осыпалась пеплом к ногам похитителя и извращенца, кайфующего от моей беспомощности и агонии.

От очередного удара все же небеса сжалились надо мной, подарив забвение. Пусть даже на несколько секунд. Но в момент этой передышки, я вспомнила то, чему научилась у одного психолога.

Осознала, что вот он… шанс выжить. Абстрагироваться. Отключиться от всего окружающего. Если мне удастся уйти глубоко в собственное подсознание, то плевать на любую боль. Меня никак невозможно будет привести в чувство. Пока я сама не захочу вернуться. А то, что Петенька попытается вернуть меня в сознание, я даже не сомневалась. Ему не интересно избивать безсознательное тело. Ему нужны мои эмоции. Моя боль. Моя агония.

Хрен ему.

Постаралась сконцентрироваться, мысленно ища спасительную дверь. Вот она. Сияет ярким зеленым светом. Манит к себе. Обещая покой и благодать. Безопасность.

И я кидаюсь к ней. Мгновение, хватаюсь за раскаленную ручку. Вою от обжигающей боли. Резко дергаю на себя, открывая заветную дверцу нараспашку. Слышу где-то вдалеке злобный разочарованный вой.

– Сссукааа! Думала скрыться от меня! Не выйдет!

Оглядываюсь на пороге, вижу, как он собрался окатить меня водой из ведра, наверняка ледяной. Чтоб очнулась наверняка. И быстро ныряю за порог, захлопывая за собой врата в собственное подсознание. Отсекая себя от агонии и боли. Оказываюсь в кромешной тьме. Оставляя на растерзание садисту бесчувственное окровавленное тело.

И лишь на задворках сознания билась паническая мысль.

Лишь бы не навредил малышу!

Лишь бы не узнал!

Лишь бы выбраться живой из этого ада!

Слышу, как кто-то ворвался в подвал. Крики. Вопли.

– Ты совсем рехнулся! – Женский голос, знакомый, но почему-то ужасно мерзкий, визгливый. Мачеха. Эмма Эдуардовна. Подколодная змея, которая обманом женила на себе моего отца. А затем свела его в могилу. Та, кто безжалостно избавилась от моей бабули. Та, кто убила ее. – Ты же ее забьешь до смерти. И мы лишимся всего. – Продолжала увещевать она. – Вспомни, сынок. Вспомни о деньгах. О больших деньгах. Чтобы их заполучить, ты должен выпытать у нее информацию. Нам за нее заплатят. Много заплатят. Потом, можешь делать с ней что хочешь. Мы столько всего сделали, ради достижения этой цели. И сейчас, ты собираешься все похерить? – Раздался смачный шлепок. – Приди в себя!

Наконец, он остановился.

Я слышала неровное дыхание, со свистом вырывающееся из его легких. Он вздохнул. Выдохнул.

– Ты права, мама. – Обернулся, все же окатил меня ледяной водой. Смывая кровь и слезы. – Эй, куколка, давай, возвращайся. Нам нужно поговорить.

Вот только я уже оказалась заперта в собственном подсознании. И возвращаться совсем не хотела.