Художники, прославившие Россию

В дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату ввалился дядько Прохорыч.

– Прости, Алексей Гаврилович, но тут такое дело, – дядько потупился, стараясь не встретиться взглядом с десятилетним мальчиком. – Под дверью не стоял, мимо проходил, – краснея, оправдывался взрослый перед ребёнком, – только учитель рисования батеньке вашему, Гавриле Юрьевичу, жалуется, дескать, совсем вы пренебрегаете учением, непонимание демонстрируете и упорство проявляете. При таких обстоятельствах прибавку к жалованью просит.

Прохорыч волновался. Он исполнял в доме купца Венецианова множество обязанностей при сыне хозяина, Алексее. Маленького барина он любил искренне и преданно.

– Уж больно гневается родитель ваш, – предупредил он о сгущающихся тучах.

Алексей пожал плечами.

– Учитель говорит, что надо рисовать карандашом, а по карандашу красками, – объяснил причину конфликта мальчик. – Но я знаю, что однажды нарисую сразу красками так хорошо, что учитель устыдится своего неверия.

– Так то когда будет, – покачал головой дядько, – а Гаврила Юрьевич сердит сегодня.

Алексей Венецианов родился в Москве. Отец, купец второй гильдии, занимался продажей плодовых кустарников и цветов, а также картин, написанных пастелью. Мать, Анна Лукинична, принадлежала к старинному купеческому роду, и, конечно, родители мечтали, что сын продолжит династию. Но мальчик с раннего детства любил рисовать, копировал картины известных мастеров живописи, делал этюды с натуры.

Целеустремлённость Алексея вызывала уважение отца, и в итоге он примирился с мыслью, что купца из сына не выйдет, и даже подарил ему книгу Андрея Решетникова «Любопытный художник и ремесленник».

По окончании частного пансиона Алексей Венецианов служил государственным чиновником. Живописи он учился самостоятельно. И лишь спустя несколько лет, после переезда в Петербург, ему улыбнулась удача: он начал брать уроки у известного художника Владимира Боровиковского. В начале ХIХ века в русской живописи основное место занимал портрет. Неудивительно, что первыми работами молодого художника стали изображения родственников и друзей. Особенно удачным вышел портрет матери, написанный с нежностью и любовью.

– Хочу, Прохорыч, получить официальное звание художника, – поделился своими планами Алексей.

– Оно-то так, официальное звание завсегда лучше никакого. Только как без специального образования? – усомнился дядько.

– В принципе, устав академии такое допускает, – задумчиво рассуждал вслух Алексей. – Для этого нужно предоставить свою работу на конкурс.

Сказано – сделано. В 1811 году Алексей написал для этой цели «Автопортрет». Академики оценили композицию, колорит картины, а более всего раскрытие характера.

«Единственное и самое вернейшее лекарство во всех болезнях есть твёрдость духа».

Один шаг отделял Алексея от мечты всей жизни. И этот шаг был сделан. Для получения звания академика художнику поручили написать портрет инспектора Воспитательного училища академии Кирилла Головачевского.

Алексей справился блестяще: изобразил его в окружении трёх мальчиков, символизирующих «три знатнейших искусства» – живопись, скульптуру и архитектуру.

Постепенно Алексею, теперь уже признанному художнику, начали поступать заказы. Наряду с портретами он начал писать жанровые картины на бытовые сюжеты из дворянской и крестьянской жизни.

На события периода Отечественной войны 1812 года художник откликнулся карикатурами на французов.

Близкие люди говорили об Алексее как о «добром, умном, деликатном и скромном» человеке. И это не пустая похвала. Художник был современником декабристов, но избрал другой путь преобразования общества. Он верил, что великая сила искусства способна улучшить мир.

Живые, наполненные чувствами образы крестьян разительно отличались от общепринятых канонов живописи того времени. «Гумно», «На пашне. Весна», «На жатве. Лето», «Спящий пастушок» – именно эти полотна принесли Венецианову славу.

Неудивительно, что, получив долгожданное признание своих художественных талантов, Венецианов оставил службу и вместе с семьёй, женой Марфой Афанасьевной и двумя дочерями, переехал в деревню Сафонково Тверской губернии.

Именно там, вдалеке от суетного света, он продолжил развивать и совершенствовать «крестьянский» жанр.

– Щедра земля наша талантами. Думаю, школу надо открывать, учить детей видеть и запечатлевать красоту. Что скажешь, Прохорыч?

Дядько, теперь уже глубокий старик, по-прежнему был рядом со своим воспитанником.

– Так среди крепостных крестьян талантов, поди, не меньше, чем среди вольных, – отвечал Прохорыч.

– Всех выкупать и учить буду, вольные давать, лишь бы было желание служить искусству и России.

Прохорыч слушал его и кивал: нет, не зря молодой барин полюбился ему ещё мальчишкой. Большой души человек вырос.

Алексей Гаврилович Венецианов, основавший так называемую Венециановскую школу живописи, за двадцать лет её работы дал путёвку в жизнь более 70 художникам. Кого-то приходилось выкупать у хозяев, кого-то помещики отдавали в школу сами. Венецианов учил их лично.

В 1847 году по пути в Тверь произошёл несчастный случай – Алексей Гаврилович Венецианов погиб. Он был похоронен в деревне Дубровское, которую позднее переименовали в Венецианово.

«Он много произвёл прекраснейших вещей сухими красками. Его произведения нравятся верностью и приятностью красок и чрезвычайной точностью исполнения света и тени».

    Василий Григорович о Венецианове

Орест Адамович Кипренский

Художник, создатель портрета А.С. Пушкина

1782–1836 гг

Усадьба Нежинское Ораниенбаумского уезда под Петербургом. Рыжая дворовая девка вышла на крыльцо дома и громко позвала:

– Орест! Орест! Барин кличут к себе!

Мальчик лет шести, в коротких серых штанах и белой рубахе навыпуск, сидел на корточках и что-то выводил острым прутом на земле.

– Орест! – снова позвала девушка. – Всё рисуешь? Поторопись, не гневи барина!

Ребёнок отбросил в сторону импровизированный карандаш, переступил через «недописанное полотно» и неохотно поплёлся в дом. Разве ты волен сам принимать решения, если отчим твой, Адам Швальбе, – крепостной, и мать твоя, Анна Гаврилова, – крепостная и сам ты тоже принадлежишь барину Алексею Дьяконову?

Мальчик вошёл в дом, когда барин заканчивал трапезу и приступал к чаю. Большое плоское блюдо с румяными пирогами красовалось в центре стола, и аппетитный дух выпечки витал в комнате. Орест сглотнул слюну и поклонился барину.

– Входи, – кивнул Алексей, – что такой чумазый? Отвыкай ходить как зря. Определяю тебя нынче в Воспитательное училище при Академии художеств в Петербург. Будешь рисовать настоящими красками по холсту.

Отъезд назначили через три дня. Свинцовое небо опустилось так низко, что казалось, видно, где оно касается земли. Порывистый ветер пробирал до костей. Орест дрожал, прижавшись к матери. Женщина обняла сына и успокаивающе поглаживала его по спине. В её глазах сияла надежда. Хозяин дал вольную Оресту, его ждёт совсем другая жизнь.

– У каждого из вас своя история. Но помните: вы свободные люди. Не может быть художника-раба. Вы пришли учиться в академию не для получения ремесла на личную потребу, но во имя служения искусству и Отечеству.

В академии мальчик без принуждения выполнял все задания, рисовал он с удовольствием. Его дар сразу заметили учителя, а работы неоднократно отмечали медалями. Девять лет в Воспитательном училище академии пролетели как один день.

Юношу определили в класс исторической живописи, где занимались самые талантливые ученики. Русский выдающийся живописец Григорий Иванович Угрюмов и не менее заслуженный француз Габриэль-Франсуа Дуайен делились со студентами тайнами мастерства.

Итогом обучения Ореста Кипренского на курсе стала картина «Дмитрий Донской на Куликовом поле», написанная в 1805 году. Большая золотая медаль и оплачиваемая поездка для дальнейшего обучения в Европе обещали молодому художнику блестящее будущее. Однако из-за Наполеоновских войн поездку пришлось отложить. Художник остался в академии ещё на несколько лет.

Так родился портрет А. К. Швальбе, человека, которого Орест считал отцом. Владение сложной техникой и мастерство позволили Кипренскому создать шедевр. Орест Адамович любил этот портрет, дорожил им и даже дважды возил с собой за границу. Позже, в 1830 году, на выставке иностранные мастера приняли картину Кипренского за работу Рубенса.

«При виде творений гениев, рождается смелость, которая в одно мгновение заменяет несколько лет опытности».

В 1809 году Орест Кипренский перебрался в Москву и продолжил активно работать. Появилась целая плеяда прекрасных картин, самые значимые из них – портреты Екатерины Ростопчиной, Евграфа Давыдова, Алексея Томилова, Петра Оленина. Художник передал своё видение современников, патриотический дух того времени.