В поисках меча Бога Индры. Книга вторая. Сеча за Бел Свет

– Мы никогда не ходим на гору Неприюта, – до зела внимательно выслушав мальчонку, сей миг откликнулси Рам. – Тот хребет дюже высокий и опасный. Там обитает много всяких зачурованных духов, таких помельче, послабее чем Вилы, но встреча с которыми может оказаться последней в жизни полкана. – Темник стих, посем споднявши руку и указуя ею уперёдь да маленько повыше, продолжил балабонить, – вон вишь княже она? Прямо за вторым рядьем каменной стены, и чуток левее, на ней ащё вроде чапыжник таращится на самой макушке… Тем она от иных круч отличается… ф… р… р… Это и есть гора Неприюта.

Мальчуган вытянул шею и склонил голову левее стана Рама, внимательно следуя взором за егось вытянутой рукой. Да впрямь углядел за вторым рядьем каменной стены, окружающей град по неровному выгнутому с двух сторон коло, паче схожему с яйцом, высоку вершину горы на которой и верно таращились кусты аль дерева.

– Эвонто на макушке растут стары дубы, – пояснил Борилка и вусевшись як прежде, поправил давивший своей могутностью на ноги меч.

– А ты… ты откедова знашь, что то дубы? – удивлённо вопросил Рам, и даже оглянулси, впившись взором у мальчишечку.

– Озем то бачил, – ответил Борила, и кивнул у подтверждении сказанного.

– Озем надо ж, – протянул Рам и покачал головой, отчавось его волосья закачались точно травы у пожне. – Чудной ты всё же княже, ежели с тобой так, запросто, по-свойски Боги беседуют ф… р… р… Так вот, чаво я хотел молвить. Не знаю, ведаешь ли ты про это, иль нет, посему скажу… У нас, у полканов, говаривают, что стоит полкану взглянуть на Вилу, как он тут же в неё влюбится, и навек опостылет ему жизнь и Бел Свет. Но быть может, та зазнобушка тебя не тронет, ты вроде как юн ащё.

– От, об у том верно Асур Крышня также ведал, – широко просиявши закалякал мальчик и всмотрелси у солнечно лико Бога Ра, взирающего да любующегося из небесной лазури на землицу раскинутую под ним. – Потому можеть я бул и выбран… Я, а не мои братцы, аль сродники… кые аль большенькие, аль вовсе малые. Як бачил Крышня я не вьюноша, но уже и не дитя, отрок… Я же не вэнто не влюблюся ха… ха… ха…, – и звонко, задорно засмеялси.

– Одначе мы своим сынам не позволяем ходить к Вилам, – добавил Рам. – Мы не позволяем их беспокоить… и опасаемся их силы. Так нам было заповедано нашими предками ф… р… р.., – и темник стих, о чем то судя по сему задумавшись.

Малешав трюхали неторопливо, полкан чуть склонив голову на грудь и не глядя на ездовую полосу чавой-то обдумывал, а Борюша перьстав хохотать продолжал вулыбатьси яркому красну солнышку, и такому купавому Бел Свету. Немного погодя малец, встряхнув головой, обратилси к темнику, вопрошая:

– Рам, а як вы прознали, шо мы у ваших землях?

– Дозорные наши вас углядели, – тихонько ответил темник, и поднявши голову осмотрел дорогу упереди.

– От у таво не могёть быть, не могёть, мы далече были, – ажно гикнул отрок, вутак удивилси вон и маненько даже подпрыгнул на крепкой спине полкана. – Нешто можно сице видать?

– Нет, ты прав, так видеть далеко не возможно, – отметил полкан и днесь он довольно, но не злобно рассмеялси. – Обаче наши дозорные, это не полканы, это лебеди… Они долги века облетают наши земли округ и предупреждают о идущих к нам чужаках криком. В этот раз ей-же-ей, они так долго галдели, летаючи над нами, что мы решили, к нам идут какие-то важные, – темник на миг осёкси, а опосля добавил, по-видимому, поправившись, – какие-то почётные, знатные люди. Потому я и вышел навстречу… И видишь княже, они не ошиблись, к нам прибыл ты.

– Лебеди, эвонто у те каковые над нами пролётали, надоть же, – протянул Борилка и зане егось чуток тряхнуло, вон подпрыгнул уверх, да чичас ж ищё крепче прижал к ногам меч, и пожав плечьми, вже так был ошарашен услышанным, произнёс. – А взаправду молвять Рам чё у те лебеди дочуры Поддонного правителя Ящура?

– Нет, то не правда, – поспешил пояснить темник, и покачал отрицательно головой, отчавось лук висящий на плече слегка подалси назад и прибольно стукнул мальца по колену своим мощным древком, однакось Рам у то, верно, почуяв, резво вернул егось у прежне состояние. – Может где-то дочери Ящера и оборачиваются в лебедей, то я не ведаю… Но наши лебеди это духи воздуха, и они с тех самых пор когды был построен Таранец, обитают в горах, и, летая в наших землях, предупреждают о нежданных гостях.

«Духи воздуха, – протянул про собе мальчонка. – А Озем калякал чё так зовуть Вил,» – обаче гутарить о том вслух не стал.

Рам ж покамест продолжил балякать:

– Княж, град Таранец был построен самим Богом мудрости и волшебства Китоврасом. Когды Индра рассёк валун, у который обернулси Валу да на Бел Свете появились Квасура и Китоврас… То в благодарность Дев Индре, за свершённый даршан, Китоврас возвёл из здешних утесистых скал, оные лежали тут, град. В преданиях поётся, что высекал он Таранец прямо в скальной гряде, убирая всё лишнее, да чуждое. И вскоре вырос тут красавец, величественный град… град Таранец… Чьё имечко значит – сотворённый от истока солнца обладающей силой крови. А тяперича княже полюбуйся на крепостную стену Таранца, – и темник без задержу востановилси.

Глава девятая. Таранец

Рам вставши, верталси по ездовой полосе утак, абы Бориле було сподручней обозреть и впрямь, аки верно гутарил темник, дюже хупавую крепостну стену Таранца, отчавось усякий сон одолевавший мальчонку во время пути кудый-то запропастилси, а смыкающиеся евойны глазёнки широкось раскрылись да вперились у град.

А крепостна стена Таранца воистину лицезрелась величественной, поражающей своим сказочным обликом до глубины душеньки. Со стороны любуясь ею, казалося у то в серых скалах, стоящих первыми рядьями горной гряды, была вытесана вона, выступаючи уперёд округлой да единожды удлинённой по концам стенищей, напоминающей обликом яйцо. И чудилось у том сплошном массиве утесистых кряжей чьей-то божественной рукой высекалось усё без вунструментов, дивно изымались из скальной почвы усе избыточные каменья и созидалася ограда изумительной гладкости.

Могутная и высокая она, у та стенишка, кажись дотягивалась до небосводу и самого красна солнышка, завершаяся колодчатой деревянной надстройкой с копновидной крышей. Сама стена была из сплошного, ровненького бело-серого голыша, точно её ктой-то огладил або омыл, сварганив таку залащенность, убравши любы шероховатости, дыры, расселины да трещинки. Поместившаяся свёрху на ней настройка сотрелась плавого цвета и по ейному краю, уступом проходили высоки таки угловаты двойны зубцы вельми крепучие, местами поддерживающие крышу. Даже отседова мальчик видал, шо крепостна стенища махониста, у ней було не меньче двух али трёх маховых саженей, и унутри собе вона имела нещечко в виде ездовой полосы по оной ходюли, вохраняючи град полканы.

По закруглённым краям стёны, стояли две ражие постройки, какого-то четырёхугольного облика. У этних возведений были также крыши, похожие на луковки с устремлёнными выспрь тонкими острыми вершинами на каковых яро блистали златым светом закрученные управо шестиконечны лучи, небесные символы Бога Индры, величаемые громовиком, отличающиеся от знака Сварожичей, грозовика, у которых лучи загибалися у иную сторону. В у тех постройках зрелось уймища мелких оконцев, проходящих у самом вёрху возведения. Засим таковых окошков, тока не прикрытых слюдой, имелось в обилие и на самой стенище, и вони как раз располагалися под колодчастой надстройкой.

Во средине стены красовались ащё три дивны постройки в виде сложенных углами клинов. Эвонти сооружения свёрху сплошь усе были покрыты золотыми полосами, в ширшину не паче ладони, а у длину оченно долгими. Стыки меже тех полос, точно гребни для волос, выпирались увысь короткими шипами, на концах оных перьливались белые, бело-голубые и бело-розовые самоцветны каменья, гладки таки и небольши по размаху, обаче, при том до зела лучисто блистающие у солнечном сиянии. Под у теми постройками, судя по сему, представляющими из собе крышу, находились мощны ворота, окованные железом почитай рдяного цвету, весьма махонисты и массивны. У те ворота, раскрытые настежь, были рдяными с обеих сторон, а возле них у рядье, сберегаючи вход в Таранец стояли полканы с дубинами и копьями у руках.

– Красиво! Верно, княже? – восторженно, словно видывал такой изумительный град попервой, вопросил Рам, обращаясь к мальцу.

И Борилка пыхнув перьполневший дыхалку, ставший густым от восторгу, воздух молвил:

– Агась, лепота!

– Видишь ворота, княже? Над ними высятся так величаемые полканами башты, – принялси пояснять Рам и расплылси у улыбке, по-видимому, довольствуясь проявленным отроком восхищением, и споднявши руку протянул её уперёд, указуя направленным на золоты постройки перстом. – Эти башты опоясаны золотыми пластинами. И то не токмо жёлтым золотом, но и белым… А на кажном стержне-гребне, что из белого золота самоцветны каменья. Горный хрусталь это те, что белые. Лазоревый яхонт те, что голубые, и тапас оные поблескивают розоватым сиянием. Ведь топас с полканского перьводится как огонь. А те, дальни башты, – и темник показал на водно, посем на друго возведения с луковками заместо крыш, разместившиеся по краям стенищи. – Это дозорные башты, с них полканы наблюдают за своими землями, каковые лежат вкруг Таранца… Так, чтобы никто, никто ни проскочил не замеченным у наш великий град.

– А чё-сь вам страшитьси? – сомкнув раззявленный от вудивления роть, поспрашал мальчуган, не сводя зачурованного взору с ограды Таранца. – Ведь посторонь вас, полканов, никаки иные народы не живуть? Кто ж к вам ходють?

– Почему не живёт? – произнёс темник. И порывисто пожал плечьми, сице чё дёрнулси на левом из них крепкий лук, жёлающий стукануть мальчонку по колену, да тока Рам ведая про у то, придержал его рукой, а после добавил, – живут княже… Около нас живут людские племена. Там в горах, что высятся за Таранцом, и ищё, дальше, где взлобки заканчиваются и лежат тёплые… жаркие и сухие земли, там тоже обитают люди. Там ведь сыздавна живут сынки СтриБога Летний и Югный ветра.

– О.., о, – озадаченно протянул мальчик и покачал головой, поелику егось долги волосья взвились уверх, а миг спустя у также плавно опустились на плечи. – От то я не ведал. Не ведал чё там живуть люди и Асуры… Кумекал там край свету, и за теми грядами ничавось неть.

– Хе… хе… ф… р… р…, – вусмехнулси темник словам мальца, но втак не злобливо, а мягко точно отец неразумной реченьки свово сынка. – Ну, какой такой край, княже? Разве может быть у Бел Света край? Бел Свет это вроде клубка, и висит вон в тёмной долгой Поселенной и много там таких же как наш мир всяких других земных юдолей. Посему не только там за горами живут люди и Асуры, но и в иных божьих мирах… Но ты, княже, погляди какая мощная у нас стена, какое сильное войско, – балякал ровным, тихим гласом Рам, и, обернувшись, обозрел езжалую дорогу, полканов, кые ищё покудова находились далече от них трюхая на собе беросов, и вышагивающего поперёдь усех урвару. – Таранец такой величественный, роскошный град и всё это злато, драгоценности, богатство и власть принадлежат тяперича тебе… Ты, княже, будешь ноне повелевать градом и всеми полканами.

– Мне того ненадь, – негромко ответствовал мальчишечка и скривил свово лико, оно як та молвь была ему дюже противна.

– Ты, погодь, погодь княже, – поспешно загутарил Рам и днесь повернувши голову, вылупилси своими карими очами у мальчугана, да ласковенько ему осклабилси. – Я тебе всё, всё поведаю, а ты не перебивай, послухай. У нас в граде Таранце нет правителя. Нет, значит, старшого. Когда-то давным-давно были выбраны, из трёх родов первых сынов Китовраса, урварами Таранца полканы. И стали опосля того они повелевать, власть ту передавая своим сынам. Потому нонече у власти и находятся Кера, Лам и Бара. Кера из них самый больший годками, Лам вьюноша ащё, а Бара и вовсе мальчишка, ему пять лет всего то… И всю власть подгрёб под себя этот турут Кера. Ты ж сам видел, как он себя ведёт… хозяйничает во всём да приказывает от имени этих двух недорослей. Я сам, из старшего рода сына Китовраса Вада, повелеваю всем воинством. Но как, как повелеваю… тьфу ты, одним словом ф… р… р.., – и лицо темника тако упавое исказилось злобой, дрогнули желваки на щеках, и почудилось Борюше пронзительно скрыпнули крупны евойны зубы, будто жаждущие растереть меж собой у крошево евонтого урвара. – Ежели Кера добро не даст, воины мне не подчиняются. Уж ты поверь, княже, как нам эти урвары надоели, особлива этот Кера, невмоготу его правление, невмоготу. А тут ты, посланник Крышни и без сумления самого Дев Индры. Избавитель, вызволитель, спаситель… Оно ж всем вестимо, если кто из недр земли, из огненной реки, меч вырвет, то и будет нами княжить, главенствовать и тогды никаких более урвар. Останется лишь княже и он сам порешит как и, что делать в Таранце.

– Я, – начал було отрок.

Обаче темник не дал досказать желанное мальчиком, а перьбив егось, произнёс:

– Ты меня дослушай княже… Дослушай, – Рам наново обернулси, и, узрев приближающихся полканов, тронулси с места направив свову медленну поступь к вратам града. – Ты не торопись говаривать… нет… Ты не слухай урвара, каковой будет рад, шоб ты отказалси от княжения. Ты воно как сделай. Сначала приглядись ко всему: к нашему граду, к полканам, а после выразишь свою волю. Я ж нарочно первым принёс зарок, чтоб быть к тебе ближе, а коли б то сделал урвара, неизвестно как и чего оно было. Что Кера в своей хайрепеж головёнке домыслит не ведомо никому. Он ведь в любой миг обберёт тебя да, как из рук потомка Бога, власть примет.

– Чавось примыть, каку таку власть? – перьспросил Борила, теряясь у тех неприятных для слуха словах.

– Ну, ты тяперича, по-любому, княже, так заповедовал нам Индра, – пояснил Рам, и, заведя за главу обе руки, поправил, як оказалось застёгнутый на серебристы схваченные меж собой загнуты крючки, снурок придерживающий волосья. – Одначе ежели не захочешь ты сам править, можешь перьдать ту власть и сан княжения любому иному полкану аль человеку, тому коего изберёшь, сочтя достойным.

– Кхе, – вусмехнулси Борилка, у душе радуясь тому чё евойный далёкий предок и Бог Индра усё ж воставил право выбора свому потомку. А посем вопросил, – значить я прям днесь эвонто княжение могу перьдать, тобе або кому иному?

– Сразу видно княже, – неторопливо ответствовал Рам, вкладываючи у свой голос несвойственну ему теплоту, будто гутарил о чём-то шибко дорогом. – Что течёт в тебе кровь Бога. До зела ты смышлён. Конечно, ты можешь передать княжение, прям ноне. А можешь после тогды, кады мы вернёмся с войны. Обаче ежели ты передашь власть потом, нынче, как завершение обряда, должен ты принять и водрузить на голову золотую цепь Любоначалия, и наречься нашим княжем. – Борилка вуслыхав тот говорок и сувсем искривилси, васнь ему предложили пожущерить обильно перьжёванного Гушей жука, и хотел було чичас же казать неть. Но Рам можеть почуяв напряжение мальца, добавил, – коли ты прилюдно, при всём полканском народе, откажешься принять цепь Любоначалия, то с тобой на войну уйдёт лишь та жалкая горстка полканов, принёсшая зарок… Иных полканов-воинов урвара не отпустит. А ежели ты примешь цепь мы с тобой соберём большую рать и будет в ней уйма луков, мечей, копий и киев. Много будет там крепких, могутных ратоборцев… и тогды в путь! Ну-дарх!

Мальчик внимательно выслушал темника, да малешенько помолчав, мерекая у ту реченьку, муторно так вздохнувши, и лишь крепче прижав к ногам так тяжко доставшийся ему меч Индры, изрёк:

– А ежели я тобе Рама, тобе перьдам эвонту саму цебь… Любо… Любо…

– Любоначалия, – подсказал Рам.

– Да, у ту саму, ейну цебь… Ты… ты, – мальчонка на миг замешкалси, занеже на тех самых баштах самоцветны каменья весьма лучисто полыхнули, и по золотым полосам зараз униз пробёгли мерцающие искорки каких-то чудных цветов. – Ты, Рам, – продолжил каляканья Борила, – поведёшь со мной воинство або неть?

Рам немотствовал, вон медлил с ответом, по-видимому, обдумываючи спрос отрока. Медленно вышагивая ко граду, по каменистой дорожке, евойны копыта звонко цокали о ту гладку поверхность, иноредь долетал с под них и тихий скрып, точно хруст полозьев о снежок. Темник нежданно тягостно выдохнул и молвил:

– Нет, княже, не стану я тебя обманывать… Коли ты власть мне передашь, я не смогу уйти из Таранца, не оставлю на урвару или кого другого моё богатство, власть и град. Я отдам тебе токмо тех полканов, кто дал зарок и не более того. Я бы смог солгать, но не могу… Так, что прежде чем ты откажешься от цепи, подумай, ведь ты ее сможешь в любой миг… в любой миг передать.

– Ужо эвонто мене не по душе, – покачивая головой и не мнее тягостно вздыхаючи, забалякал отрок. – Не по душе мене ваша мудрёна власть. Да и цебь ваша мене ня к чему. Мене то нужон был токмо меч да вы аки воители и усё. Абы смогли мы водержать верх над у тем злом.

– Иногды княже, иногды надобно схитрить, – негромко скузал Рам.

– Чавось, – возмущённо кликнул мальчуган и ажно встрепенулси увесь от тако недовольству. – Вжесь мы беросы ня любим энту хитрость. И николиже ни хитрим… николиже… И отец мой меня засегда вучил, шо хитрой должна быть лиса коя мышкует, а человеку должно быть правдивым да честным… Потомуй как кто честен, тот и честь свову и честь свово рода завсега сбережёт.