Коло Жизни. Зачин. Том второй

– Хорошо Отец, – наконец, подал голос Асил и он прозвучал столь приглушенно, что казалось Бог едва смог его дыхнуть, оно как ни губы, ни даже жилки на лице не шелохнулись. – Просто я подумал… тут Расы… Небо, Дивный, Дажба почасту бывают, помогут Кручу.

– Опять… опять по новому… Ты, что Асил в самом деле меня не понимаешь аль данное непонимание изображаешь нарочно, чтобы я негодовал на тебя… Зная наверняка, как я не люблю досадовать на тебя? – гнев Першего вроде бы смолкший вновь многократно увеличился, а вместе с ним громоподобно прокатился по помещению его глас, отчего затрепетавшие на древе в венце Атефа листочки, плоды и цветочки враз осыпались к корням, оголив тонкие отростки на коих остались сиять одни почки. – Кручу нужен ты… твоя забота и поддержка… Ему нужно ощущать твое участие… именно твое и всегда!

Асил торопливо кивнул старшему брату и тем движением головы, погасил возрастающее раздражение Першего, каковой все то время сидел вельми недвижно, с закрытыми очами и лишь подавал о себе знать выдыхаемыми словами да шевелением губ.

– Да… да Отец… я все понял, – не менее спешно отозвался старший Атеф. – Я оставлю тут Усача, а малецыка заберу с собой. Выполню, как ты велишь, Отец, только не досадуй на меня больше за маймыра и Круча. Мне это тягостно выносить.

И в тех словах Бога прозвучала такое сожаление, по поводу их давешней размолвки, что старший Димург, видимо, желающий, что-то сказать и для того уже было отворивший рот спешно его сомкнул. Перший медленно вздел левую руку, весьма истощенную даже в сравнении со всем его худобитным телом, с облокотницы, и, уперши большой и указательный палец на лоб, слегка прикрыл раскрытой ладонью от братьев глаза и часть лица, таким образом, стараясь сокрыть от них обуревающие его чувства.

– Круч сам выбрал тебя, – очень мягко проронил Перший. – Хотя теперь все это в прошлом, как и сам его выбор, и соперничество за него, я об этом уже сказывал тебе и не раз… И вовсе, мой милый малецык, я не досадую на тебя за Круча. Просто сейчас, ты, Асил, должен осознать, как важен вашей печище малецык… Осознать и научиться к нему правильно относиться. И здесь самое важное, ваш постоянный контакт, общение, обучение и твое неустанное соучастие ко всему тому, что его интересует… Абы потом не было так как у Небо с Седми, что всякая, какая ни есть преграда меж ними, убирается только при помощи моего вмешательства. – Перший замолчал, несомненно, давая время братьям успокоиться и осмыслить сказанное им, а деревцу в венце Асила наново раскрыть почки и зазеленеть, зацвести. – А теперь по поводу самого для меня ноне важного, – дополнил он погодя, – Небо, я и моя печища прибыли, чтобы заявить о вступлении в соперничество за лучицу… И так как я уладил все разногласия с Родителем и он меня простил, приняв и укрыв лучицу от космического вмешательства, хочу ее увидеть и прикоснуться, дабы в человеческой плоти возникла чувственность ко всем Димургам.

– Да, – незамедлительно откликнулся Небо, поелику поколь старший брат вычитывал их общего младшего молчал, зная и чувствуя, сказанное тому непосредственно касается и его. – Когда пожелаешь. Только прошу на моем пространстве.

– Почему? – почти не шевеля устами, вопросил Перший, откидывая навесом руки вельми плотную тень на свое лицо.

– Девочка очень хрупкая, болезненная, а после того, что свершил антропоморф любое даже незначительное потрясение может вызвать неровность в ее теле, – теперь Небо говорил с легкой зябью в голосе, вроде поколь умело скрываемое волнение выплеснулось из него, а быть может просто желая тем самым разжалобить брата, чтоб тот обязательно пошел ему на уступки. – Боюсь, что твое пространство напугает ее.

Перший, неторопливо убрал руку от лица, также степенно пристроил ее на облокотницу кресла и взглянул на Раса, как-то дюже строго, так, что у последнего зримо дернулись черты лица и густое золотое сияние выплеснулось на щеки, сказал:

– Небо, ты ведь знаешь как зависим от меня Седми… Мне ничего не надо делать, прощупывать, говорить, просить малецык итак все расскажет… Потому как в свое время, когда я тебе подсказывал, ты предпочитал меня не слушать… Теперь пожимаешь плоды своего своенравия. Я знаю, что Седми перенаправил чувственность девочки с меня на тебя… Знаю, что он того не желал делать, но ты настоял… не убедил, не попросил, а настоял. Как всегда «что хочу, то ворочу», как выразился малецык… Днесь наворотил и, вероятно, боишься… боишься, что мог покалечить саму лучицу. Я, мой милый, тоже этого боюсь… Потому на моем пространстве… Только на моем… Чтобы я мог прощупать девочку, понаблюдать за ней и лучицей, прежде чем сообщить о их состоянии Родителю, как это Он велел мне сделать. Теперь все ясно… то не мое распоряжение, а Родителя… Одначе, приведешь плоть тогда, когда она будет готова. Думаю, что она не испугается моего пространства, вспять сможет умиротвориться, ибо лучица увидев место своего появления и тех кто был дотоль с ней рядом, сие непосредственно пошлет на мозг.

Небо, что-то хотел молвить… не столько возразить, сколько попросить, оно как именно в этой роли чаще всего выступал пред старшим братом, но Перший малозаметно качнул головой, тем самым прекращая разговор. Старший Рас недовольно нахмурил свой узкий, высокий лоб так, что там живописались не часто, а лишь иноредь проступающие на коже две горизонтальные тонковатые морщинки. Он какое-то мгновение хранил молчание, а после многажды ровнее дополнил:

– Через половину асти в поселения планеты Земля привезут субклеточный материал, в основном девочек. Прошу вас прибыть в Млечный Путь в положенный срок, чтобы мы могли, объединившись, даровать свои клетки для последующего продолжения жизни не только на этой планете, но и на иных в будущем населенных человечеством.

Глава шестая

Влада после произошедшей близости с Огнем слишком сильно замкнулась в себе. Бог был прав, сказывая, что она оказалась не готова к ней. Девочке надобно было с кем-то поговорить, рассказать об испытанном и спросить совета, как вести себя дальше не только с Огнем, но и вообще с Расами. Однако Вещуньи Мудрой, каковой девушка могла довериться, подле не было, а Травница Пречудная не столько не могла заменить наставницу, сколько выглядела такой юной и не опытной, у оной стало совестно вообще о чем-либо спрашивать. Потому все последующие три с половиной дня, несмотря на приглашение Дивного, Дажбы и даже Огня переданные через сподвижницу царицы, Влада не приходила в капище, а безвылазно сидела в избе, вернее лежала в ложе. Хотя всеми своими порывами мечтала оказаться подле Богов, чтобы обнять Отца Дивного и прикоснуться к губам Огня. На пятый день после встречи с Асилом в поселение вернулась Вещунья Мудрая, ее по распоряжению Дивного принес Дажба, а в капище Небо. Но и на зов старшего Раса Владелина не откликнулась. Ее посетило чувство, что свершенное ей и Огнем может огорчить Отца, и, чтобы того не увидеть, не ощутить стало предпочтительнее и вовсе к нему не ходить.

В избу слегка приклонив голову, вошла Вещунья Мудрая. Девушка уже видела ее утром, когда царица передавала повеление Небо. Потому узрев ее вновь Владелина, покоящаяся на ложе и глядящая вверх на гладко оструганные дщицы выстилающие потолок, разом повернулась на левый бок и укрылась одеялом, полностью схоронив под ним себя вместе с головой.

– Она так и не ела и это уже второй день гряду. Ничего в рот не берет и почти не пьет, – огорченно проронил дух, восседающий в углу избы, и сверкнул своими мгновенно увеличившимися голубыми очами.

– Выйди Выхованок, я с ней поговорю, – благодушно молвила Вещунья Мудрая, и, ожидая, поколь дух покинет комнату, не торопко опустилась на краешек ложа, положив ладонь на прикрытую одеялом голову юницы. – Владушка, – погодя протянула наставница, когда они остались вдвоем в избе. – Зиждитель Небо очень встревожен, почему ты не приходишь в капище. Он нарочно прибыл, отложив все свои дела, чтобы увидеть тебя и поговорить.

Владу немотствовала, с трудом сдерживая в себе желание, тотчас соскочить с ложа и кинуться в капище к Отцу, ибо вельми страшилась, что ее близость с Огнем его огорчит. С трудом сдерживая в себе желание все, что накопилось излить столь долгожданной наставнице. Царица, по-видимому, уже обо всем оповещенная и присланная именно с целью выслушать, успокоить и немедля доставить в капище, более настойчиво погладила девочку по голове, а засим скинула с нее удерживаемое одеяло, обхватила плечи, и, прижав к груди, ласково поцеловала во вьющиеся, распущенные темно-русые волосы.

– Я боюсь огорчить Отца, – выдавила, наконец, юница из себя. – Боюсь, что когда он узнает о произошедшем между мной и Огнем… о моей любви к Огню… Отец огорчится.

– Почему ты так решила? – вопросила очень тихо Вещунья Мудрая так, чтобы своим голосом не разрушить возникшее доверие.

– Не знаю, просто я почасту поступаю не верно, и потом дюже сильно мучаюсь от тех неверных поступков. Они меня изводят своим приходом и постоянством, – чуть слышно дыхнула девочка.

– Но ты ведь любишь Зиждителя Огня?! – сие был не столько вопрос, сколько утверждение.

– Очень… очень люблю и хочу быть рядом, – суетно произнесла Владелина и вроде ощутила на губах сладость от поцелуев Бога. – Но Отец… Отец ничего такого не разрешал.

– Мне, кажется, тебе о том надо поговорить с Зиждителем Небо, – умягчено молвила царица и плотнее обвила руками, чуть вздрагивающее тельце девочки, такой хрупкой и единожды уникальной своей божественностью. – Я думаю, Зиждитель Небо не огорчится тому, что ты любишь Зиждителя Огня и была с ним близка. Зиждитель Небо огорчится ежели ты не придешь. Он уже огорчен, что все эти дни ты не приходила в капище, не откликалась на приглашения Зиждителя Дивного, Зиждителя Дажбы.

– Как же я приду?.. Как буду смотреть на Расов?.. Отца?.. Огня? – то уже Влада вновь стала сыпать вопросы, задавая их с присущей ей горячностью, первый признак, что она волновалась. Оттого и появилось легкое томление в голове девочки и гулко застучало сердце внутри груди, отдаваясь дробью в тело царицы. – Я не знаю как надо теперь себя вести… что говорить?.. И могу ли я обнять Дивного, Дажбу или Седми… и вообще… Они все… все меня прощупывают своими взорами, я чувствую. И хоть делают это как-то мягко, не так как Асил и Усач, но я боюсь, что как только окажусь в капище они все увидят, узнают и быть может не захотят более со мной видеться али изгонят от себя и тогда … тогда…

Девушка резко смолкла, словно захлебываясь теми словами и отстранившись от Вещуньи Мудрой, густо покраснела, а посем на лбу и под носом у нее выступил от волнения пот, вроде ее бил озноб и туго вздрогнула вся плоть.

– Успокойся! Умиротворись мое чудо! Мое совершенство! – торопко пропела своим мягким, лирическим голосом альвинка. – Как ты можешь думать, что Зиждитель Огнь свершит с тобой, что-то неугодное иным Богам. Твой удел в его руках, а это значит, что ты должна будешь стать его женищей и продлить свой род от него. Так было решено Зиждителем Небо еще в тот день, когда Зиждитель Воитель подарил тебе жизнь. И ни ты, ни Зиждитель Огнь никак не нарушили волю Зиждителя Небо… И сие весьма чудесно, что ты любишь Зиждителя Огня, что хочешь быть рядом с ним.

– Да, – откликнулась уже много спокойнее юница, не сводя довольного взора с белых очей царицы, ноне купно подсвеченных золотым сиянием, в коем перемещались тонкие ажурные лепестки. – Так выходит Огнь… мой милый Огнь дарует мне детей и продлит род, потому Боги так ко мне благоволят и так близки?

– Не только поэтому. Еще и потому, что ты сама по себе удивительная, уникальная девочка, – нежно прошептала Вещунья Мудрая и провела перстами по лбу Владелины и ее изогнутому в середке носику. – И ты должна вести себя с Расами, так как вела допрежь. Ведь ничего не изменилось. Быть может тебе стоит поговорить пока лишь с одним Зиждителем Небо, чтобы вы были вдвоем? – девушка торопко кивнула. – Хорошо… тогда вставай. Ты, покушаешь, обмоешься, переоденешься, и мы направимся в капище, в твою комнату.

– Нет, нет.., – с горячностью в голосе прошептала Влада. – Не в комнату, в залу.

– Хорошо, пусть будет, как хочешь ты, – согласилась Вещунья Мудрая и поднялась с ложа, помогая и поощряя своим примером вставать и юницу.

Небо скорей всего ошибался, ему не нужна была подстраховка… По-видимому, не только искусственно перенаправленная чувственность заместившая Димурга на Раса, в том играла роль, но и то, что девочка выросла подле Богов. Видела их, мечтала к ним прикоснуться… взращивая ту божественную нежность, тепло и любовь. Владелина была вельми зависима, как от Небо, так и от всех иных Расов, каковых очень любила. Страх огорчить Отца, расстаться с Богами был для Влады, не столько для лучицы, сколько именно для плоти, не переносим. Потому только Небо своей мягкостью и участием, мог снять с юницы все беспокойные мысли о неправильности ее поступка, и лишь его забота и теплота, как родителя, сумела еще сильнее укрепить связи, созданные не только Седми, но и самой человеческой плотью.

После общения с Небо девушка значительно успокоилась, перестав смущаться Богов и за последующий месяц цветень и сама вроде как начала цвести. Огнь приходил в капище к ней в комнату не так часто, он боялся ее надорвать, потому и близость их была редкой. Чаще он просто целовал, гладил ее и разговаривал, так как это делали иные Расы, не как возлюбленный, а как Отец аль старший брат. Однако любовная связь должна была жить… И она жила, поддерживаемая умелыми действиями не только Огня, но и всех остальных Расов. Девочка все также продолжала приходить в капище, в залу для встречи с Небо и иными Расами, в комнату только для встречи с Огнем. Это не обсуждалось, впрочем, как-то собой получилось. И как более никто кроме Огня не входил в комнату. Точно также, чтобы не смущать Владелину, в залу не приходил Огнь… Так, что в целом для юницы вроде бы ничего не изменилось.

Близость с Богом сделала девушку и вовсе какой-то нежной, и она стала нуждаться в особой заботе, внимательности со стороны Зиждителей. Потому более никто ее не прощупывал взглядом. Испытанное неприятство, при встрече с Асилом, сделало невозможным для девочки, выдерживать данное прощупывание. И если раньше она могла терпимо переносить те вскользь пролетевшие взоры, то теперь так волновалась, с горячностью закрывала лицо и порой вскрикивала али плакала. Посему старшие Расы запретили своим сынам тревожить весьма обострившиеся ощущения лучицы, только взгляды Небо и Дивного девушка не ощущала… Так, что в целом и для Расов все осталось как допрежь того.

– Нет, обмен духами должен произойти на нашем пространстве, мой дорогой малецык, такова договоренность, – неспешно проронил слова Небо обращая ту молвь к Седми.

Старший Рас и его три сына находились в зале капища, заняв положенные места подле своего Отца. Рядом с Небо на кресле сидела, притулившись к его левому боку Владелина, нарочно приглашенная для беседы. Девушка слушала толкование Богов весьма внимательно, поколь не встревая в сам разговор, понимая его важность для людских поселений Земли. Поелику в этом толковании решался вопрос об обмене Атефских духов земли, на духов каковые жили обок с детьми.

– Обмен будет только на нашем пространстве. Так и скажи Асилу, малецык… чего он опять мудрит, ведь уже говорили о том с ним. Итак, столько времени тратим на этот обмен, чтобы Круча порадовать, так Асил еще и блажит. Надо было не идти на уступки Асилу, не подчиняться Першему. – Небо обращал свою речь к старшему сыну, который нарочно прибыл на Землю, не только для обмена духами, но и потому как по нему соскучилась юница. Седми поместился на кресле справа от Отца, на том самом месте, где почасту сидывал Дивный. – Асил все еще тут, малецык? В Млечном Пути?

– Да, здесь, – вельми недовольно произнес Седми, и его кораллово-красные губы зримо затрепетали, точнее заколыхались пшеничные волоски усов прикрывающие их. – Но на передаче Асила не будет, лишь Круч. Он хочет, чтобы малецык попробовал сам… Небо, скажи мне, почему на ту встречу должен лететь я? Пусть Воитель, коль он здесь. Не желаю, слышишь, не желаю толковать о договоренностях с Асилом даже чрез контактную сетку… Не заставляй меня.

– Разве я заставляю? – глас Небо многажды понизился, и сам он как-то вельми потускнел, словно сияние на его коже поблекло от расстройства. – Сие не я велел, а Перший… Прошу малецык, выскажи свое недовольство Отцу Першему, ибо он считает, что затянувшаяся меж вами размолвка может пагубно сказаться на обеих печищах, на молодых Богах и лучице. Но если ты не желаешь лететь на ту встречу, я не стану на тебя давить, пусть отправится Дажба, так как Воитель в днях отбудет.

Седми и вовсе негодующе зыркнул на старшего Раса, посем не менее досадливо обозрел сидящего слева в кресле Воителя и наискосок от него Дажбу, легохонько, правда, просияв последнему. Он несильно качнул головой, отчего венец, восседающий на ней, самую толику засиял золото-огнистым светом. Ноне на голове Бога венец был в полном своем великолепии, каковым его Седми носил не часто. И то была проходящая по лбу широкая, золотая мелко плетеная цепь, на которой, словно на пирамиде восседали такие же цепи, где однако каждое последующее звено меньше в обхвате предыдущего, заканчивалось и вовсе едва зримым овалом.

– Так всегда, Дажба совсем юн… Круч дитя… – все также недовольно отозвался Седми и туго вздохнул, судя по всему, он не желал спорить с решением Першего, коего слушался безоговорочно. – Придется лететь мне, одначе с Асилом мне сложно общаться.

– Я понимаю, мой милый, – все также мягко протянул Небо, стараясь смягчить досаду сына и радуясь, что он выполняет нужное. – А теперь надобно решить, кто из людей поедет с тобой. Девочка моя, – голос Небо и допрежь мягкий и вовсе стал ласково-любезным. – Я просил тебя вместе с Воителем определиться в выборе главы войска, вы это сделали?

Девушка немедля шевельнулась под боком Бога и чуть слышно вздохнув, ответила:

– Мы придумали только название войвода… То есть тот кто войско водит. А с главой так и не сошлись, потому как Воитель предложил Граба, – и плечики Влады слегка всколыхнулись. – А я предложила Рагозу.

Поздно вечером Владелина вышла из избы на двор. Тот самый зов, который она слышала почасту, многажды увеличился за последние несколько недель. По первому выпорхнув из носа мощными струями крови, томлением в голове и несколькими днями проведенными в ложе, так плоть сама того и не ведая отреагировала на прилет Першего в Млечный Путь. На дворе еще вроде бы и не слишком стемнело, так лишь закатилось солнце и окрасило голубизну неба в пепельные полутона. Чудилось, еще не вступила в полную силу ночь, да и день поколь не сдавал свои позиции. Посему та дымчатость, пролегала широкими полосами, укрыв… не сменив, а всего-навсе укрыв собой полотно голубого свода. Девушка остановилась в нескольких шагах от березки, что трепыхая листвой росла подле скамейки и воззрилась в небеса. С запада та чудная дымчатость точно поигрывала золотыми огнями света оставшегося или позабытого солнцем, и, любуясь той красотой, девочка, замерши, прислушивалась к едва ощутимому движению звука, в коем иноредь проскальзывало дуновение зова.

– Владу! – внезапно окликнул ее Граб, в смурном облике Земли, словно выступив из ниоткуда.

– Фу.., – вздохнув, проронила юница и повернув в сторону мальчика голову недовольно зыркнула на него.

За прошедший год девушка достаточно отвыкла от общения с отроками. Вещунья Мудрая, по распоряжению Богов, переключила интерес девочки от общения со сверстниками на себя, с тем выстроив мощную стену меж ними и ей. И Владелина уже не нуждалась в беседах, связях с мальчишками. Она не ходила на Ребячий мешок, не посещала праздники, ночные гуляния ребят и все то, что раньше составляло ее жизнь. Потому приход Граба, такого рослого с крепкими широкими плечами и размашистыми ладонями, с его несколько малой в сравнении с телом головой, где дюже беспорядочно лежали светло-русые, жидкие волосы несколько взволновал и удивил девушку.

– Ты напугал меня, Граб, – добавила она погодя и воззрилась в лицо парня с небольшим таким невзрачным вздернутым носом и пухлыми, алыми губами.