Трудно в сказке без подсказки

– Какой смешной уродец! Кто это?

– Твой воспитатель и наш родственник, архивариус Спиридон, – строго сказала Берта. Было заметно, что ей неловко за поведение Белоснежки.

– Воспита-а-атель! Очень надо! – фыркнула девочка. – А эти малыши откуда взялись? – она указала на молча разглядывающих её двойняшек.

– Мы не малыши! – не выдержал Иван.

– Мы путешествуем, – красноречиво глянув на него (не заводись, чего ты?!), поддержала беседу Марья. Ей Белоснежка совсем не понравилась, уж очень заносчивая, но девочка решила быть вежливой. – Я – Марья, брата зовут Иван. А ты – Белоснежка, да?

– Конечно, Белоснежка, кто же ещё?! Это каждому понятно! – отрезала воспитанница гномов и, морщась, взялась за ложку. Ела она так, словно делала всем одолжение. Гномы, убедившись, что нападать на их сокровище никто не собирается, тоже продолжили трапезу.

Когда все наелись и тарелки (кроме Белоснежкиной) опустели, бородатый гном, снова принимая бразды правления, скомандовал:

– Выставите посты на подходах к дому, а я пока побеседую с нашими… гостями! Белоснежка, ступай в свою комнату!

– Вот ещё! – фыркнула та. – Мне же интересно…

Тётушка Берта, не выдержав, ухватила отчаянно брыкающуюся воспитанницу за руку и потащила прочь из комнаты. Девочка верещала и вырывалась, но рука у местной домоправительницы была сильная, так что вскоре в комнате воцарилась тишина.

– Ну, так кто вы и откуда? – начал гном, в упор разглядывая то ли гостей, то ли пленников.

– Я – Спиридон, архивариус, прибыл сюда по вашей просьбе, для занятий с Белоснежкой, – с достоинством качнув развесистыми ушами, изрёк Спиридон.

– Допустим, – нехотя согласился бородач, похаживая перед сидящими в ряд на дубовой лавке детьми и заколдованным гномом. – А они тогда кто?

– Мы – дети, мы заблудились, – ответил за двоих Иван, тихонько ткнув Марью локтём в бок: мол, сиди и поддакивай! Та про себя возмутилась (ишь, какой хитренький! Ты типа главный, а я сиди и молчи?), но кивнула.

– Как будто дети не могут быть шпионами! – Гном, видно, уже поверил им, но не хотел сдаваться так уж легко. – Злая Колдунья коварна и хитра, она любого может заставить себе служить! Чем докажете, что ничего не вынюхивали, а?! – при этих словах он непроизвольно покосился на внушительный нос Спиридона. Тот, заметив это, вздохнул и отвернулся.

– Да не собираемся мы ничего доказывать! – отрезал Иван. – Мы правду говорим!

– Почём я знаю, правду или неправду? – пожал плечами бородач.

– Погоди, Деридуб, не наседай на них, – в дверях снова показалась тётушка Берта. – Я им верю. Это всего лишь дети, к тому же очень усталые и наверняка напуганные. Сам подумай: одни, в лесу, заблудились, а тут ещё и вы всей оравой…

– Слишком ты доверчива, Берта! – покачал головой Деридуб. Однако гномиха твёрдо стояла на своём:

– Конечно, времена сейчас тяжёлые, кто спорит… Только, если вот так никому не верить, и жить страшно. А Колдунье только того и надо, чтобы мы каждого шороха боялись и никому не верили.

Деридуб, раздумывая, оглядел прижавшихся друг к другу детей, молча взирающего на него Спиридона. Подумал – и махнул рукой:

– Может, и права ты, Берта. Ладно, отдохните с дороги, утро вечера мудренее. Завтра поговорим…

И действительно, за окном уже совсем стемнело, а они и не заметили.

– Идите за мной, я покажу вам, где вы будете спать, – скомандовала Берта. Двойнята и архивариус молча потянулись за гномихой, радуясь возможности отдохнуть. Тётушка толкнула одну из дверей, демонстрируя маленькую, но уютную комнатку с двумя кроватями:

– Вот, устраивайтесь. В тесноте, да не в обиде, так ведь?

Иван и Марья дружно кивнули, Спиридон учтиво провозгласил:

– Благодарю вас с заботу и доброе отношение, добрейшая госпожа Берта!

Гномиха слегка зарделась, видимо, похвала была ей крайне приятна, и проговорила:

– Отдыхайте, хватит с вас на сегодня переживаний… А если что не так, не держите обиды. Мы, гномы, гостеприимный народ, только сейчас такие дела вершатся, что поневоле кругом враги мерещатся…

Все трое уверили её, что всё понимают и нисколько не обиделись. Добрая гномиха ушла, оставив на столе зажжённые свечи в затейливом подсвечнике, видимо, чтобы детям было не страшно засыпать. Напрасные опасения: Иван и Марья заснули, едва коснувшись головами мягких, хорошо взбитых заботливыми руками подушек. Следом засопел и Спиридон…

…А среди ночи Иван проснулся, словно толкнул кто. От свечей остались одни огарки, однако лунного света было достаточно, чтобы разглядеть, как Спиридон на цыпочках крадётся к двери. По коридору послышались осторожные шаги… Недолго думая, сын архимага быстро оделся, сунул ноги в кроссовки и двинулся следом за архивариусом.

Глава 7

Спиридон тенью скользил по коридору, поминутно озираясь по сторонам, так что у следящего за ним мальчика вскоре отпали всякие надежды на то, что почтенный гном совершает вечерний моцион по каким-то личным надобностям (тем более, что всё необходимое для экстренных нужд обнаружилось в комнате, под кроватями, они с Марьей ещё хихикнули по этому поводу). Иван крался следом за гномом, стараясь ступать совершенно бесшумно, как отважный вождь апачей (мама читала им с сестрой не только сказки, так что в индейцев вместе с Серым Волком они играли не раз, а сейчас, гляди-ка, пригодилось!) Между тем впереди замаячила преграда в виде восседающего на табуретке гнома. Иван, приглядевшись, узнал того самого настырного коротышку, что так рьяно осаждал их на поляне. Страж свесил голову на грудь и раскатисто похрапывал. Спиридон на секунду замер на месте, видимо, пытаясь оценить навскидку, насколько крепок сон горе-охранника. Видимо, результаты его не устроили, поскольку он извлёк из кармана коробочку, раскрыл её перед самым лицом гнома и дунул. В воздух взвилось облачко серебристой пыли, запахло чем-то сладким, мальчик едва сдержался, чтобы не чихнуть, так что пришлось зажать нос. Гном, бормотнув что-то грозное, привалился к стене поудобнее и захрапел уж совсем отчётливо. Спиридон, убедившись, что препятствовать в задуманном деле местная охрана ему не сможет, обошёл сладко спящего коротышку и вошёл в комнату, прикрыв за собой дверь.

Иван уже сообразил, что так тщательно охранять здесь могли только одного человека… Белоснежка показалась ему вредной и достаточно противной девчонкой, но из личного опыта мальчик знал, что они, то есть девочки, все далеко не сахар, исключение составляла разве что его собственная сестра, да и на неё порой находили приступы супер-противности. К тому же сейчас Белоснежке явно угрожала опасность, а он здесь – единственный мужчина, поскольку брать в расчёт дрыхнувшего на табурете гнома явно не стоило… Конечно, можно было бы позвать на помощь, но времени на это не было, и Иван принял решение, показавшееся ему разумным и правильным: он решительно распахнул дверь и ворвался в комнату, грозно выкрикивая:

– А ну, не трогай её, предатель!!!

Спиридон, в это самое мгновение производивший какие-то пассы возле кровати спящей девочки, вскинул обезображенную голову и прошептал:

– Беги отсюда, пока не поздно, слышишь?! Ты ничем не поможешь, только сам в беду попадёшь.

– Ага, испугался! – Иван сделал ещё пару шагов по направлению к архивариусу, на ходу придумывая, каким бы заклинанием в него половчее запустить…

– Всё. Вот теперь – поздно! – с отчаянием в голосе произнёс Спиридон, и Иван почувствовал, что куда-то проваливается вместе с частью комнаты, спящей Белоснежкой и предателем-Спиридоном…

… В ту же секунду Марья открыла глаза. Ей приснилось что-то страшное, вот только она никак не могла вспомнить, что именно. Что-то про Ивана. Кажется, он попал в беду, а она не знала, как его спасти. Девочка повернула голову, ожидая увидеть рядом смирно спящего мальчика. Никого… Перевела взгляд на соседнюю кровать, убедившись, что и Спиридона в комнате тоже нет. Дальше Марья раздумывать не стала. Вскочив с постели, девочка вылетела из комнаты и понеслась по коридору, криком поднимая на ноги весь дом:

– Иван! Ва-а-а-аня-а-а-а-а! Ва-а-а-а-нечка-а-а-а!!!!!!

… – Ты чего понаписала?! – взвился Серый Волк, едва успев дочитать последнюю строчку. Стас остановил его жестом, вглядываясь в лицо Леи. Магичка подняла на них широко открытые серые глаза, в которых сейчас плескалась тревога пополам с недоумением:

– Я… я не это хотела написать!!! Оно… само пишет!

Серый Волк оглядел обоих, оценивая масштабы катастрофы, и схватился за голову:

– Экспериментаторы, блин! А я знал, знал, что это добром не кончится!!!

– А ну, нишкни! – цыкнула на него Баба Яга, осторожно протянув руку с крючковатыми пальцами к перу. Дотронуться не успела, Лея отдёрнула руку, причём выглядело это так, словно не она управляет пером, а перо ею. – Говори, что чувствуешь!

– Не слушается… Будто живое! – магичка, закусив губу, попыталась вывести на листе новую строчку, однако заартачившееся перо мстительно вывело пару загогулин. – Стас… Что делать?!

– Перестать паниковать, – архимаг всё это время внимательно вглядывался в раскапризничавшийся артефакт, пытаясь определить причину происходящего. Что-то там было… некая посторонняя сила вмешалась сейчас в ход событий, вот только кто или что, пока невозможно было понять. – Попробуй вытащить их оттуда. Сможешь?

Лея, не говоря ни слова, склонилась над страничкой. Однако все её усилия оказались тщетными: волшебное перо только впустую царапало бумагу, не оставляя на ней следов. В избе повисло тягостное молчание, было слышно, как тяжело, с присвистом, дышит Волк.

– Так, – Стас почувствовал, что его боевая магичка уже близка к тому, чтобы сорваться, и неожиданно для всех широко улыбнулся, при этом в лице у него появилось что-то мальчишеское. – Что-то мне тоже приключений захотелось… Засиделся,понимаешь, пора и поразмяться… Однова у тебя уже получилось, глядишь, и сейчас кривая вывезет… Давай, сказочница, пиши!