Древняя душа. Драконы и Падшие

Хотела сказать, что это довольно странные имена, но промолчала – мне ли, бывшей принцессе с непроизносимым именем, такое говорить.

– Асатар – младший, непутевый. – Продолжила женщина, начав поливать растения из лейки. – На уме только девочки, выпивка, игры да шалости. Аматара, среднего, ты знаешь, он музыкой увлечен, руководит нашим хором.

Так вот что это за куча бумаг, что он все время прижимает к груди! Теперь ясно.

– Кстати, в последнее время Аматар что-то зачастил в храм, – настоятельница усмехнулась, а я предпочла сделать вид, что увлечена посадкой цветов. – Ну, и остался у нас Алатар, старший брат, правящий принц.

– То есть он король?

– Нет, детка. У нас главный – Император по имени Валах. В обличии силы это огромный черный дракон. Нрав у него тяжелый, но его ярость сглаживает Императрица Шаина, супруга, белая драконица, мать трех принцев.

– Но почему тогда принца называют правящим? – я запуталась.

– Потому что он правит миром.

– А что тогда делает Император?

– Черный дракон Валах правил долгое время. Но у них так заведено – когда начинают ощущать, что пришло время, уходят. Куда – никто не знает. Зачем – тоже. Но если что-то случится – чрезвычайно серьезное – могут вернуться и навести порядок. – Глаза Цеты заискрились смехом. – Кстати, драконы вылупляются из яиц!

– Серьезно? – я даже села на попу от удивления. – Как это?

– Дети у них редкость. И чем старше драконы становятся, тем меньше шансов на потомство. Драконица вынашивает малыша как обычная женщина, но рожает только в обличии силы, так заведено!

– То есть они откладывают яйца, как курицы. – Хихикнула я и тут же смутилась под укоризненным взглядом настоятельницы. – Прости.

– Роды всегда долгие и мучительные. Но самое интересное начинается потом. Даже у простых драконов малыш сразу не вылупляется, а уж у правящей династии вообще отдельная история! Будущие правящие принцы спят в яйце, пока их отец, Император, не почувствует, что пришло его время уйти. Тогда кахары проводят обряд Пробуждения, и принц со своей нареченной вылупляются.

– Нареченной?

– Да, когда Императрица понимает, что носит яйцо – а в нем всегда мальчик, кахары ищут другую беременную драконицу. Это долгое, сложное дело. Редкая кахара может определить, кто в утробе простой драконицы – точно ли девочка.

– Представляю – вылупляется принц и, вместо его нареченной, еще один принц!

– Упаси, Богиня! – Цета покачала головой. – Не завидую кахаре, которая так ошибется! Так, мы отвлеклись. Когда пара найдена, драконица и Императрица проводят все время вместе, даже рожают одновременно. Яйца хранят в особом месте, где их всегда охраняют и ухаживают особым образом. Принц и его нареченная спят в них, связанные навсегда. Когда приходит время, они вместе появляются на свет, растут, воспитываются, проходят нужное обучение, а когда достигают нужного возраста, приносят клятвы верности Богине Офель и становятся мужем и женой. И убедившись, что правящий принц готов принять власть, Император с Императрицей уходят.

– Как все интересно!

– Принц Алатар и его супруга Алатара – да, такие им дали имена, принесли благоденствие в наш мир. Давно не было стычек с Владыками воды, неурожаев, бедствий и болезней. Подданные их любят.

– В этом мире все так сложно!

– Это только кажется. – Женщина поднялась и отряхнула подол. – Идем, детка, скоро небо покажет свой светлый лик.

Мы направились к вратам храма. Небо покажет свой светлый лик – значит, что скоро выйдет светлая луна. Темный лик – выход темной луны соответственно. И как Цета определяет, интересно? Мне лично кажется, они выкатываются на небосвод, когда им заблагорассудится! Так и не поняла, в какой последовательности это происходит, хотя женщина долго объясняла.

– Еще одну кружку украли, настоятельница! – пожаловалась одна из послушниц, едва мы вошли в храмовый двор. – И уж давненько!

– Что поделать. – Цета пожала плечами. – Какую уж уводят?

– Пятнадцатую!

– Проооо-ос-тите! – раздался вой за нашими спинами. Бродяжка в лохмотьях, прихрамывая, подошла к нам. – Возьмите! – она вытянула вперед грязные руки, что сжимали железную кружку. На пальцах вздулись желтые волдыри, что причиняли, наверное, сильную боль. – Возьмите! Прикажите выпороть, все вытерплю, только снимите проклятие!

– Ты обокрала Офель, – Цета сложила руки на груди, сурово глядя на девочку. – У нее и проси прощения, не у нас.

– Жжжеее-ооотся! – проскулила бродяжка, глядя на нее как побитая собака. – Сил никаких нет, жжется! Заберите!

– Не могу. Носить ее будешь с собой, пока не выжжет она всю скверну с души твоей. Как перестанет жечь, приходи.

Подвывая и вытирая сопли рукавом, бродяжка ушла.

– Это на самом деле проклятие? – прошептала я.

– Нет, конечно! – женщина расхохоталась.

– Но она же говорила… И ожоги видно было!

– Это не кружка ее жжет, а собственная совесть.

– И что с ней будет?

– С кружкой?

– Нет, с бродяжкой.

– Или сгинет где-то, или у нас появится новая жрица. – Цета улыбнулась.

– Настоятельница! – новый вопль взорвал двор.

– Что еще стряслось? – мы пошли на крик и увидели перепуганную девушку, что тыкала пальцем на ступеньки храма. – Богиня Офель! – потрясенно ахнула Цета, увидев корзинку, в которой лежал карапуз. – Подкидыш! – Мы склонились над ним, глядя на малыша. Серая кожа, глаза разного цвета, на головке белые волосы и… рожки! – Полукровка, бедняга.

– Ох, что творится! – послушницы отшатнулись.

– Полукровка? – переспросила я.

– Да, детка. – Женщина кивнула, с грустью глядя на малыша. – Видишь, кожа цвета воды под темным ликом небес – это кровь аек, как и перепонки между пальчиками, рожки и белые волосы ему от Драконов Владык суши достались, ушки длинные и один глаз от горного народа – слуг Владык суши, другой от людей.

– То есть, он все народы в себе собрал?

– Нет, слава Богине! Только не хватало!

– Почему?

– Потому что пророчество есть – как появится полукровка, в котором все народы сольются, сгинет мир, небывалые бедствия обрушатся на него! И падут Драконы, Владыки суши и Владыки воды.

– Защити, Богиня! – заахали послушницы.

– Потому и не любят у нас таких, в ком несколько кровей. – Продолжила Цета. – Впрочем, они и выживают-то редко. – Она глянула на малыша в корзинке, что едва дышал. – Да и этот не жилец.