Мне нельзя тебя любить, оборотень

Когда-то я была против, чтобы первому ребенку оборотней оставили жизнь. А теперь рада, что не вмешалась тогда и не отправила это отродье на тот свет. Ведь такой ладный мальчик вырос! И он принесет мне столько удовольствия!

А начнет прямо сейчас!

Себастьян

Вот всего ожидал – дочку ростовщика фигуристую, жену мясника затейницу, даже внучку мыловара, которая меня давно обхаживает, увидеть в этом постоялом дворе, но уж точно не Лавию! С ее-то репутацией ледяной девы, которая ненавидит плотские утехи и всех за них шпыняет! Парни шутят, что своей служанке Лавия кое-что зашивает суровыми нитками, а та швы разрезает и снова греховодничает.

Но на кровати возлежала, иначе и не скажешь, именно она! Не пойми во что одетая, хотя, скорее уж, раздетая, со всеми прелестями наружу. А взгляд такой, будто она уже, как самка богомола, которые жрут своих мужиков после спаривания, высматривает, куда в первую очередь укусить.

Мама, роди меня обратно, что же делать? Сбежать? Судя по всему, не поможет, догонит и все равно обесчестит – дамочка настроена серьезно. Она решила, что у нее сегодня будет секс, и мое мнение, очевидно, ее ни капельки не волнует.

– Закрой дверь, если не хочешь, чтобы все увидели, как тебе повезло, – пропела ведьма.

Я оглянулся, в тщетной надежде, что в коридоре окажется кто-то мне на замену, но увы, там лишь дед поднимался по лестнице – такой древний, что уже и позабыл, поди, когда свою бабульку радовал в последний раз постельными подвигами. Попал ты, оборотень, попал!

Вздохнул, толкнув рукой скрипучую дверь. Та причмокнула, закрывшись. Лавия тоже, казалось, вот-вот причмокивать начнет – ее жадный взгляд ощупал меня всего, заставив почувствовать себя голым. Встав с кровати, она направилась ко мне. Стоило огромного труда сдержаться и не отступить назад.

Когда-то в босоного-сопливом детстве я, маленький оборотень, имел наглость не уступить дорогу скунсу, за что был жестоко и вонюче наказан. Вот высшие силы свидетели, сейчас счел бы за счастье «благоухать», как тогда, лишь бы перестать быть желанным этой дамочке!

– Что, никак не можешь поверить в свое счастье? – она истолковала мой столбняк по-своему. – Не тушуйся, волк, будь собой! – выдохнула ведьма мне на ухо и прижалась всем телом.

Сколько притирок ты на себя вылила, женщина? Едва не расчихался, а глаза наполнились слезами, потому что сильные запахи для оборотней – как лимоном брызнуть в морду кота! Этой мадам бы вот чем брызнуть и куда, чтоб в покое оставила, а? Скипидаром бы в то самое место, которое она мне весьма навязчиво предлагает!

Я улыбнулся, представив, как она завыла бы от переизбытка ощущений, но Лавия начала меня целовать. Неумело, но очень старательно. Вздохнул, признавая поражение – отбрыкаться не получится. Значит, придется отлюбить.

Протяжно выдохнул. Ох, тяжкая мужская доля! Женщины, как говорится, не всегда хотят, но всегда могут. А мужчины всегда хотят, но не всегда могут. Но у меня вариантов нет. Придется смочь.

Лавия

Он судорожно выдохнул, когда я прижалась к нему. Едва сдерживается, видимо! Такой жесткий – одни мышцы ведь! И мне так хочется, чтобы он со мной тоже был жестким, не нежничал!

Словно почувствовав желания своей госпожи, мой волк сжал так, что косточки затрещали, а потом в миг уронил на кровать. Не успела опомниться, как раздел. Кажется, драгоценный пеньюар придется выбросить, ведь парень в порыве страсти его попросту порвал!

Это еще больше зажгло меня. К счастью, Себастьян оказался очень напористым, живо перевернул меня на живот. Как он понял, что именно таким я его и хочу – властным, даже жестоким? Чтобы был как животное, яростное, грубое, любящее меня во всю мощь!

Я кричала, стонала, извивалась под ним, моему волку даже пришлось зажать мне рот рукой. Все равно, пусть все слышат, как нам хорошо вместе! Никто никогда так не обращался со старшей дочерью Маат, а оказывается, это умопомрачительное удовольствие, на грани с болью, принадлежать такому дерзкому мужчине!

Когда страсть схлынула, и мы остались, тяжело дыша, лежать на кровати, каждая пора на моей коже горела. Наверное, на ней, такой нежной, останутся синяки и царапины. Ну и пусть, они все равно не успеют зажить до нашей новой встречи!

Себастьян

Если надо что-то сделать, то молчи и делай. Вот я так и поступил. Повалил ее на кровать, которая оказалась еще скрипучее двери, сорвал одежду, которая разъехалась в клочья, и молча принялся за дело. Думал, если буду грубым чурбаном, больше Лавия меня не захочет. Но, по иронии судьбы, просчитался – оказалось, дамочка именно этого и жаждала, чтобы ее жестко трахнули без всяких нежностей.

Подо мной извивался самый настоящий вулкан. Ощущение, что забрался на норовистого быка, который в любой момент может взбрыкнуть и растоптать. Видимо, сказались долгие годы воздержания. И угораздило же эту мамзель возжелать именно меня!

Закончил и откинулся на спину, тяжело дыша. Иронично, но именно я сейчас чувствую себя как девственница, над которой жестко надругались в первую брачную ночь. Покосился на Лавию, которая перевернулась на спину. Судя по ее довольной улыбке, дамочке все пришлось по душе. Похоже, я влип.

– Тебе понравилось? – совсем как обычная женщина промурлыкала она, но пристальный взгляд, лезущий в самую душу, напомнил, что со мной в постели все-таки ведьма.

– А кому такое может не понравиться? – увильнул от ответа и, ухмыльнувшись, поднялся.

– Ты куда? – разочарованно протянула она, приподнявшись на локте.

– Госпожа Лавия, у меня работы невпроворот, – тут же отступил к двери, на случай, если она опять вскочит с постели. – Приходится делать не только приятное, но и необходимое.

– Когда мы наедине, можешь звать просто по имени, – милостиво разрешила женщина, и я мысленно выругался – так и есть, она не намерена оставлять меня в покое.

Ладно, сейчас главное – сбежать, а уж с последствиями будем разбираться потом. Я выскользнул за скрипучую дверь и сморщил нос – весь провонял розами и ванилью, готов, как свиньи, что попадались сегодня по дороге, в любой грязи вываляться, лишь бы избавиться от этого запаха!

Впрочем, в грязи меня уже вываляли – на шелковых простынях, только что. Но расскажешь кому, посмеются, не поймут, еще и упрекнут, что обнаглел. Впрочем, не привыкать, всегда все держу в себе, не знакомя мир с истинным Себастьяном. Да и не рвется никто особо узнавать меня настоящего. Я реальный никому не интересен.

Глава 2. Золотая рыбка

Сильвия

– Куда ты, дочка? – окликнула мама, когда я уже направилась к двери.

– К озеру, – ответила, обернувшись и посмотрев на нее. – А что? Ты хотела дать мне какое-то поручение? Тогда могу сходить позже.

– Нет, милая, иди. Отдыхай пока.

– Хорошо. Но как понадоблюсь, зови.

– Скоро позову, – она улыбнулась.

Почему у мамы такая грустная улыбка? Может, все-таки лучше остаться? Сделала шаг к ней, но та замахала руками, приговаривая:

– Иди, Сильвия, иди.

Вышла на крылечко и обо всем забыла. Такой денек прекрасный сегодня! Тепло, птички поют, небо высоченное сияет голубизной, будто кто-то как следует отдраил его от той хмари цвета голубиного крыла, что вчера сыпала зловредным дождиком до вечера, не давая хозяйкам просушить белье.

А солнышко тем временем прикорнуло подремать в облаке – пушистом, как крепко сбитые яичные белки под умелыми руками нашей поварихи Нины. Потому тепленько, но зноя нет, духота не стоит в воздухе, вынуждая каждую живую душу искать спасительный тенек, где можно сидеть, тяжело дыша и жалуясь на погоду.

Я зашагала к озеру, слушая стрекот кузнечиков. А вот и голубая гладь, посеребренная мелкими чешуйками от доброго, мягкого ветерка. Расположилась на травке у самой воды, жалея только об одном, что Дженни с собой не взяла.

Но малышка с недавних пор взялась за новорожденными козлятами присматривать, и отнеслась ответственно, ее теперь от этих малышей не оторвать. Все бы ничего, только Лавия постоянно ворчит, что дочка пропахла навозом. А на самом деле девочка пахнет сеном и кипяченым молоком с пенкой, которым поит своих козляток.

Что ж, я и одна скучать не стану. Подставила лицо рассеянным солнечным лучам, глянула по сторонам и оголила ноги. Совсем скоро зачастят дожди, начнет подползать холод, надо пользоваться такими изумительными деньками!

Время потекло вокруг, неспешное и невозвратное. Почему-то вдруг подумалось, что все это, вокруг – такое привычное и прекрасное, не вечно. Как говорит мама, все течет и изменяется. Когда-то и мы уйдем в вечность, и поселения нашего не будет. А что придет взамен? Я приставила ладонь козырьком ко лбу, пытаясь разглядеть, что мелькает в воздухе над озером.

Огромные дома из камня, высокие, будто десяток наших один на другой поставили. Да куда там, несколько десятков! По широким дорогам коробки разноцветные бегают, на колесах, как у телег наших. И все сияет, переливается!

Моргнула, исчезло. Что это было? Сердечко забилось часто, как у перепуганной зверушки. Неужели… видение? Ведь никогда раньше ничего подобного! Да и с чего бы, я уж привыкла, что магия младшую дочь Маат не особо жалует, все это знают, не секрет.

Некстати вспомнился Феникс, который упорхнул с листов гримуара моей матери после того, как прочитала заклинание. Может, все-таки я не такая уж бездарность? Стрельнула глазками по сторонам, потом затаила дыхание и повела рукой, шепча слова чар, которые мне никогда не давались, хоть тресни, на уроках ведьмовства.

Ой. Замерла, глядя, как с кончиков пальцев сорвалась золотистая пыльца и, долетев до водной глади, превратилась в золотую рыбку. Вильнула вуалью шикарного хвоста и бульк, нырнула в озеро!