Шут. Книга I

– Наверное, лучше обрезать, – сказал Шут с сожалением. – Я сбегаю за ножом.

Стремительно и тихо он умыкнул с кухни короткий тупой резак и вернулся обратно так быстро, что Элея удивленно ахнула.

– Давай это сделаешь ты… – попросила она тихо. – У меня рука не поднимается… Последний раз меня стригла мама, когда я приносила обет верности нашему народу…

Шут кивнул и одним движением укоротил косу, доходившую до пояса, на целый локоть. Теперь ее без труда можно было укрыть под плащом.

– Как легко… – промолвила Элея, осторожно проводя рукой по голове. – Даже приятно… Что ж, все к лучшему: у меня теперь нет служанок, чтобы мыть и чесать такую гриву.

– Ага, – сказал Шут, а про себя подумал: «Зато у новой "королевы" будут волосы что надо!» С помощью Элеи он споро надел платье, а косу прицепил под капюшоном так, чтобы она свисала спереди и сразу же бросалась в глаза. В опасной ситуации это позволит отвлечь внимание на себя.

Уходили они тихо, через черный ход в задней части гостиницы, который вел прямиком к конюшням. Хирга уже выводил лошадей, и те тревожно фыркали – им передалось волнение людей.

В мужском костюме Элея с легкостью оседлала свою кобылу, Шут же, напротив, изрядно повозился, прежде чем смог управиться с многочисленными юбками королевского платья. «И как дамы их носят, – думал он, расправляя подол, чтобы не было штанов под ним. – Это же с ума сойти – всю жизнь таскать на себе столько лишних тряпок!» Вдобавок платье было ему порядком узко в плечах и груди, едва вдохнешь в таком.

С постоялого двора вышли цепочкой: сначала Шут, потом королева, Хирга замыкал их маленький отряд. Когда до причала осталось миновать лишь пару домов в переулке, Шут знаком велел своим спутникам остановиться. Поманил к себе Хиргу.

– Оставь лошадь здесь и ступай вперед, – велел он шепотом, – тебя никто не знает. Проверь все ли спокойно, нет ли засады… – Шут проводил мальчика глазами, пока тот не исчез за поворотом, затем перевел взгляд на королеву. Элея была бледна, но держалась решительно. Упрямо сжала губы, высоко подняв голову. Перед самым выходом из комнаты на постоялом дворе Шут, блеснув своим балаганным опытом, основательно изменил лицо королевы: используя одну только каминную золу, превратил ее в хмурого южанина вроде Хирги. Нарисовал угольные брови и синяк под глазом, заострил скулы и подбородок. По его мнению, Элея выглядела великолепно, никто не признал бы в ней сейчас королеву.

– Ваше Величество… – негромко попросил он, – будет лучше, если вы перестанете сидеть так ровно и держать голову столь гордо… Это не свойственно простолюдинам… – Сам он, наоборот, постарался перенять осанку и манеры королевы: если им все же не повезет и у причала будет засада, никто не должен усомниться который из всадников – Элея.

Время тянулось, точно налипшая на зуб карамель. Медленно и невыносимо. Шут успел проводить взглядом несколько крыс, перебегавших от дома к дому, и тощую кошку с отвисшими сосками, что кралась вдоль канавы.

Хирга возник, как всегда, неожиданно и вовсе не там, где его ждали: выскочил из какого-то темного переулка за спиной у Шута. Глаза – что две плошки, полные страха.

– Они ждут! Господин Патрик, они там! Стражники! Много! – мальчик вцепился в сбрую своей пегой лошадки, пытаясь унять дрожь в руках.

Шут сжал челюсти, так что желваки заходили на скулах.

Значит, все-таки погоня успела за ними…

– Сколько? Говори!

Но Хирга так переволновался, что едва мог совладать с собой.

– Ну… Там… Десять! Не меньше!..

– Точнее, болван! Подумай! Тебя учили считать или нет?! – Шут редко бранился, но им тоже овладел страх.

Мальчишка беззвучно задвигал губами, вспоминая.

– Восемь! Я насчитал восемь. Все того… при мечах… и один лучник. Стоят там у самого причала, где корабль, про который вы сказали, господин… – Постепенно Хирга взял себя в руки, и тихий голос его зазвучал ровнее. – Я… того… на него прошел, ну, как юнга… капитана спросил… Он говорит, чхать хотел на стражу, не указ они ему, коли заплатим, как договорено было. Только он теперь еще сверху требует. За риск. Пять золотых… И сразу сходни поднимет. Мы спрячемся, а в матросов лучник не посмеет стрелять. Он местный, его потом того… на полоски порубают. Только… как мимо вам проскочить… не знаю…

Шут вздохнул поглубже и прикрыл глаза.

Хотелось прочесть какую-нибудь хорошую молитву, но все они вдруг позабылись, только песенка Далы крутилась в голове. Еще один глубокий вдох.

Не бояться. Не бояться!

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Все. Пора.

Он снял с плеча свой мешок, протянул мальчишке.

– Тут деньги. Бери. Ты первый поскачешь. – Шут обернулся к Элее. – А вы, Ваше Величество, следом. Только быстро. Очень быстро. Стрелять они не будут, а задержать вас не успеют. Только не медлите на сходнях. Они попытаются загородить – скачите не глядя, умоляю вас! Отбегут, когда поймут, что вы не остановитесь.

Королева нахмурилась.

– Патрик, а ты?.. Что ты задумал?

– Да как и прежде решили, – Шут улыбнулся ей, скрутив страх в тугой жгут. – Прорываемся. Все будет хорошо! Хирга, пошел! – и он что было силы хлопнул обеих кобыл по крупам. А потом – спустя два удара сердца – рванул следом.

Выскочив на набережную, Шут сразу увидел этих стражников. Они стояли почти у самых мостков. Вернее, уже не стояли, а пытались последовать на корабль за королевой и мальчиком, что стремительным галопом ворвались на палубу «Болтуньи», не промедлив – хвала богам! – у сходней. Отскочившие в сторону от копыт лошадей, стражники уже ринулись на деревянный трап, выхватывая свои мечи, чтобы отпугнуть матросов, пытавшихся втащить сходни.

И тогда Шут завизжал.

Так громко и пронзительно, точно ему в штаны упала большая жирная мокрица. Стражники разом обернулись на этот истошный визг и сами взревели от радости:

– Да вот же она! Вот она! Держи! – Они забыли о паре «парней», уже скрывшихся в глубине корабля. Перед ними была королева.

А Шут стрелой летел через набережную и кричал дурным бабьим голосом:

– Отдавай концы! Отчаливай! Уходите! Уходите скорее! – Его уже окружили со всех сторон, кто-то схватил коня под уздцы, и гнедой, почуяв беду, отчаянно бил копытами, стараясь вырваться. Шут видел за спинами стражников, как медленно начал отходить от причала большой неповоротливый корабль капитана Улитки. Как несколько человек с оружием запоздало попытались остановить его… Увидел он и две фигурки на палубе, одна из них застыла у перил:

– Патрик! Пат… – А парусник, между тем, набирая скорость, все больше отдалялся от берега. Кому-то из матросов хватило ума увлечь королеву прочь с палубы, когда лучник на берегу уже натянул тетиву.

Шута стащили с коня, не грубо, но решительно. Заломили руки за спину. Стражники были незнакомые, не из королевской гвардии. Наверняка местные, ульевские. Но возглавлял их парень из тайкуров в традиционном черном наряде.

– Ишь ты! – бормотали вокруг Шута.– Бежать хотела!

– Да ты полегче! Королева все же!

– Какая она теперь королева…

– Пэм, куда ты веревку дел? Вяжи, да гляди не порань руки-то!

– Эй, братцы! Глянь, а чего руки-то такие странные?

– Ба! И впрямь! Да она ли это?

В следующий миг Шут лишился своего плаща вместе с косой. Треснуло по швам платье, раздираемое десятком рук.

– Это парень! Вот же ж демоны треклятые!!! А королева-то где?! – Восемь пар глаз уставились на него. И не было в этих глазах ничего хорошего… – Да кто ты такой?! А?!

Шут стоял среди разъяренных мужчин и глядел вслед уходящему кораблю… Кто-то толкнул его, другой стражник наотмашь ударил по лицу, разбив губу. Еще миг – и Шут оказался на земле, но преследователи королевы уже потеряли к нему интерес: поняв свою роковую ошибку, они бросились искать любое судно, чтобы плыть вдогонку настоящей Элее. Только один остался затянуть веревки на руках и ногах пленника. Невероятная суета захлестнула, казалось, всю набережную: кто-то кричал, кто-то бежал, искали капитанов, требовали отчалить немедленно. А Шуту – избитому и связанному королевскому дураку, лежащему с окровавленным лицом на холодных камнях набережной, – было спокойно, как в лоне матери. Он почему-то твердо знал, что никто не догонит его королеву.

Когда и стражники осознали это, когда они, отчаявшись найти поддержку среди моряков, вновь собрались вместе, Шут понял, что сейчас его будут бить. Нет, не до смерти, может даже не покалечат, но зло выместят хорошенько и без зубов оставят наверняка. Лежа лицом вниз и не в силах пошевелиться, он лишь молча смотрел на сапоги приближающихся стражников. Один из них пнул брошенные кучей обрывки платья. Другой в это время уже занес ногу, чтобы «приласкать» самого хозяина одежды – виновника всех проблем. Однако тайкурский воин остановил его жестом.

– Нет. Не надо. Что толку? Кости пусть палач пересчитает. Отвезем к королю. Может, это смягчит его гнев.