Большая книга ужасов. Самые страшные каникулы (сборник)

Бросившись в окно, он мгновенно, подобно стреле, достиг Бестиария и слился с ним.

Теперь настал черед Зойки. Свет, источаемый Бестиарием, сияние его серебряного меча и сверкающего щита слепили глаза. Сейчас она станет частью этого света! И она принесет ему победу!

Зойка отвернулась на мгновение, чтобы бросить последний уничтожающе-презрительный взгляд на жуткарей, которые так и не смогли одолеть ее своими страхами…

И вдруг увидела, что Зверопалый плачет.

Разноцветные слезы лились из его круглых черных глаз и стекали по гладкой, будто бы резиновой голове. И все зверопальцы – львы, крокодильчики собаки, обезьянки, птицы, – все они тихо, обреченно плакали, уткнувшись в лапки, лапы, плавники, крылышки, хвостики. Они даже перестали жевать!

Зверопалый утирал слезы загипсованной лапой, и Зойка вспомнила, что и кто там находится. Там Чертополох и его пчела, наказанные за то, что помогали ей. Как радовались они, когда встретились, как бросились друг к другу… А Зойка, увидев их, вспомнила Дюймовочку и эльфов и как мама говорила, что эльфы превратились в бабочек, стрекоз и пчел.

Эльфы… они тоже создание испуганного человеческого воображения? Кто-то увидел, как ночные бабочки порхают над цветами, испугался – и придумал эльфов? Или придумал без страха, восхищенно? Интересно, эльфы тоже исчезнут, когда Бестиарий с помощью Зойки – Вершины Ярости победит всех чудовищ? Жалко… А может, они все-таки останутся? Они ведь красивые и совсем не страшные.

И хорошо, если бы остался домовой, который живет в Шульпановке в доме прабабушки. Зойке он не показывался, но прабабушка уверяла, что раньше, когда прадед держал коня, домовой сивку очень любил и заплетал ему косички по ночам. И еще жалко картину, которая висит в прабабушкиной комнате. Там нарисованы русалки, которые ночью катаются в лодке по озеру и плетут венки из кувшинок. Мама всегда смеялась над этой «мазней», как она называла картину, а Зойка ее обожала. Она ее помнила всю жизнь, и русалок этих помнила, таких красивых, таинственных и нежных… если исчезнут русалки – а они ведь порожденье страхов тех людей, которые боялись утонуть, – то, наверное, исчезнет и их изображение на картине?

А Гарри Поттер и Волдеморт исчезнут? И не будет ни любимой книжки, ни фильма, который еще любимей? А «Лев, Колдунья и платяной шкаф»?! А сказки?!

То есть вообще все исчезнет?! Все непонятное, таинственное – а потому страшное? Исчезнет все самое интересное? Все, с чем в сказках борются храбрецы и от чего спасают красавиц, похищенных Кощеями Бессмертными и Змеями Горынычами?

Ну да, если не будет Кощеев и Горынычей, то не будет и храбрецов: ну зачем они, если не с кем бороться и побеждать? И сказка про Царевну-лягушку… она тоже исчезнет?

А про Бабу-ягу?!

Конечно, Зойка уже давно вышла из того возраста, когда читают сказки, но новое поколение, все эти первоклашки и детсадники – они даже не будут знать, кто такая Баба-яга?!

«Избушка-избушка, стань к лесу задом, ко мне передом!» – вспомнила Зойка.

Не повернется избушка, зови не зови…

Это ее почему-то доконало. Именно потеря избушки на курьих ножках вдруг показалась самой страшной потерей. Зойка наконец осознала, что произойдет, когда Вершина Ярости присоединится к Бестиарию и он победит.

Да, страх исчезнет, да, мир будет светел, добр и прекрасен… как пустынная, чисто выметенная дорога в никуда. По обочинам стоят пыльные деревья, которые не отбрасывают тени – ведь тени тоже можно испугаться, и нет ветра, ибо он носит степных и песчаных демонов.

Конечно, это классно, что можно будет не бояться ходить ночью на кладбище, но… Но, наверное, ночь тоже исчезнет – ведь именно ночью рождаются самые страшные призраки и снятся кошмары. Исчезнет ночь – исчезнет луна, на которую воют оборотни, исчезнут звезды, откуда прилетают злобные пришельцы, останется только один сплошной день без тьмы…

Жизнь без страха – это, наверное, здорово, только разве это жизнь?! Во что превратятся люди, если перестанут бояться, а главное – преодолевать свой страх? Не умрут ли они от скуки?

Нет! Зойка не хочет, чтобы страх исчез! Он необходим человеку! Жизнь – это борьба. Не будет борьбы – жизнь умрет!

– Ага… – тихо промурлыкал кто-то рядом. – Я так и знала, что этим кончится!

Кошкодуза подкралась совсем близко и с умильным выражением заглядывала в Зойкино лицо. А она вспомнила, как Кость называл Кошкодузу самой злой, хитрой и умной. Да, Кошкодуза видела Зойку насквозь!

– Вершина Ярости не имеет права на сомнения и колебания, – раздался ее сладенький голосок. – Ты больше не Вершина Ярости! Бессмысленная битва Бестиария будет длиться вечно, ведь мы снова непобедимы!

– Как так? – удивилась Зойка.

– Да так, деточка! Ты по-прежнему в нашей власти. И теперь мы не будем тратить время, стараясь тебя напугать. Теперь мы тебя просто уничтожим! Сотрем с лица земли! Ты даже испугаться не успеешь!

И Кошкодуза захохотала. Ей вторили Мать Страхов, Мертвый Труп и Страх.

Не смеялся только Зверопалый. Все его пальцы с жалостью смотрели на Зойку, дергаясь в разные стороны, делая лапками, ручонками и даже хвостиками какие-то знаки. Чудилось, они хотят ей что-то сказать, подсказать…

И вдруг Зойка догадалась. Зверопальцы подсказывают ей, что надо бежать. Да поскорей!

Она оглянулась. Кошмарные гипсовые бинты тихонько смыкали смертельное кольцо. Они подкрались уже совсем близко.

– Убейте ее! – взревела Мать Страхов. Бинты бросились вперед, но Зойка успела увернуться.

Она схватила обломок перил, валявшийся на полу, и изо всех сил ударила… по загипсованному пальцу Зверопалого!

Осколки гипса разлетелись в разные стороны, и Зверопалый радостно воздел палец, который оканчивался пышным цветком чертополоха.

Пчела взвилась с него, на миг зависла над Зойкой, взглянув ей прямо в глаза, а потом спикировала на нее так стремительно, что Зойка еле успела увернуться и кинулась бежать куда глаза глядят.

И перед ней вдруг распахнулась дверь – дверь на лестницу, дверь в подъезд!

Жуткари разочарованно взревели за ее спиной, но Зойка знала, что пчела не подпустит к ней погоню. Однако на пчелу надейся, а сама не плошай, поэтому она стремительно скатилась по лестнице до площадки между первым и вторым этажами, рядом с почтовыми ящиками и, почувствовав странный сладковатый запах, всем телом бросилась туда, где на стене красной краской был нарисован контур человеческой фигуры.

Стена мягко прогнулась, словно вертикальный батут, белесый кисельный туман преградил путь, но только на миг, и в следующее мгновение… в следующее мгновение Зойка увидела перед собой Юлечку Комарову, которая стояла в подъезде (в настоящем, подлинном подъезде, Зойка это сразу почувствовала!) рядом с почтовыми ящиками, таращила испуганные глаза и, словно щит, прижимала к груди какую-то толстую книгу в мрачной черной обложке.

Да, Зойка вернулась домой! Домой!

– Ты откуда взялась? – пробормотала Юлечка. – Тебя тут только что не было!

Не было, это точно, но откуда взялась – это невозможно объяснить ни Юлечке, ни кому-то другому, лучше и не пытаться.

Зойка оглянулась. Красная фигура со стены исчезла.

Дверь закрылась.

Ну что ж… Значит…