Большая книга ужасов – 63 (сборник)

– Ну так ведь вы сказали, что племени невров больше нету, – перебил я. – Какие ж тут могут быть потомки?

– Потомок – это не обязательно сын или внук, – улыбнулся Ликантроп. – Потомок – это может быть прапрапраправнук в десятом иди даже сотом колене. Понимаешь, Антон, невозможно перестать быть невром. Можно об этом не знать, но не быть им – нельзя.

– То есть я, типа, невр? – хмыкнул я недоверчиво.

– Это именно так, – кивнул Ликандр.

– А по какой линии, материнской или отцовской?

– Отцовской.

– Значит, мой папа тоже невр? – недоверчиво протянул я. – И он тоже волком оборачивался? Слабо верится…

– Если ты говоришь про Григория Васильевича, – сказал Ликантроп, – то он всегда был и будет человеком. Никто из его предков не принадлежал к племени невров.

– Вы что?! – так и взвился я. – Он не принадлежал, а я принадлежу?! Вы что, хотите сказать, что он мой не родной отец?! Да я на него похож – вылитый!

И осекся. Вдруг в памяти зазвучало уханье совы-карги:

«Если женщина поест мяса того зверя, которого убил волк, а потом у нее ребенок родится, то и он тоже рано или поздно, когда час его пробьет, волком взвоет и в шкуру оденется. Твоя матушка мяса поела. Потом тебя и родила. Два отца у тебя: один – человек, другой – волк. Как же тебе было не обернуться?!»

– Вижу, вспомнил, что тебе Ноктуа говорила? – понимающе кивнул Ликантроп.

– Мне это ведьма говорила! Сова! – возразил я. – Какая еще Ноктуа?

– Имя ведьмы – Ноктуа[7 - Ноктуа (лат.) – сова.]. На одном из древнейших колдовских языков это и значит – сова.

Я сразу вспомнил Гатику. И вдруг спохватился:

– А откуда вы знаете, что мне говорила сова… ну, эта Ноктуа?

– Да ведь я ведливый, – усмехнулся Ликантроп. – Ведомо мне много.

– И небось ведаете, кто тот волк… и почему я вообще… зачем… и как мне обратно… обратно как…

Язык у меня заплетался от волнения и страха.

Знает ли он, как мне обратно вернуться? Как человеком снова сделаться? Наверное, знает, если такой уж ведливый, как уверяет. Но скажет ли мне?..

– У твоего предка-невра, который в незапамятные времена навсегда обернулся волком, – спокойно, словно сказку рассказывал, начал Ликантроп, – через тысячелетия появился потомок по имени Герро. Волк, который и сам не знал, что в числе его предков были люди. Память о прошлом дремала в его крови. Однако у его сына по имени Ярро она обострилась. Его мать Барра – собака, сбежавшая от людей. Поэтому, кстати, ты умеешь лаять и на шкуре у тебя белые пятна. Ярро думал, что ненавидит человека за обиды, нанесенные матери, а на самом деле он ощущал желание служить человеку, заботиться о нем – и, чувствуя свое родство с ним, быть рядом с ним в той битве, которую и по сей день ведут потомки невров со своими исконными врагами – чудовищными колдовскими тварями, потомками Ехидны.

– К-кого-кого?! – от изумления я начал заикаться.

– Да-да, не удивляйся, – кивнуло мне отражение Ликантропа. – По преданию, скифы были порождены Ехидной – наполовину девой, наполовину змеей. Некоторые из них тоже стали чудовищными злыми колдунами и ведьмами – такими как Ноктуа. Эти твари, сохранившие и в мире мертвых страшные змеиные способности своей праматери Ехидны, иногда, в определенные промежутки времени, закономерность которых зависит от многого, в том числе и от звездных течений, ополчаются против своих бывших врагов. Им все равно, что вокруг них давно живут люди из других племен. Именно поэтому их козни распространились на целую планету… И колдуны-невры теперь в ответе не только за своих потомков, но и за весь род людской. Своим колдовством, унаследованным от Ехидны, чудовища вызывают ураганы, губят урожаи и леса, выводят реки из берегов, обрушивают на землю разъяренные морские волны, колеблют землю и даже небеса, мутят людям рассудок и вызывают неуемную жажду крови. Человечество убеждено, что это стихийные бедствия, аварии или техногенные катастрофы, разгул преступности, а на самом деле жизнь на Земле отравляет это древнее скифское колдовство! И если бы не ведливцы-невры, которые призваны охранять людей, очень возможно, что человечество давно бы погибло…

– Вы что, хотите сказать – это они меня… меня тоже… они…

Я заикался, бекал и мекал. А кто бы на моем месте не заикался, не бекал и не мекал, если бы узнал, что он, типа, призван человечество спасать вместе с какими-то там неврами?!

– Да, ты призван, но пока только к испытанию, – кивнуло отражение Ликантропа Ведливца. – Так мы поступаем со всеми новичками-неврами.

– К какому испытанию? – осторожно спросил я.

– Скоро расскажу.

– А Ноктуа – она, значит… она что, из потомков Ехидны? – предположил я, стараясь не поворачивать голову и смотреть только в воду, чтобы разговаривать не с волком, а с существом, хотя бы внешне похожим на человека.

– Ты угадал, – снова кивнуло отражение моего собеседника. – Она обладает страшным могуществом, кое в чем даже сильней меня. В своем зерцале-мерцале она видела каждый мой шаг… именно поэтому отправила Гатику следить за тобой. Она очень хотела завладеть тобой и покрепче привязать к себе. Даже ценой страшного предательства.

– Дядя Вадя… – проскрежетал я зубами. – Как он мог! Ведь он папин родственник! А волосы мамины ведьме принес! Предатель!

– Это лишь одно из его злодеяний, – сурово проговорил Ликантроп. – Именно на него набросился – но не смог убить – Ярро. Однако этот человек убил волка, который его пощадил. Да еще и запечатлел свое предательство на фотографии, а потом вставил этот снимок в свою книгу, решив похвалиться предательством перед другими людьми. Кроме того, не забывай: именно он отдал мясо оленя, убитого Ярро, твоим родителям. Именно он, по сути дела, сделал тебя оборотнем. Так что волосы, принесенные ведьме, – это всего лишь один шаг в череде других шагов, которые он совершал, идя по пути, проложенному для него ведьмой Ноктуа.

И я снова вспомнил слова совы: «Если он убил пощадившего его – человека ли, зверя, – навеки проклят будет, навеки силам зла душу отдал, теперь он легкая добыча!»

– Погодите, я не понимаю… – растерялся я. – Говорите, путь для него прокладывала Ноктуа? Но я помню, она сказала: «Теперь из него, как из глины, любой колдун или ведьма лепить может что хочет. Хоть дурное, хоть хорошее. Кому понадобится слуга – для того и добыча». Почему же вы не опередили ее? Почему не образумили дядю Вадю? Почему не начали лепить из него только хорошее?

– Потому что именно от него в свое время сбежала Барра, потрясенная его жестокостью. Он стал жертвой зла еще тогда, когда утопил ее детей. С той минуты он стал слугой других сил – тех, с которыми я пытаюсь бороться.

– Вы просто не стали с ним связываться, да? – зло спросил я. – Или не захотели? Но вы ведь знали, сколько зла он совершит! Знали, что меня сделает оборотнем! Почему его никто не остановил, не наказал?

– Ты поймешь это очень скоро, – сказал Ликантроп. – Если не поймешь сам, я тебе объясню немного позже. А пока о мести. Ты можешь отомстить этому человеку за все. Расправиться с ним.

– Как это? – хлопал я глазами. – В полицию на него заявить, что ли? Или маме с папой рассказать, что он натворил? Но для этого надо сначала человеком сделаться!