Имидж старой девы

– Нет, – вынуждена была согласиться Лариска. – Не просил.

– Вот именно! А почему? Потому что у меня серьезный бизнес и я сам – человек серьезный и порядочный. Учти это. Если я девушку нанимаю с испытательным сроком, то, значит, все расходы беру на себя. Ведь может так получиться, что не тебе там не понравится. Может быть, это ты там не будешь пользоваться успехом. Ну, тут уж придется вернуться, ничего не попишешь. Но это будут уже издержки моего бизнеса. Мои проблемы! Ты вообще ничего не теряешь, еще раз говорю. И только если ты там находишь, так сказать, себя, если подписываешь договор, оформляешь официально все отношения, тогда постепенно возвращаешь мне кое-какие деньги. Но не все! Только стоимость билета туда-назад, а это какие-то двести баксов или около того.

– Какие-то двести баксов! – в священном ужасе повторила Лариска. – Какие-то!..

– Слушай, Лара! – сказал Руслан почти сердито. – Тебя твоя российская действительность почище безденежных мужиков затрахала. Ты все на здешние мерки переводишь. А там совсем другая жизнь. И цены другие. Если ты за один раз при самом неудачном раскладе будешь получать полсотни – баксов, а не рублей! – то что за проблема рассчитаться со мной за несколько месяцев? Да никакой. Поняла?

– Так, это я поняла, – кивнула Лариска, которая чем дальше, тем больше убеждала себя, что вся эта фигня вполне может обернуться выгодой. – А почему ты говорил: мол, поживете, осмотритесь… Ты не одну меня, что ли, туда сватаешь?

– Ты извини, Лара, но ведь я и о своих интересах думать должен, – ответил Руслан весьма любезно. – На русских девушек там чрезвычайно большой спрос, поэтому мне интересно сразу несколько красоток отправить. Тогда и билеты дешевле обойдутся, и проживание, и питание. Я же тоже не могу без штанов остаться – кто тогда ваши расходы будет оплачивать?

– Ничего, не боись! – снова ткнула его в бок Лариска. – Не пропадешь! Если ты без штанов выйдешь на трассу – к тебе очередь одиноких баб на иномарках выстроится, точно говорю, за одну ночь разбогатеешь – с твоими-то причиндалами!

– Спасибо, слушай… – протянул он растерянно. – Спасибо за совет. Только вряд ли у меня получится. У меня на кого попало не встанет, только на таких вот красоток, как ты.

Ох, горазд он на сладкие слова! Лариска разулыбалась до ушей, а он вдруг говорит:

– А скажи, Лара, нет ли у тебя подружек, таких же тоненьких и беленьких? Может, убедишь их составить тебе компанию, а? Мне надо бы нескольких девчонок отправить.

Лариска сначала поджала ревниво губы, а потом добродушно подумала: да пускай едут девки! Танюша Волкова девка хоть куда, Алла Свербеева тоже классная давалка и на мордашку удалась, ну, кто еще… Да можно запросто найти человек пять. Это-то не трудно! Проблема в другом!

– Знаешь что, друг хороший? – произнесла она с тяжелым вздохом. – Раскатали мы с тобой губешки, а зря. Есть одна загвоздочка.

– Какая? Неужели не найдем подходящих девочек? – недоверчиво посмотрел Руслан.

– Девочек-то найдем, с этим проблем не будет, – протянула Лариска. – Но вот с документами… с документами их нахлебаемся – мало не покажется!

– А что такое?

– Ну ведь мы все на учете в милиции, неужели не понимаешь? – с досадой, словно дитятке малому, пояснила Лариска. – Нас менты как облупленных знают. Все они – наша клиентура! Какой может быть разговор о загранпаспортах, о выезде за рубеж? Да нас близко к ОВИРу не подпустят! На пушечный выстрел!

– Лара, ты меня что, за лоха держишь? – спросил Руслан тихо и серьезно. – Неужели я не понимаю таких тонкостей? Неужели я первый раз замужем?! Да я с вашим контингентом такие университеты прошел – куда вашему Горькому! Ежу понятно, что речи не может быть о нормальном выезде. Документы я беру на себя, не беспокойся. От тебя и твоих девочек нужны будут только фотки четыре на шесть, на матовой бумаге, такие, как делают для загранпаспортов. И все, и все, ты поняла? Остальное – документы, визы, деньги – мои проблемы! В сотый раз тебе говорю – мои!

Кирилл Туманов, 28 сентября

200… года, Нижний Новгород

Они столкнулись лицом к лицу, и первым чувством Кирилла было удивление. Причем он удивился не только потому, что встретить знакомых здесь не ожидал, тем более кого-кого, эту девушку. Хотя, с другой стороны, что особенного? Если он летит в Париж, почему бы не лететь еще кому-то? Так что дело не в месте встречи. Он удивился тому испугу, который промелькнул на ее лице.

Вот уж чего-чего, а этого Кирилл не ожидал увидеть на лице женщины! Радость, восторг, восхищение, даже счастье, обожание, изумление, ревность, в конце концов, обиду, печаль, тоску неутоленную – все, что угодно, на выбор. Но испуг? И откровенное недовольство?! Она не рада его видеть? Быть того не может! Таких женщин, которые не рады видеть Кирилла Туманова, просто не существует в природе. Да ему, наверное, мерещится!

Так или иначе, овладела она собой довольно быстро. И теперь широко распахнула свои и без того большие серо-голубые глаза. Будто в изумлении.

– Господин учитель? – протянула она. – Какими судьбами? Тоже летите? Или провожаете кого-то? Хотя да что же это я…

Она огляделась и улыбнулась. Здесь не могло быть провожающих. Все они находились за пластиковыми перегородками, рассекающими аэропорт на две части. Там – остающиеся. Здесь – улетающие в Париж, Шарджу, Стамбул, Рим, Франкфурт, Лондон, Женеву и другие столь же заманчивые местечки. До полета еще далеко, но пассажиры чувствовали себя уже словно отрезанными от привычной жизни. Лица остающихся были для них будто смазаны разлукой. Усиливалось это впечатление из-за непрозрачных перегородок, сквозь них можно различить лишь смутные силуэты тех, кто еще бродил по аэропорту. Но таких оставалось все меньше. Какой смысл маяться в зале ожидания, чтобы помахать вслед самолету? Во-первых, тот, кого вы провожаете, не помашет в ответ и даже не увидит вашего порыва, а во-вторых, неизвестно, когда придется махать. Рейсы в Шарджу и Париж задерживаются по… техническим причинам, как объявили по радио.

Вот так цирк, а? Зачем производить регистрацию билетов, таможенный досмотр? Все застопорилось на последнем этапе – на паспортном контроле. Человек двадцать прошли его, а потом что-то случилось, будочки контролеров опустели, там погас свет, пассажиры сначала сохраняли аккуратненькую очередь, затем, устав ждать у моря погоды, уныло растеклись по накопителю. В очереди стояли только самые терпеливые. Или ленивые. Кто оказался проворнее, устроился на скамейках и развернул газетки. Кто горел желанием поскорее избавиться от баксов и евро и готов был сделать это даже на родимой земле, тот отправился в лавчонки дьюти-фри. Особенно усердствовали в этом улетающие в Шарджу: ну как же, в Эмиратах ведь мусульманский сухой закон, там не очень-то разживешься хмельным. Надо запастись по полной программе! Кто берег деньги и при этом не успел занять место на скамьях, бестолково слонялся от стены к стене, оценивающим или равнодушным взглядом скользя по лицам встречных-поперечных или по их одежде.

Кирилл занимался именно последним. Тут у него был свой спортивный интерес. Он до сих пор не мог толком понять, нормально ли оделся для поездки в такое потрясающее место, как город Париж.

Во-первых, как-то стыдно появиться в столице моды одетым так, как ты бегал каждый день в институт, на работу или на тренировки. Хотя – если едешь в столицу моды, какой смысл выбрасывать бешеные деньги на всякое барахло, которым завалены нижегородские так называемые бутики? Уж в Париже-то наверняка прибарахлишься как надо! Даже на те небольшие деньги, которые удалось скопить Кириллу. Известно, что встречают по одежке, и его возможные работодатели, конечно, не являются исключением. Поэтому им важен не его прикид, а его талант! И потом…

Вот в таких мучительных раздумьях Кирилл и пребывал, попеременно уверяя себя в том, что одет если не хорошо, то вполне прилично, или ощущая себя кем-то вроде охранника забубенного комка из Сормова или с Автозавода, какого-то качка – с этими их обвисшими велюровыми штанами и дешевыми кожаными куртками. Нет, куртка на нем была дорогая и штаны сидели как влитые, а все-таки… Амплитуда его колебаний зависела от того, на кого он в данную минуту смотрел: на человека, который одевался в «Хьюго Босс» или «Макс-Мара», – или на особу, обряженную в шмотки с Мещерского рынка. Влияние на его самочувствие оказывали не только мужские, но и женские наряды. Он в очередной раз испытал комплекс неполноценности, разглядывая стройную девушку в обманчиво простых, искусно вылинявших джинсиках с каким-то незнакомым Кириллу лейблом, в моднющей курточке швами наружу, в шарфике ручной работы на шее, как вдруг эта особа обернулась – и на тебе! Ее глаза испуганно заметались при виде Кирилла!

– Господин учитель? Какими судьбами? Тоже летите? Или провожаете кого-то? Хотя… да что же это я… Сидим кукуем, да?

– А вы в Париж? – спросил в ответ Кирилл. – Или еще куда-то? В Шарджу?

– Нет, я в Париж. А вы?

– И я!

– Ну и ну, вот так совпадение! – воскликнула она и повторила протяжно, будто задумчиво: – Вот так совпаде-ение… У вас тур? А как же студия? Как же работа?

– Да я как раз по работе и еду, – пояснил Кирилл. – Представляете, еще весной судил на конкурсе юниоров в ДК железнодорожников – может быть, помните, там проходил международный чемпионат? Танцевали две пары, которые я тренировал, они, правда, взяли не призовые места, а тринадцатое и четырнадцатое, но я большего и не ждал. Ребятки всего год отзанимались, это был их первый конкурс, тут главное – участвовать, результаты для них даже хорошие получились. А потом мы с французскими тренерами познакомились, они уже почтенные люди, лет под семьдесят, – семейная пара, у них своя студия. Разговорились. Очень интересный разговор получился. Они сказали, что во Франции бальные танцы не популярны, студий вроде бы много, но только в Париже, а в провинции практически нет, никто серьезно танцами не занимается, тысячи две человек по стране, а в Англии, например, которая меньше Франции, триста тысяч танцуют. Там это массовое увлечение, а во Франции – просто экзотика.

– Да ведь и у нас так же, – кивнула девушка.

– Конечно, – согласился Кирилл. – Но у нас же всегда все в последнюю очередь… Это уж так повелось… Да, так вот о Франции. Они сказали, что у них недостаток хороших, профессиональных тренеров, которые способны быть и хорошими учителями, и замечательными танцорами в одно и то же время. Посмотрели, как я танцую, побывали на моих уроках и…

Он чуточку замялся, однако она немедленно продолжила невысказанное:

– И сочли, что вы и учитель отличный, и танцор от бога, верно?

Кирилл скромно опустил глаза. Именно так отозвались о нем мадам и месье Сарайва. И он вполне разделял их мнение. А что? Разве это не так? Выдающимся явлением в мире танца Кирилл себя не считал, конечно, но вполне знал себе цену. А также и себестоимость. Да таких тренеров, как он, еще поискать. К тому же он красив. То есть сам он иногда просто с ужасом на себя в зеркало смотрел, особенно когда прыщики ни с того ни с сего высыпали на физиономии или простуда на губах вскакивала, но не просто же так млеют при виде его многочисленные девицы? Не просто же так пялятся на него влажными от нежности глазами? Пишут всякие записочки, обрывают телефон, осыпают маленькими милыми подарочками? Это те, кто поскромнее. А девицы с опытом вообще откровенно тащат в койку. Без всяких предисловий. И потом очень удивляются, когда он отказывается. И смеются презрительно: «А не боишься, что твой этот самый заржавеет без употребления?» Ну а Кирилл, между прочим, гораздо больше боится, что его «этот самый» от частого употребления сотрется.

Странные вообще-то существа женщины! Думают, что если у парня горячие черные глаза, отличная фигура и вообще, как теперь говорят, модельная внешность, то он однозначно стебарь-профессионал. А Кирилл в душе парень скромный. Если девчонкам нравится, чтобы он их лапал, – пожалуйста, будет лапать. Но он-то как раз предпочитает тех, кто этого лапанья сторонится…

Или ему так только кажется? Вот же обиделся на то видимое пренебрежение, с которым к нему только что отнеслась эта девушка?

Кстати, а как ее зовут? Марина? Ирина? Что-то в этом роде… Арина? Да, кажется, Арина. И насчет пренебрежения – Кирилл отлично помнил, как на занятиях она строила ему таки-ие глазки! Таким пылким взором его, выражаясь по-книжному, пожирала!.. Так вздрагивала, когда Кирилл, объясняя какое-то новое движение, небрежно обнимал ее, брал за талию, то прижимал к себе, то отстранял, приветливо, но незначаще улыбаясь и профессионально поигрывая глазами…

Все дело в его глазах, конечно. Они как-то сами по себе играют с каждой особой женского пола – даже независимо от желания Кирилла. Но ведь танец – это такая штука – интимная, можно сказать. Невозможно прижимать к себе женщину, двигаться с ней в едином ритме под красивую музыку – и не ощущать в это мгновение некоего поля, которое вас окружает и объединяет. Некоего сексуального притяжения… Кирилл не чувствовал этого лишь тогда, когда уставал совсем уж до предела. Но силушки у него было дай боже, к тому же он любил свою работу, а потому и сам ощущал эротическую силу танца – и вольно или невольно передавал свои эмоции партнерше. Движение, улыбка, взгляд из-под ресниц, пожатие руки… Этого требовал танец. И Кирилл подчинялся ему.

Вся беда в том, что женщины – существа легковерные. И эту никому конкретно не адресованную, почти абстрактную магическую мужскую силу, исходящую от Кирилла, они мгновенно проецировали на себя. Воображали, что не танец его так заводит, а они. Вернее, она – каждая конкретная девушка. Мало кто оставался после этого к нему равнодушным. Некоторые мгновенно «вспыхивали страстью» и тут же прижимались к Кириллу, елозили по нему, по всем его, так сказать, выступающим частям, и, казалось, оставались немало изумлены, что он не трахает их прямо на занятии, в крайнем случае – немедленно после оного. Другие просто молча млели, изливая свои чувства только во взглядах. Но уж это были взгляды!..

Вот и она из таких, эта самая Арина. Из тех, кто говорил глазами.

Странно, почему же она сегодня с таким ужасом таращилась на Кирилла?.. Или это ему только показалось? Наверняка почудилось! Сейчас в ее глазах только интерес к нему и его рассказу! Она буквально ловит каждое его слово!

Между прочим, такое внимание Кирилла всегда вдохновляло. И он даже не заметил, как начал рассказывать этой Арине о предложении Сарайва поработать у них в студии тренером – для начала месяц, два, три, как раз на три месяца у него была виза, а если получится, если обеим сторонам это придется по вкусу, то задержаться на годик. Им интересна русская школа бального танца, хочется внести в преподавание иные веяния, ну а Кирилл подзаработает, посмотрит Францию…

– А вы хорошо говорите по-французски? – спросила она с придыханием.

– Да так, не очень, – отвел глаза Кирилл. – У этих Сарайва был переводчик, мы через него общались. Но я немножко спикаю по инглишу. А в Париже подучусь!

На самом деле по-французски он знал десяток слов, которые знают все, преимущественно из песен: пардон, мерси боку, мадам, месье, мадемуазель, силь ву пле, же ву зем, се ля ви… Еще откуда-то прицепился авек плезир, что означает – «с удовольствием». С английским дело обстояло чуть лучше – благодаря танцевальной терминологии. Фор степ, файф степ, слип, свивл, пивот, хип-твист, виск, чиккен-вок… Эсперанто для посвященных. «Квик, квик, слоу» – оно и в Африке «квик, квик, слоу»!