Прекрасна и очень опасна

Ну и ну! Эта особа находится у него каких-то десять минут, а то и пять, и за это время умудрилась уже который раз поставить его в такой тупик, что остается только глазами хлопать от растерянности.

Значит, у нее неотложные дела? И только поэтому хочется пожить? А завершив их, она что, застрелится?

Нет, понять что-либо в ее поведении совершенно невозможно. Раньше ему казалось, что самая большая загадка женского рода – это Лола. Но с Лолой теперь все ясно и просто – до тошноты. А вот эта штучка с косичкой…

Его вдруг зазнобило – от напряжения и недосыпа.

– Кофе хотите? Или чаю?

Она обхватила плечи руками, словно и ее тоже познабливало:

– А вы что будете?

– Кофе. У меня растворимый. «Нескафе-голд» – устроит?

– Конечно. Только очень крепкий, если можно, две или три ложки на чашку, и с одной ложечкой сахару. А то я ночь вообще не спала, поэтому как-то зябко.

Ну вот, аналогичная ситуация.

– А я думал, девушки пьют все без сахара, и кофе, и чай, – не удержался Ярослав от банальности. С другой стороны, надо же с ней о чем-то разговаривать, не сидеть же молчком в напряженном ожидании, когда она соблаговолит высказаться!

– Да, – кивнула она, принимая чашку и с удовольствием принюхиваясь. – В принципе – да, именно так они и пьют. Но я же говорю, что не спала, а от сладкого кофе быстрее просыпаешься и взбадриваешься.

Все-таки у нее забавная манера говорить – такая обстоятельная. Как будто в неторопливом нанизывании слов она обретает спокойствие и уверенность. Как будто убеждена – звук ее голоса должен действовать умиротворяюще.

Между прочим, так оно и есть. Ярославу ни с того ни с сего стало удивительно спокойно. Наверняка она и злых собак вот так же приветливо, неторопливо пытается уговорить, чтобы не кусались!

А ему-то что бы такого ей сказать, чтобы не выглядеть совсем уж чурбаном? Да, кстати…

– А как вас зовут? Вы кто?

– Лидия Погодина меня зовут. Я пишу сценарии «Деревеньки» – ну, той передачи, в которой снимаются Лола и Иван с Валентином. Те ребята, которых вы… – Она проглотила слова вместе с кофе.

Так, все. Краткое спокойствие было разрушено. Ярослав напрягся так, словно сзади, за спиной, оказался кто-то невидимый, незнакомый, молчаливый, чьих намерений он не знал, не понимал – только ощущал опасность, исходящую от незнакомца. Так у него было однажды в жизни – еще давно, еще там, в Талкане, в Амурской области, – он тогда чудом остался жив, а потому это ощущение навсегда осталось предвестием каких-то очень больших неприятностей.

Да уж, наверняка эта сероглазая «школьница» пришла к нему не для того, чтобы рассуждать, когда девушки кладут кофе в сахар, а когда – нет! В смысле, сахар в кофе.

Да какая разница, ко всем чертям?!

Она вмиг почувствовала вспышку его раздражения и тоже напряглась. Отставила чашку, сложила руки на груди: закрылась.

– В общем, так. Пора переходить к делу, как мне кажется.

Ярослав кивнул, глядя исподлобья.

– Лола у меня, вы о ней не беспокойтесь. Мы когда убежали из студии от вас, сразу поехали ко мне. Там у Лолы началась истерика, и, пока я ее успокаивала, она мне все рассказала, как и что у вас вышло.

– Все рассказала? – переспросил Ярослав. – Неужели все?!

– Ну да, – чуть растерянно кивнула Лидия Погодина. – Рассказала, что вы собирались пожениться, что она уже переехала к вам, но вам не нравилось, что она так часто задерживается на студии, на съемках, вы были уверены, будто здесь что-то не так, очень ревновали ее, а когда она прошлой ночью не пришла ночевать, потому что попала в компанию, которая собралась у Ивана и Валентина, вы жутко приревновали, потеряли голову и отправились… ну…

Она замялась и пожала плечами, словно не желая или опасаясь называть своими именами все, что видела в той квартирке на улице Полтавской.

Ярослав смотрел на нее, вот только что не вытаращив глаза. То, о чем она говорила, в принципе, смахивало на правду и в то же время было невероятно далеко от нее. Да уж, Лола здорово умела морочить людям голову и переводить стрелки! С другой стороны, ты что, Ярослав Башилов, хотел, чтобы она направо и налево рассказала, как спровоцировала тебя на убийство? Как ты ждал ее всю ночь, то шалея от ревности, то с ума сходя от беспокойства и не представляя, что делать, где ее искать? Как она притащилась наутро: от шубки оторваны пуговицы, помада размазана по лицу, брюки разорваны – и сказала, что ее изнасиловали два актера? Затащили к себе будто бы по делу: надо, мол, завтрашнюю сцену прогнать, а там набросились на нее и по очереди…

У него сердце остановилось, когда Лола сказала, кто эти парни. Конечно, он не раз видел их в «Деревеньке». Валька, смазливый, как девчонка, невысокий, но весь точеный, изящный, весьма удачно изображал всяких мелких бесов, соблазнителей томных вдовушек и глупых девок. А Ванька Швец – это был ее постоянный партнер в «Деревеньке», Ярославу тошно становилось, когда он видел его рядом с Лолой на экране. Глаз у Ивана горел так, что невозможно было поверить, что это лишь ради съемок. А впрочем, Ярослав всегда считал – может, по глупости? – что актеры изображают именно то, что чувствуют, и, значит, между Иваном и Лолой правда что-то есть, не может не быть! Теперь его подозрения получили страшное подтверждение. И он ни на минуту не усомнился в том, что она говорит правду. Эти безумные глаза, эти слезы… она так рыдала! Она сказала, где именно это происходило, что они с ней делали.

Ох, артистка! Вот именно – Ярослав забыл, что перед ним артистка. Сам по-дурацки правдивый, он с трудом распознавал ложь и терялся, когда сталкивался с наглым, вопиющим враньем. Просто он не мог поверить, что возможно выдумать такое. Потому и поверил Лоле безоговорочно.

До утра успокаивал ее, а потом, когда она уснула, достал из тумбочки «вальтер» и поехал туда, на Полтавскую. Странно, должно быть, но ни Лола, ни он сам даже словом не обмолвились о том, чтобы пойти в милицию и заявить об изнасиловании. Ее позиция была объяснима: Ярослав понимал этот стыд, боязнь позора, огласки… Ну а он просто привык в жизни рассчитывать только на себя. Так отец приучил, так жизнь приучила – в разоренном, заброшенном Талкане. Он сам за отца отомстил его убийце, он сам вывернулся из той темной истории и бесследно исчез с Дальнего Востока. Все и всегда он делал сам. И за свою девушку решил отомстить тоже сам.

Открыл ему Иван – открыл, не спрашивая, устало позевывая. Наверное, ждал кого-нибудь знакомого, ну да появился не тот! Ярослав дважды выстрелил ему в грудь, потом продырявил спину того, другого, который пытался убежать. Потом кто-то начал открывать дверь, вошел в квартиру, и Ярослав скрылся в соседней комнате. Надеялся, что человек испугается и убежит, и тогда он успеет добить поганцев.

На то, что он уложил их первыми выстрелами насмерть, надежды не было никакой. И не потому, что Ярослав плохо стрелял: прожив большую часть жизни в дальневосточной тайге, невозможно не научиться стрелять! Но пистолет – в том-то и штука! – у него был не настоящий, боевой, а пневматический. Хороший, отличный, немецкого производства «вальтер», полное подобие настоящего. Разница одна: он стрелял с помощью газового баллончика, оттого звук выстрела был гораздо глуше, чем если бабахать из настоящего «вальтера». Кроме того, для него нужны были не пули, а металлические шарики. Латунные или медные.

И что? Вполне убойное оружие, когда стреляешь в упор. Если угодишь в глаз или в ухо – считай, все, смерть верная. В другие места попадешь – тут уж какое у тебя счастье будет. Именно в ухо намеревался стрелять Ярослав, чтобы добить свои жертвы. Латунный шарик в мозгу – это штука, не совместимая с жизнью! Сначала он хотел прострелить им их поганые причиндалы, чтоб не поганили больше девушек. А по-том пристрелить. И он пристрелил бы их, точно! Ес – ли бы не эта барышня с косичкой… если бы не Лида Погодина.

Когда она повалилась в обмороке на пол, его словно вытолкнуло из им самим учиненного кошмара. Он сразу ушел; даже мелькнула мысль вызвать «Скорую» к подстреленным. Ну да, это из серии анекдотов про Тараса Бульбу: чем я тебя породил, тем и убью. Только наоборот! Конечно, звонить он не стал – ушел. Поспешил домой, чтобы сообщить Лоле: ее обидчики наказаны. А ее там не оказалось. Она ушла. Позвонил ей домой – мать предположила, что у нее может быть утренняя репетиция в театре. Вечером запись «Деревеньки» и утром – репетиция в театре. Ярослав набрал номер ТЮЗа: точно, подтвердили на вахте, сейчас идет прогон детского новогоднего утренника, Лола Мартынова занята на репетиции. И вот в эту минуту и появилось у Ярослава ощущение, что здесь что-то не так… Как бы плохо ни знал он женщин, но все же представить, что жертва насилия рано поутру бежит на репетицию, чтобы изображать Снегурочку, – на это не хватило бы даже самой смелой фантазии.

Ну, он вообще был глуп и отходчив: решил, что это она в шоке ринулась в театр, вроде как по инерции. Почему-то в памяти выплыла жуткая байка, недавно прочитанная, о том, что курица с отрубленной головой способна сделать еще несколько шагов. Существует даже исторический факт времен Ивана Грозного о каком-то человеке, которому снесли на плахе голову, а он потом встал да и зашагал куда-то… недолго, правда, шагал – через пару шагов упал да и умер. Но сам факт… Эти бессмысленные воспоминания надолго выбили Ярослава из колеи: он все представлял, как Лола с остановившимися глазами, с тем же бессмысленным выражением лица, с каким вчера появилась у него, кружится по сцене в белой шубке Снегурочки – ничего не соображая, словно заведенная кукла!

Разумеется, он ошалел от жалости к ней и помчался в театр. Но опоздал: репетиция только что закончилась. Возвратился домой, почти не сомневаясь, что Лола уже там: у нее был ключ от его квартиры, они ведь последнее время жили практически вместе, собирались заявление в загс подать, но что-то все мешало: то повседневная суета, то беспричинные, порохом вспыхивающие ссоры… Лолы дома не оказалось. Опять начал звонить ее матери. Та сообщила, что дочка появилась, ничего толком не сообщила, кроме того, что у нее полный порядок, в отношениях с Ярославом все отлично, дел невпроворот, подрядилась на Новый год работать Снегурочкой в фирме «Ваш досуг» (проведет ночь на колесах, разъезжая по домам, где жаждут новогодних поздравлений от Деда Мороза с беленькой внучкой; четыреста рублей каждому на руки с одного вызова, а таких вызовов уже набралось шестнадцать!), потом переоделась и усвистела неведомо куда, пообещав звонить.

Ярослав решил, что Лола наплела семь верст до небес матери потому, что боялась ее расстроить. Он все еще ждал, что Лола появится у него. Придумывал всякие причины, почему этого не происходит. Самой достоверной казалась та, что Лола стыдилась происшедшего.

Утром, значит, она стыдилась милиции, теперь – стыдилась жениха. То есть, в принципе, это понятно. И все же каким дураком он был, если верил, что такие понятия, как Лола и стыд, вообще совместимы!..

В конце концов Ярослав решил проехаться на студию и дождаться ее. Там, в вестибюле, под подозрительным взглядом охранника он и посмотрел ночной выпуск «Трудных итогов», увидел свои окровавленные жертвы, узнал, кем они были по жизни… и малость притупел от жуткой шутки, которую сыграла с ним Лола. Главное, непонятно было – зачем?! За что она хотела отомстить этим двум парням? Может быть, она клеилась к Ивану, а тот оставался к ней равнодушным? А потом Лола узнала, что мужчина ее мечты предпочитает мальчиков, взбесилась и спустила с цепи лютого пса по имени Ярослав Башилов… Еще вчера даже допустить такую мысль о женщине, с которой он собирался связать жизнь, было для Ярослава невозможно. А сегодня… сегодня он понял, что все бывает. Все!

И еще он понял: антипод любви – вовсе не ненависть, как это принято считать. Полная противоположность любви – равнодушие. Стоило ему увидеть глаза Лолы, когда она тупо давила на кнопку лифта, чтобы закрыть дверцы, стоило разглядеть этот ее ужас – словно молчаливое признание в совершенной подлости, – как у него что-то выключилось в душе. Не умерло, нет, это слишком красиво, как-то по-книжному, а именно технологически выключилось. Даже вроде бы слабый щелчок он услышал. Лола в это мгновение перестала для него существовать. И что бы она ни предприняла против него, что бы ни затеяла – Ярослав знал, что уже не сможет выбраться из этих пут тупого, вязкого равнодушия.

А она, дурочка, значит, спасалась что было сил и даже не постеснялась потащиться к этой Лиде Погодиной. Или они такие уж близкие подруги? Или правда – все бабы одним миром мазаны? Как это говорил один его знакомый врач, объясняя смысл эмблемы медиков: змея обвивает чашу… все мужчины пьяницы, а женщины – змеи!

Ярослав невольно хохотнул:

– Ладно, черт с ней, с Лолой. Пусть все будет так, как она сказала. Но вы! Может, объясните наконец, что вы-то здесь делаете? Зачем пришли?

Лида вздохнула, поставила локти на стол, уперла кулачки в щеки и сказала спокойно, словно о чем-то совершенно обыденном:

– Если честно, я пришла вас шантажировать.

20 апреля 2002 года

Пойти в эту самую «Волчицу» Лида набиралась храбрости как минимум неделю. Опыта посещения таких мест у нее не было никакого. В Париже консервативные кавалеры гораздо чаще приглашали Лиду в фешенебельные рестораны, чем в ночные клубы, которые там считаются все же не тем местом, куда можно повести приличную девушку, которую мужчина хочет не просто в койку затащить, а намерен сделать с нею рядом по жизни некоторое количество шагов. А здесь было просто некого попросить составить ей компанию. Заикнулась было Санычу, но он ответил прямо и честно: «Настеха обидится. А с собой взять ее нельзя: сейчас, с ее-то животом, какие «найт-клабы» могут быть? Еще родит там с перепугу от слишком громкой музыки!» Настеха – это была молодая жена Саныча.

Честно говоря, Лида даже обрадовалась отказу. Саныч привлекал к себе чрезмерно много внимания, а ей хотелось в этот вечер быть незаметной. Что-то ей подсказывало: в «Красной волчице» она найдет ответы на многие вопросы – но только в том случае, если не будет бросаться в глаза.

Вот если бы затеряться в какой-нибудь броской компании… Оставалось только решить, от кого она будет теряться!