Будьте прокляты, палачи

– Выключи это! – Игор сжал кулаки, с гневом и болью глядя на экран. – Помнишь, года три назад, в день, когда арестовали Яна, учитель Уилсон рассказывал нам об инквизиции? Новые палачи слово в слово повторяют лживые фразы церковников.

– Ты видел ребят, которых судят?

– Судят?! «Не нас судят, но мы сами обрекаем себя на муки», – так говорят и правильно говорят. Сколько людей прошло через фашистские застенки, сколько погибло… Память о них нельзя предавать. Мне стыдно перед ними. Лично мне стыдно. Я живу, радуюсь жизнью, а они… Ян по-прежнему в тюрьме. В одиночке. На прошлой неделе мать ездила навещать его. Он почти ослеп, и эпилепсия, которой он заболел после пыток, становится все сильнее. Ян страдает, и мне стыдно оставаться в стороне. Мне стыдно перед всеми ними. Нет, Ида, мы сами обрекаем себя на муки во имя справедливости, в память о тех, кто отдал свои жизни ради нас. Нас не запугать.

Время истекло. Все было готово, помещение прибрано, телевизор выключен, – пришла пора уходить. Осталось лишь переступить порог, а вместе с ним и тот рубеж, после которого начиналась другая жизнь. Опасная, непредсказуемая, жестокая… Происходящее напоминало кинофильм – его герои совершали важные поступки, но все это происходило с кем-то другим.

– Ты пойдешь первая. Я через пять минут. Нас не должны видеть вместе. На всякий случай. Встретимся за углом цветочного магазина.

Крутой склон, сверкающий снег у ног… Если оттолкнуться, санки начнут скользить вниз, и ничто не сможет остановить их стремительное движение. Дух захватывает, сердце выпрыгивает из груди, и страх превращается в гибельный, пьянящий восторг, испытав который не жалко и умереть.

Двое замерли у порога, их лица слабо освещало старенькое, когда-то принесенное из дома бра с запыленными, давно переставшими блестеть хрустальными подвесками. Нервы были натянуты так, что казалось, вот-вот зазвенят.

– Мне тоже очень, очень страшно, Ида. Но мы покажем, на что способны, что не боимся их, что нам наплевать на смерть.

Их головы почти соприкоснулись. Игор кожей чувствовал дыхание девушки на своей щеке. Напряжение достигло предела, страх и страсть безраздельно завладели его существом, перевернув все внутри. Сам до конца не осознавая, что делает, Игор обхватил Иду за талию прижал к себе, начал целовать ее лицо и шею. Он чувствовал прикосновение упругой девичьей груди, и кровь бурлила в жилах, превращаясь в потоки расплавленной лавы. А потом губы нашли губы, слились в жадном, отчаянном поцелуе, от которого перехватывало дыхание и начинала кружиться голова. В этот момент юноша хотел только одного – забыться в объятиях любимой, ласкать гибкое тело, пьянея от каждого прикосновения, раствориться в вихре новых, неизведанных прежде чувств. Хотел, но не мог. Не имел права, ведь он выбрал путь борьбы, а бегство в любовь превращало его в безвольного труса. Сделав над собой огромное усилия, Игор мягко отстранил Иду и распахнул дверь.

– Надо идти.

– Да, надо. Встретимся за углом цветочного магазина, – безжизненным голосом повторила она, чувствуя, как счастье золотой рыбкой выскальзывает из рук.

– Все пройдет хорошо, – прошептал Игор, пытаясь пересилить липкий страх, вновь сковавший душу. – До скорой встречи. Будь осторожна.

Свет фонарей расплывался серебристыми пятнами на мокром асфальте. Моросил ленивый, похожий на туман дождик. Старые дома с темными окнами, возвышались словно скалы, охраняющие ущелья безлюдных переулков. Ни души вокруг. Улица дремала, и трудно было поверить, что всего в нескольких кварталах отсюда кипело неудержимое веселье. Набережная, площадь мэрии, примыкавшие к ним старинные улочки вмещали в себя великое множество изрядно выпивших, беззаботных людей, от души чествовавших святого, считавшегося покровителем их поселка.

А здесь, в респектабельных кварталах местных богачей, царил сонный покой. Но спокойствие было обманчиво. Бесстрастные глаза телекамер неусыпно контролировали пространство вокруг дорогих магазинов, банков, офисов и надменных особняков. Этот уголок чужого, ненавистного мира, как магнит, притягивал мальчишек и девчонок, грезивших о настоящей борьбе. Ни телекамеры, ни полицейские патрули не могли остановить отчаянно рискующих подростков, самозабвенно рисовавших на стенах алые пятиконечные звезды и лозунги, прославляющие замученных героев Сопротивления. Игор, давно успевший в совершенстве овладеть искусством опасного граффити, умел играть с огнем, удирая от патрулей и избегая взгляда мертвых, но всевидящих глаз телекамер, однако, сегодня в кармане его куртки лежал отнюдь не безобидный баллончик с краской…

Две одетые в черное фигурки с капюшонами на головах и лицами, прикрытыми шарфами, как по волшебству, возникли на ярко освещенном перекрестке и почти одновременно швырнули одну за другой бутылки с зажигательной смесью в зеркальные окна филиала столичного банка. Первый бросок оказался неудачным – бутылка не долетела до цели, а другой дал желаемый результат, и, хотя бронированное стекло не разбилось, по нему потекли оранжевые потоки жидкого пламени.

Не теряя ни секунды, Игор и Ида юркнули в темноту ближайшей подворотни, удирая из богатых кварталов проверенным, хорошо знакомым маршрутом. Они мчались, не оглядываясь, не зная, есть ли за ними погоня, перелезая через увитые плющом заборы и петляя по темным, безлюдным переулкам. Казалось, началась какая-то увлекательная игра, азарт пересилил страх, а перед глазами, как наяву, плясали веселые языки пламени.

К дому Иды они подбежали со стороны обрывистого берега реки, никем не замеченные прошмыгнули в предусмотрительно оставленное открытым окошко гаража и только после этого смогли отдышаться. Теперь надо было переодеться, привести себя в порядок и как можно скорее идти в старые кварталы, где, несмотря на поздний час, продолжалось гулянье. Их могли случайно арестовать на пустынной улице, но не стали бы искать в толкотне баров, куда полиция вламывалась только во время заранее спланированных облав.

В помещении было прохладно, но юноша и девушка не чувствовали холода, – стремительное бегство разгорячило тела, сделало дыхание глубоким и быстрым. Смешанный со страхом азарт, возбуждение, радость и тревога… Им следовало как можно быстрее избавиться от черных курток и свитеров, надеть что-то яркое и бежать в ближайший бар, поскорее оказаться на людях, влиться в веселую, захмелевшую толпу. А за дверью уже звучали полицейские сирены – по улицам начали курсировать патрульные машины…

Ида начала торопливо стягивать свитер, плотно облегавший ее стройную фигурку. Девушка не носила лифчика, и тонкая трикотажная майка, прилипшая к разгоряченному телу, не скрывала, а наоборот, подчеркивала форму небольшой, красивой груди, выпуклых, напряженных сосков. Ида потянулась к заранее подготовленной, лежавшей в рюкзачке одежде, и ее пальцы случайно переплелись с пальцами Игора. Оба вздрогнули, словно через их тела пробежала электрическая искра. Ощущения обострились, кровь стала горячее, наполняя каждую клеточку непонятной вибрацией, чувством, которому еще не придумали названия. Мир вокруг стремительно сужался, и вскоре во всей вселенной остались только два полуодетых, стоявших друг напротив друга человека, чьи пальцы переплелись в случайном прикосновении.

Ида подняла голову, посмотрела в лицо Игора, но увидела только его очень нежные, красиво очерченные губы, которые она столько раз представляла в своих грезах, воскрешая в памяти первый детский поцелуй, похитивший ее сердце. Потом они целовались и еще, но в сердце навсегда остался то, самое первое прикосновение губ. Возможно, потому, что детский поцелуй не был замутнен страхом, а позже, оставаясь наедине с Игором, Ида боялась, что однажды она не устоит перед соблазном, с головой нырнет в омут опьяняющих ласк и потеряет невинность.

Игор нежно взял руку девушки, провел ею по своему лицу, прижал к груди, – сердце стучало громко, в бешеном ритме, и Ида отчетливо ощущала ладонью каждый его толчок. Секунды длились и длились, а потом, сама не заметив как, Ида оказалась в объятиях Игора, трепеща от его ласк и нежных поцелуев, настолько сладких, настолько прекрасных, что за каждый из них можно было с легкостью отдать и свое тело, и свою душу.

Нечто подобное происходило с ними не в первый раз, но всегда ласки заканчивались ничем – рассудительная Ида все же заставляла себя остановиться, понимая, что запретный плод все еще должен оставаться под запретом. Но сегодня была другая ночь. Перед глазами полыхали языки пламени, плясавшие на окне банка, огонь разгорался все ярче, пожирая предрассудки прежней жизни. Теперь Ида стала другой…

Она больше не могла противиться желанию. Все, что переполняло душу изнутри, вырвалось наружу и, поборов смущение, девушка сама принялась ласкать Игора, наслаждаясь каждым прикосновением к его упругому, загорелому телу, а потом начала неловко расстегивать его брюки.

– Ты не пожалеешь? – прошептал он, чувствуя, что сейчас окончательно потеряет контроль над ситуацией.

– Никогда. Никогда, Игор.

В захламленном гараже было трудно развернуться, и оба не слишком хорошо представляли, что должны были делать, – откровенные сцены из увиденных украдкой кинофильмов оказались плохим подспорьем, на самом деле все оказалось иначе – жарче, напряженней, проще, но прекрасней. Протиснувшись между картонными коробками, наполненными ненужными вещами, они повалились на старый матрас в углу, путаясь в одежде и почти ослепнув от сумасшедшей страсти, не сознавая реальности, сходя с ума от объятий, от прикосновений кожи и инстинктивно чувствуя, что должны слиться в единое неразделимое целое.

И даже боль, вошедшая в тело Иды, не отрезвила ее, она жаждала, чтобы этот миг длился вечно, жаждала чувствовать Игора всем своим существом, задыхаться от этого чувства, быть с ним всегда…

Не без труда пробравшись сквозь плотную толпу курсировавших от бара к бару гуляк, Ида с Игором вошли в полутемную, декорированную под пиратский корабль таверну на углу площади – излюбленное место досуга их компании, где друзья коротали вечера за выпивкой и болтовней. Появление влюбленной парочки сразу привлекло внимание, – лица вошедших словно светились изнутри, отражая безграничное счастье, наполнявшее их души.

– Привет, новость слышали? – сидевшая на высоком табурете у стойки девушка с волосами цвета каштана встала со своего места и подошла к Игору – Насчет банка?

Тот только кивнул, притворяться он не мог, равно, как и сказать правду.

– Эти ребята молодцы. Чистая работа. Не знаю, кто они, но молодцы. Пью за наших! – Лора подняла недопитый стакан красного вина, что держала в руке, осушила несколькими глотками. – Удачи им!

– Удачи!

– Удачи, – повторила Ида, с вызовом посмотрев в глаза красавице Лоре, уже имевшей к своим восемнадцати годам два привода в полицейский участок.

Известие об атаке на офис банка распространилось по барам и тавернам, словно пламя степного пожара, став в этот вечер основной темой разговоров. Молодежь бурно обсуждала подробности нападения, кто-то, успевший выпить слишком много вина, собирался немедленно продолжить начатое и идти на штурм полицейского участка, кто-то предлагал сорвать нацистский флаг, висевший на здании мэрии. Голоса звучали все громче, сливаясь в сплошной гул, сигаретный дым окутывал таверну плотной завесой, а нарисованный на стене «Веселый Роджер» зловеще ухмылялся, наблюдая за происходящим.

Игор и Ида не принимали активного участия в общем разговоре. Воспоминания о страстных объятиях и смертельном риске, которому он подвергли себя пару часов назад, превратились в волнующую, жгучую тайну, наполнившую их жизнь особым смыслом. Они переглядывались, как сообщники, вместе смеялись над понятными только им шутками, настроившись на одну волну, обретя то необычное, счастливое состояние, когда два человека чувствуют и мыслят одинаково, между ними царит гармония, эмоции созвучны, и не надо слов, чтобы понимать друг друга.

Теперь они стали другими. Взрослыми, как им казалось. И потому всю ночь напролет они беззаботно смеялись и пили без меры, пьянея от молодого вина и близости друг друга. Время текло незаметно, счастье было беспредельным. Праздник, тем временем, подошел к концу совершенно неожиданно для потерявшего ход времени Игора, посетителей выставили из закрывающейся таверны, и пьяная молодежь разбрелась по улицам, каждый по-своему собираясь скоротать остаток ночи. Никого уже не пугала возможная встреча с полицейскими патрулями, опасные речи и алкоголь подарили гулякам безрассудное бесстрашие и уверенность в себе.