Смертельный трюк. Детективные рассказы

– Эта мечта исполнима с согласия наших родителей, – живо поделилась Марина своими ощущениями, что он навсегда потерял от нее голову.

Они договорились найти способ и сообщить родителям о своих планах на будущее, когда подадут заявление, чтобы их расписали. Денис долго стремился создать уют в их одинокой палатке весь переход по скалистым ущельям и горным тропам. Вернувшись, они так и сделали. Заявление приняли без проблем и вопросов. Надо было появиться через месяц там же, но со свидетелями и в свадебных нарядах, а потом отправиться на банкет. Но Дениса на следующий день отправили на практику в северные широты – на Таймыр. Оттуда прислали сообщение, что он попал в катастрофу на вертолете, который разбрасывал воду на горящие участки тайги. С тех пор от него не было никаких известий.

Она отчаялась его ждать, так как день свадьбы миновал уже два месяца назад, а думать, что ее жениха уже нет в живых, она не хотела, а надеялась еще увидеть его чудесную оптимистичную улыбку и услышать хорошие новости о невероятном спасении после взрыва. Черный ящик констатировал обратную ситуацию. У Марины забот прибавилось. День свадьбы и устройство банкета отложила. Родителям Дениса звонить не стала, так как они ей написали о том, что стало для нее черным днем в ее краткой биографии.

– Хорошо, я записала то, что вы сказали. Есть еще какие-то пожелания? – тот же голос в скайпе предлагал продолжить искать пути получения премии в области литературы.

– Когда могу рассчитывать на то, что получу деньги? – спросила Марина, надеясь, что ее услышали.

– Завтра, когда придут все редакторы, мы пришлем авторам рассылки, у кого есть шанс получить премию, – пояснила дежурная. – Работаем, как обычно, сегодня до пяти.

Марина отключилась. Сдавать деньги для вступления в местную и столичную писательскую организацию она наметила, когда уедет в Америку после получения Пулитцеровской премии в области журналистики за сенсационный специальный репортаж-расследование о коррупции среди продажных графоманов, грязных бумажных пачкунах или об экстремистских организациях. Она мечтала написать красивый, как она сама, роман, с изысканно нарисованными персонажами. Книгу, которая «стимулировала бы ум и затрагивала сердце», так она однажды прочитала, было сказано об описании обычных скандалов на почве ревности среди малообеспеченных слоев населения.

У нее была также мысль создать вдумчивую драму с хорошо продуманными героями и сюжетом, который фокусировался бы на аспирантах Медицинского университета Упсалы, к кому у нее было особое доверительное отношение, так как переписывалась с профессорами, которые предлагали ей поступить туда в аспирантуру, к чему она питала средний интерес. Иногда хотелось поменять свое мнение и разрекламировать сотрудников Московского арт-хауса недалеко от Курского вокзала, куда ее занесло случайно на инсталляцию картин Ван Гога, как форму современного искусства, всецело представляющую собой пространственную движущуюся композицию, созданную из различных элементов и являющую зримое художественное образное воплощение. Основоположниками которой, как ей довелось узнать, были Марсель Дюшан и сюрреалисты.

Вообще к современной поэзии и прозе у нее было двоякое отношение. Простота рифмы и убедительность стихов, внушали ей полное доверие. Но посвящать себя изучению человеческого сознания, от самого рождения до старости она бы предоставила опытным психоаналитикам, терапевтам и врачам неврологам, чтобы не лишить их куска хлеба на старости лет. Декламировать вирши научили родители, кто души не чаял в единственном ребенке, присылая ей деньги на питание и проживание для обучения вплоть до последнего курса университета.

Теперь требовалось сложить воедино то, что ей требовалось, рассчитывая в соответствии с запросами статистиков, получить большой минус в собственном бюджете. Поэтому она надеялась успешно завершить конкурс на лучшее произведение. Таким способом создать себе прямую дорожку в «рай» – принять гражданство и законы другой, более высокоразвитой державы. Однако собственный «архитектурный» стиль, сочетал опыт, гражданскую ответственность и аргументы, которые будоражили, удивляя требовательную критику.

Противоречивый расклад политических событий раздражал красивых однокурсниц с плохим характером. Но она безумно мечтала эмигрировать в умозрительное пространство для сведения счетов со слабо развитой программой «оптимизации населения продуктами питания». Эти вычурные громоздкие фразы сбивали с толку редакторов с высшим литературным образованием, кому она отправляла свои короткие переводы, критические заметки, эссе, резюме, рассказы, сенсации, репортажи, очерки, комментарии. Фотографиями она увлекалась на любительском уровне.

Друг ее отца – Александр – уехал туда, куда вход был всем закрыт. Он получил ту самую престижную премию в области журналистики. Как оказалось, дважды за репортаж о Московском путче 1991 года и за злободневные фотографии первого Российского президента – Бориса Ельцина, танцующего на рок-концерте в честь его предвыборной кампании. Для всех знакомых это не было сенсацией, так как журналист был чересчур талантливым, как и его отец – фоторепортер. Они тогда лихо «сработали», сумели завести всю политическую верхушку, разрывались на части, чтобы материал получился хорошим без слабых размышлений и длиннот.

О музыке Марина давно забыла, хотя иногда страстно мечтала сыграть, как Эмиль Гилельс, Святослав Рихтер, Владимир Горовиц, Артур Рубинштейн, Вильгельм Кемпфф, Владимир, Ашкенази или Ван Клиберн сонаты Баха, Гайдна, Чимароза, Бетховена си-бемоль мажор. Однако при поступлении в музыкальную школу в неполные шесть лет педагоги отказались принять из-за отсутствия слуха, что сократило путь до гуманитарного факультета университета.

«Хорошего всегда бывает мало», – решила она тут же, когда разглядела первые морщинки на своем лице после получения диплома Государственного образца, принимая во внимание, что заслуги будут учтены когда-нибудь в старости.

«Если даже у редакторов нет денег для меня за мой перевод книги, то зачем я училась на журналиста и филолога?» – возник у нее сакраментальный вопрос, как у Раскольникова: «Имею я право или нет?»

Марина набрала номер телефона мастерской по ремонту оргтехники, куда она сдала телевизор, выяснить готов ли заказ, так как ее хозяйка просила об этом.

– Ваш заказ уже готов, можете забирать. Приезжайте, – ответили ей спокойно, без нервотрепки.

«Надо улучшить свои взаимоотношения с окружающей средой и забрать телевизор, чтобы отвлечься от влияния текста собственного перевода на мои представления о добре и зле», – философски подумала она, направляясь в ванну принять душ, а затем на машине поехать в мастерскую забрать телевизор.

Теплый душ отвлек от ностальгических мыслей и снял болезненные ощущения в позвоночнике. Она с облегчением вздохнула, переоделась в уличный брючный костюм, закрыла за собой дверь, направившись в лифте вниз, предупредила консьержку, что скоро вернется, вышла во двор, где должна была стоять недавно приобретенная, застрахованная красная Peugeot.

Марина внезапно обнаружила, что автомобиля нет на месте. Такой необычной ситуации она не ожидала, поэтому, постояв немного в растерянности на том пятачке, откуда исчезла сравнительно новая автомашина, Марина от разочарования и отсутствия желания разбираться с полицией, все-таки пошла легким шагом в ближайшее отделение полиции, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию. Благо, что на работу в издательство надо было успеть позвонить до пяти часов, чтобы ей вручили хотя бы аванс за столько страниц детских переживаний о приключениях бегемотиков. Заказ на перевод этой сказки она получила неделю назад.

Марина написала заявление в полиции, указав номер, цвет, год выпуска, не забыв написать, что находилось внутри, цену и страховку. Отдала заявление дежурному. Когда тот расписался в получении, она с чувством исполненного долга спросила, рассматривая через окошко, сидящего за столом, полицейского в звании старшего лейтенанта:

– Сдаю вам на рассмотрение мое заявление. Что-то еще надо указать?

Он внимательно прочитал все координаты места жительства, когда машина была оставлена, подсчитал, сколько прошло времени с последнего пользования. Глядя на Марину строгими голубыми глазами, сказал:

– Рассмотрим в течение трех дней. Ждите от нас звонка. Кстати оставьте свой номер телефона, поставьте число и подпись.

Он вернул ей заявление, а сам углубился в изучение поступивших за время дежурства звонков. Марина выдохнула от переживаний, прочитала еще раз полученный листок, все ли она правильно написана, так как она обычно сомневалась в тексте. Поставила требуемое число, подпись и номер телефона, надеясь, что машину скоро вернут.

– Передадим участковому следователю, – сказал дежурный на прощанье.

Она в растрепанных чувствах все-таки дошла до мастерской оргтехники, взяла по квитанции плазменный телевизор и на такси вернулась домой. Внесла в прихожую, поставила на прежнее место в холле, около входа, где они по вечерам с хозяйкой собирались смотреть детективы, чтобы разрядить обстановку, отвлекаясь от грустных мыслей. Особенно тяжело было вспоминать дни, когда сообщали о катастрофе вертолета, парящего над горящими таежными лесами. У Марины было сомнение, что Денис погиб. Она верила, что он вернется к ней, во что бы то ни стало. Но неделя сменяла неделю, а возвращения Дениса не предвиделось. Потом его родственники позвонили, когда привезли тело для захоронения, пригласив, как бывшую невесту, принять участие в поминках, куда съехались все, кто знал отчаянного парня лично.

– Вот, смотрите, готов экземпляр из ремонта, – показала она хозяйке то, что привезла, включив в розетку.

Телевизор передавал новости. Марина задержалась, присев на край низкого кресла, намереваясь поужинать холодным овощным супом и ветчиной с хлебом. Заглянула в холодильник, стоящий рядом. Достала оттуда, что приготовила еще два дня тому назад, когда у нее были деньги на то, чтобы жить, как средний абориген эпохи двадцать первого века.

Она вспомнила снова свой переход через горное ущелье в грозовую погоду с Денисом. Они были связанные одной веревкой на поясе, передвигались медленно, держась руками за выступы скал, чтобы подойти к источнику пресной воды, устроить привал, дождаться своих ребят, кто отстал из-за сильного ветра и скользких троп.

– Смотри змея, – закричал вдруг негодующе Денис, скидывая ногой в воду, сползшую с горы желтую гремучую гадюку. – Этот подвид самый опасный из всех, о которых я когда-то слышал, – сказал он, смело, продолжая свой путь впереди, прижимаясь всем телом к выступу горы, еле притирая ногу к тонким, выдолбленным ступенькам.