Рождество с детективом

Дальше все было в нужном порядке, который исключал лишние эмоции и полностью истреблял жалость к себе. При чем тут ты, сильная и здоровая, когда рядом столько слабых, беспомощных и зависимых жизней. Когда все были помыты, накормлены, уснула даже Тина после своих лекарств, Лида присела к кухонному столу. Был слишком нервный день, чтобы сразу уснуть. И тень разбуженной тоски потянулась к ней всеми своими ядовитыми щупальцами. Если бы Лида умела быстро и бурно пореветь до последней капли горечи и слез в организме, может, и пришел бы спасительный сон: она ведь так устала. Но плакать нельзя – таким был кодекс Лиды с тех самых роковых пяти лет, когда в эту квартиру к ним с мамой приехал отчим со своими двумя дочерьми. Тень тоски вдруг зазвенела, зашептала, зарычала насмешливыми, раздраженными и угрожающими голосами… Только не это. Что ж за ночь такая. И тут раздался звонок телефона. Лида услышала голос подруги Милы и задохнулась от счастья. Вот и спасение. Мила все всегда понимает.

– Привет, подруга, не разбудила? – у Милы был низкий, хрипловатый и какой-то очень честный голос.

– Нет, конечно, что ты. А я как раз думала о тебе.

– Да ну! Хоть кто-то иногда думает обо мне. А я как раз плетусь от метро мимо твоего дома. Смотрю, у тебя в кухне свет. А мне так неохота сейчас готовить ужин своим мужикам. Просто все отваливается: руки, ноги и голова. Сумасшедшие дни на работе. Можно к тебе на полчаса?

– Нужно! Я вчера как раз по одному рецепту приготовила какое-то немыслимое блюдо с грибами и сыром, но даже попробовать было некогда. Прямо сейчас и разогрею.

– Такая прелесть? Тогда я в магазин на углу заскочу за бутылкой. А потом вместе позвоним моим, расскажем, что мне стало плохо у твоего дома и ты мне компресс на голову кладешь. Им ничего не останется, кроме того, как самим приготовить ужин, пожрать и посуду помыть.

Все у них получилось. Костя, муж Милы, даже сделал вид, что бросится к Лиде спасать жену и нести ее домой на руках. Но легко дал себя успокоить, особенно убедил его привлекательный аргумент, подаренный самой Милой:

– Костик, я тут просто засыпаю, у Лиды такая тишина, сопят все животные. А вы с Павликом лучше сходите в магазин, купите на ужин что-то вкусное и неполезное, как любите без меня. И ложитесь спать. Я тихонечко приду, лягу на диване, чтобы тебя не будить.

– Хорошо. Даже отлично, – не сдержал радость Костя, очень хороший муж, кстати, но всем нужно отдыхать от семейного счастья. – Только дай мне слово, что если будет хуже, сразу позвонишь. Мы прибежим.

– Конечно, клянусь, – торжественно произнесла Мила.

Лида восторженно слушала этот милый диалог, и ей казалось, что очень родные люди слаженно и азартно, как шаловливые дети, участвуют в экспромте, постановке забавного сценария, который разнообразит их достаточочно трудное существование. Легкость и тепло отношений – какой это великий подарок судьбы! Наверное, это награда человеку за какие-то особые качества. У Лиды их нет, похоже, категорически. Она ни с чем подобным не встречалась в жизни. Как же здорово, что ей дано хотя бы посмотреть и послушать. Мила заслужила свою семью, искренность, иронию и преданность отношений. Ее парни тоже, конечно. Лида их очень любит.

Как же хорошо они посидели, поболтали. Лида рассказала о визите Инны в самых смешных подробностях, они обе хохотали. И пили, кстати, коньяк, по которому так тосковала Инна. Интересно, она купила его?

– Нет, конечно, – авторитетно заявила Мила. – Она спрятала твои две тысячи в свой чулок, а сама купит заменитель в четыре раза дешевле.

И как это случилось… Как разговор вдруг сам по себе поплыл в другую сторону, будто тема возникла из тени тоски. Было уже около полуночи. Мила блаженно потянулась, зевнула и произнесла:

– Как же у тебя здорово: уютно, спокойно, тепло. И это при таком количестве животных. Как они, кстати?

Лида начала рассказывать, назвала животных по именам, и двери комнат стали тихонько открываться. Они все деликатно вошли стайкой в просторную кухню, заинтересованно повели носами. Собаки приветствовали Милу, давали ей лапы, кошки ей мурлыкали.

– До чего же хороши они у тебя. Просто ангелы все, – умилялась Мила. – Точно: животные являются отражением души хозяев. Ты и сама ангел. А наша Муська – чисто сволочь по отношению ко всем, кроме Павлика. Только он может делать с ней что хочет, даже уши завязывать в бант. Я могу ее погладить только после хорошей кормежки. А Косте вообще разрешается пузо погладить только за косточку. Любого гостя готова сожрать без соли. А ведь она у нас с двух месяцев и слова громкого не слышала, ни в чем отказа не знала.

Они вместе немного подкормили меховую компанию, развели живность по комнатам, уложили на лежанки. Мила с удовольствием осмотрелась и произнесла:

– Как здорово, что ты дала себя уговорить сделать ремонт. У тебя так стильно, комфортно, интеллигентно… И как же хорошо, что ты тут одна хозяйка. Ох, извини, я не то хотела.

– Ладно, проехали, – махнула рукой Лида.

Они вернулись в кухню, Мила разлила по рюмкам «на посошок» и вдруг решительно произ- несла:

– Нет, я хотела, Лида. Пора наконец назвать вещи своими именами. А почему надо ходить на цыпочках перед самим фактом смерти? Иногда это справедливость. Ты все еще живешь, раздавленная потерей, боишься дышать, улыбаться, чтобы не сказали, что ты плохая вдова. У тебя никого нет столько времени. А ты такая симпатичная баба, хоть и ходишь чучелом. Так даже мой Костик сказал, когда ты пришла к нам не в своих «собачьих» штанах, а в нормальном, хоть и стареньком платье. Вот что я тебе скажу, чтобы это засело в твоем мозгу. Если бы Олег не разбился тогда по пьяни, неизвестно, была бы ты сейчас жива. И что еще страшнее: была бы ты вообще в какой-то квартире или бомжевала на улице. Ведь он со дня на день привел бы сюда свою телку. И все это знали. Он открыто с ней жил, везде таскал ее за собой. Потому над тобой измывался. Ты же знаешь, что свою комнату после развода он продал и деньги пропил. Женился на тебе наверняка из-за этой квартиры. Может, эта бабища с морковными волосами у него и до тебя была.

– Все это возможно, – устало и подавленно сказала Лида. – Только, Мила, зачем нам выстраивать новую историю вместо той, которая закончилась? Скажи мне только одно: мое черное платье тебе на самом деле кажется старым? Я к тому, что считаю его нарядным, надеваю для подписания договоров.

– Ладно, оно красивое, дурища ты моя дорогая. До слез меня чуть не довела. Давай все же купим тебе новое. Вот прямо завтра.

Лида стояла у окна и смотрела, как по темному двору от нее уходит подруга: ее дом через дорогу. Кто-то из них захочет – и она вернется. В любое время. Могла ли Лида мечтать когда-то о таком счастье: к ней приходит подруга, и не нужно ни у кого спрашивать разрешения, прятаться с ней в каком-то углу, потом терпеть претензии и насмешки. Кажется, это и было в ее прошлом пару раз: такая попытка самоутверждения, которая приводила только к унижениям и пустоте. Она приводила подругу, а на следующий день не могла смотреть ей в глаза от стыда. Еще один человек узнал, что дома Лида – никто.

Мила ушла, Лида может перебирать в памяти все минуты их чудесного вечера. Ей не одиноко, она осталась сама с собой. Лида с привычной для себя боязливостью осторожно и старательно обходила жесткие, даже жестокие слова подруги. Не всем дано быть настолько откровенными с другими и собой. Это настоящая смелость, за нее, наверное, судьба и награждает искренностью и уважением других людей. Как Милу. А Лида – слабая, трусливая, не способная ни на решительный поступок, ни даже на честное слово, адресованное себе.

Лида вдруг задохнулась и даже зажмурилась от жгучей волны нетерпения: ей так захотелось броситься в свежую, холодную и крутую волну правды. Она ведь всегда существует сама по себе, несмотря на то что чьи-то близорукие и растерянные глаза боятся ее видеть. Лида воспроизвела в памяти все беспощадные формулировки Милы. Прослушала их еще и еще. Она сама ни по одному поводу не способна быть настолько категоричной. Она никогда не произнесет ни слова осуждения по следу человека, чье дыхание оборвалось, чья кровь испарилась. Лиде, как всегда, легче всего обвинить себя: это она сама своей бесхребетностью так раздражала Олега, отчима, сводных сестер и даже маму, что всем хотелось грубо переломать эту ничтожность… Вместе с ее, Лиды, жизнью, которая всем казалась лишней и бесполезной. Но она есть, от нее что-то зависит, ей иногда кажется, что к ней не просто хорошо относятся. Ее по-человечески любят чужие, в общем, люди.

Так, может, ее жизнь никогда и не была лишней? Она просто, как черепаха и тугодумка, так долго ползла к выходу из подземелья. Вот она, ее ночная звезда. Ее награда за то, что выжила, уцелела. Лида никогда не переоценит свою нужность и полезность кому-то. Но Тина точно вручила бы ей эту награду, принесла бы в зубах на своих трех лапах. Да и Тыква… Они не принимают все как должное по примеру людей. Они благодарны.

Лида улыбнулась, приоткрыла окно и выпустила из своего теплого дома тень тоски.

Утром Лида впервые проспала время первой прогулки. Разбудил ее звонок.

– Лида, ты что, не слышишь? Я тебе уже десять минут звоню, – возбужденно проговорила Мила. – Ты срочно нужна, я опаздываю на работу, а тут такое. Только ты можешь помочь. Мы в твоем дворе.

Лида всегда умывалась и одевалась за три минуты, как солдат. Спускалась во двор, приблизительно представляя, о чем речь. Тут главное собраться и резко сказать «нет». При всей жалости. Потерянных и брошенных животных к ней таскают как минимум два раза в неделю. Она же одна, у нее большая квартира, она обожает животных. Вот именно. Она настолько их обожает, что больше никого не приведет к тем, которые уже стали ее семьей.

Во дворе рядом с Милой стояли еще три соседки. Они оживленно что-то обсуждали, глядя себе под ноги. Там сжалось в комок рыжее маленькое тельце. Лида даже не сразу поняла, собака это или кошка.

– Она на моих глазах чуть не попала под машину, – сообщила Мила. – Бросилась через дорогу. Девочка. Кажется, щенок до года. Похожа на таксу, только уши другие, помесь, конечно.

И все участницы обсуждения со страстью стали объяснять Лиде, какая это прелесть, совсем маленькая собачка, явно с чудесным характером.

– Я не возьму, уже столько раз объясняла, – уверенно произнесла Лида, стараясь даже нечаянно не посмотреть собаке в глаза. – Давайте искать другой выход.

– Лида, речь, несомненно, о другом выходе, – заявила Мила. – Такую собачку можно легко и быстро пристроить. Я ее сфотографировала, прямо с работы раскидаю по всем доскам. Уверена, сегодня же будут звонить. Дело лишь в том, Лида, что тут может собраться еще сотня жалельщиков, но никто к себе не поведет крошечную, полузамерзшую собачку даже на минуту. Я бы к себе отвела, но Муська же сожрет ее, сама понимаешь. Лидуся, возьми максимум на день. У меня есть телефоны частных приютов. Если не найдем хозяев сегодня-завтра, отвезем туда. Это тысяч девять в месяц.

Лида все же поймала карий измученный взгляд, как крик о помощи.

– Да, конечно, – сказала она. – Собачка такая маленькая, худенькая… Только, Мила, ты даешь слово, что не успокоишься? У меня все появились «максимум на два дня». Потом все исчезают, и они остаются. Дело в том, что больше, чем есть сейчас, уже невозможно.

– О чем ты. Разумеется. Пойдем, я вас провожу.

Лида вытащила из кармана поводок, который на всякий случай захватила с собой при всей своей решимости, накинула его на шею собачки без ошейника, потянула. Но та только сильнее вжалась в землю.

– Ее точно не задела машина? – обеспокоенно спросила Лида у Милы. – Может, ей что-то повредили?

– Точно. Она сама сюда за мной пришла. Это просто ступор от страха.

Лида подняла собаку на руки, прижала к себе и шепнула в рыжее ухо: «Не бойся, ты что». В ответ горячий язык лизнул ее руку.

– Пусть будет Ася, – решительно сказала Лида Миле. – Так в объявлениях пиши.

В квартире Асю окружила сразу вся компания. Разглядывали и нюхали осторожно и доброжелательно. Это животные, хорошо усвоившие суть братства попавших в беду. А новенькая еще и такая маленькая, меньше взрослых кошек. Ася сначала оробела, не шевелилась, почти не дышала. Но после купания и теплой сытной еды повеселела и даже попыталась затеять игру с дурашливым Бимом. А потом вдруг рассмотрела красавца Геру и потрясенно застыла от его красоты. Через полчаса Гера возлежал в своей позе гордого льва, а собачья девочка Ася обнимала его шикарную морду двумя лапками и влюбленно смотрела в глаза.

– Какой у тебя хороший вкус, – рассмеялась Лида. – Гера у нас мистер Собачья площадка. Все суки по нему сохнут.

Звонки по объявлениям Милы начались очень быстро. Это совершенно успокоило Лиду. Она задавала соискателям придирчивые вопросы, записывала телефоны и всем обещала позвонить.

– Вы понимаете, я должна быть уверена, что пристраиваю здоровую собачку. Нужен осмотр ветеринара, возможно, я сделаю прививки. А потом познакомлюсь с вами, сначала без собаки.

То же она объяснила и Миле:

– Пока не было подходящего человека, хотя я никому не отказываю совсем. Но звонков столько, что ясно: Асю оторвут у нас с руками. Поэтому я спокойно свожу ее в клинику, сделаю прививки, выдержу в карантине, немного откормлю. А ты не думаешь, что у нее есть старые хозяева и она просто потерялась?

– Точно нет. Мне уже позвонили и все рассказали. В лесу за институтом было логово бомжей. Они завели собачку, она родила щенков. Им примерно семь месяцев. Кто-то вызвал отлов, всех забрали, и только эта щенявка вывернулась и убежала.

– Какая молодец! – восхитилась Лида. – Это во всех отношениях исключительная собачка. Очень умная, сообразительная, а по характеру – чистый ангел. В Геру просто влюбилась, причем явно по эстетическому выбору.

– Лиса, – хмыкнула Мила. – Сразу сообразила, как себя вести в вашей ангельской стае. Хорошо, я все поняла. Объявления буду поднимать, но без фанатизма. Тем более Рождество на носу. Идея с платьем в силе. И как насчет того, чтобы ты пригласила нас в гости ради разнообразия? Мы еду принесем.

– Конечно! – с преувеличенной радостью воскликнула Лида. – Я и забыла, когда это. А вас – это кого именно? – осторожно уточнила она.

– Мы с Костей, конечно. И один сюрприз.

– Надеюсь, сюрприз по имени Павлик?

– Ну что ты. Павлик давно с презрением отверг идею куда-то ходить с мамой и папой. У него своя компания, там и девочки есть.

– Тогда кто?

– Помучайся этим вопросом. Мне сейчас некогда распространяться, да и люди вокруг. Но случай уникальный, ты уж поверь. Как говорится, сама бы, да не судьба.

Лида отложила телефон и бессильно опустилась в кресло. Опять! Опять это, господи, боже мой. Мила вернулась к идее познакомить Лиду с мужчиной. Даже такой умный и внимательный к Лиде человек не в состоянии примириться с тем, что ей хорошо. Нет, Мила, конечно, уверена, что только она знает, как будет еще лучше. Лида так глубоко задумалась, изобретая причину, по которой можно отменить званый вечер, что пришла в себя только от теплой тяжести на коленях. Посморела и растрогалась чуть ли не до слез. Ася свернулась, как котенок, и с таким обожанием смотрела в ее лицо, как будто наконец нашла самую родную душу.

– Этого нельзя допускать, – строго сказала себе Лида. – Нельзя, чтобы привязывалась. Нельзя ласкать, гладить… А с другой стороны, как еще эта крошка сиротка поймет, что ее беды закончились? Что она достойна любви и заботы? Да и время еще есть. Пока прививки, то да се, не будем же мы ломать друг друга.

И они прижались друг к другу, трепеща от взаимной горячей любви.

– Ты точно ангел, – сообщила Лида Асе.

Вечером они с Милой поехали в маленький бутик, где «все для нас, то есть для нормальной элиты, которой нужно лучше и намного дешевле, чем для упырей», как объяснила Мила. Там Лида с маниакальной настойчивостью стремилась к каждому черному пятну на вешалке, Мила с таким же упорством ее оттаскивала. И она, конечно, победила. Они купили темно-зеленое платье, которое красиво облегало фигуру Лиды и подчеркивало серо-зеленый цвет ее глаз.

За сутки до приема гостей Мила стала приносить в квартиру Лиды продукты, необходимые для создания блюд по составленному списку, а также емкости для готовки и посуду.

– Первый раз встречаю человека, который обходится одной чашкой и одной тарелкой, – заметила она. – Кроме собачьих кастрюль и мисок, конечно.

– Во-первых, у меня две чашки и две тарелки. На случай, если кто-то зайдет. А во‐вторых, это экономит массу времени. Больше посуды – дольше мыть.

– Привычки даже не одинокой женщины, а старого холостяка, – констатировала Мила. – Так рассказать тебе про сюрприз?

– Если идея в силе, то да, конечно, – тяжело вздохнула Лида.

Рассказ Милы был коротким и ярким. Сюрприз, он же кандидат на место рядом с Лидой в качестве возлюбленного или мужа, был на самом деле уникально подарочным вариантом. Артур – троюродный брат Кости. Семья, как говорится, особы, приближенной к власти. Он сам руководитель отдела управления… «Как называется, это я тебе потом по бумажке сообщу». Сорок шесть лет, хорош собой, не женат, хотя связи с женщинами были. «Он очень избирательный. Ищет идеал». Живет постоянно в загородном доме. В московской квартире – его мама, практически светская дама с претензиями. «Но это поправимо, так как Артур – собственник и владелец всего, что у них есть. Представляешь? Мы ему в общих чертах рассказали о тебе, главным образом напирая на скромность, порядочность и редкую доброту при очень привлекательной внешности, и он очень заинтересовался. Таких женщин за деньги не купишь, они вообще не оказываются рядом с состоятельными мужчинами. Ты это понимаешь?»

Лида скорбно кивнула. Она понимала. Отлично понимала, каким кошмаром может оказаться подобный сюрприз. Ее жизни не хватало только надутого чиновника, почти светской мамы и их общих претензий. Но, к счастью, любой посторонний человек сразу увидит, что Лида ни во что подобное не может вписаться. Идиллия возможна только в фантазиях Милы.